На мыслеречь айзенца, эльф откликнулся тотчас, легко и без всяких сомнений приоткрывая для него свое сознание и в свой черед касаясь поверхности мыслей Лорана. Плеснул искрящимися каплями сожаления о том, что само соприкосновение с ним оказалось для человека неприятным более, чем на уровне чисто физического страха перед соприкосновением с чужим колдовством.
- Здесь тоже есть лес, - ответил эльф, - в достаточной близости, чтобы я мог вершить свое искусство. Будь оно иначе, портал подле замка не сумел бы открыть ни один эльф. Но я верю словам леди, что дальше, приникнуть к силам Леса мы не сумеем, потому все, что могу предложить – улучшить тела, одежду и коней здесь. После же, можете рассчитывать на нас с братом, как на воинов и наше умение видеть скрытое от людей. Хотя именно вам оно не нужно, вы облагодетельствованы оком самого короля. Хотя, смею заметить, я могу сделать лучше. Во всяком случае, если бы я зачаровывал часть своего тела для полукровки, то позаботился бы о том, чтобы он не страдал из-за того, что эльфийской крови в нем недостаточно, чтобы принять ее полностью. Я могу вписать еще несколько исцеляющих рун своей кровью и до исхода третьего дня вы забудете о боли.
Коготь его меж тем вычерчивал руну за руной на спине айзенца, а беседа герцога и эльфийки давала слушателям новую информацию.
Вопрос принца, Игрейн заставил задуматься. Не потому, что оказался не понят, но потому что относился к тем, на которые она, как и Алессандро не могла ответить тому, с кем не была связана обетами и общей тайной.
Потому в обычной своей бесстрастной манере, она лишь пожала плечами, не утруждая себя поиском иносказаний и недомолвками, как делал в Романии Алессандро.
А вот темные, словно спелые маслины, глаза короля Тотенвальда блеснули на миг едва ли не ненавистью.
- Они предпочли бы, чтобы было именно так. Но все дело в этих проклятых регалиях власти! – Алессандро резко поднялся с кресла и заходил перед камином, дважды вымеряв освещенное огнем пространство, он, придя к какому-то решению, взглянул на эльфа, сосредоточенно колдовавшего за спиной Лорана.
- Сэр Бринмор,
Тот выглянул из-за плеча принца, не отняв когтей от строчки, которую выводил теперь по пояснице принца.
- Вам, полагаю, достанет знаний, чтобы объяснить, почему каким-то артефактом может пользоваться только создатель и его прямые потомки. И в каком случае, кто-то другой?
Если Роан и перевел эти слова, то сделал это мысленно.
И ему не пришлось переводить выражающий согласие наклон головы.
- Представители моего народа довольно ревниво берегут знания, которые приобрели сами, потратив на это столетия или же заплатив дорогую цену. Потому редко создают что-то необычайное таким образом, чтобы пользоваться им мог всякий. Чаще вещи с особенными свойствами привязываются к одному только владельцу, но бывает и так, что мастер полагает, что пользоваться вещью будет кто-то из его детей и тогда ограничение делается половинным. Достаточным…  Внуки, к примеру, талисманом, завязанным на половинной части крови, воспользоваться не сумеют, если только родители их не…

Бринмор оборвал нить рассуждений, оставив Лорану возможность догадаться самому. А понять вовсе не трудно. Вы же видите потоки магии, то, как она вплетается в материю и то, как связывает воедино тех, кто ее использует с теми, на ком ее используют. Или люди не творят магических плетений? Простите моё невежество, еще месяц тому назад я и не думал, что когда-нибудь мой путь будет лежать в человеческие земли. И даже не знал, что вы, оказывается, способны к магии вне леса. Но едва до меня дошел слух о драконе, мы с братом оказались здесь. И вынуждены были сначала искать короля Мёртвого леса, а после ждать его.

В ответ на образ короля эльфов, сэр Бринмор откликнулся веселым удивлением, но связано оно было с личностью отдавшего глаз эльфа, но никак не с тем, что тот сделал.
- Очевидно, он нашел это забавным. Или вы дорого за него заплатили. Очень дорого.
Между последними двумя словами легла ощутимая, задумчивая пауза, как и между ложащимися из под когтя сэра Бринмора на кожу принца рунами.
Отвлекся эльф лишь для того, чтобы когтем большого пальца левой руки проколоть подушечку указательного, и едва написал следующую руну, накрыл ее кровоточащим пальцем.  Прокалывать палец пришлось через каждые два символа, на третий и это несколько замедлило его работу.

Алессандро же в очередной раз оставил вопрос принца без ответа, поскольку ответ был в самом вопросе. А Бринмор, отвечая вслух, раз уж айзенский принц спросил так, чтобы услышали все,  уронил знание и в открытые для него мысли:
- Иногда мастер добавляет в плетение свое имя или метку, если же нет, то узнать чары мастера может тот, кто знаком с характерными для него приемами плетения или способами соединять элементы амулетов и прочих творений. Мне, к примеру, было очевидно, что повязка и кольцо, которые вы носите, сотворены одним мастером, но я не рискнул бы касаться плетения из одного только любопытства, чтобы проверить, оставил ли мой король свое имя или же не счел нужным. Но раз уж вам одолжено королевское око, то понятно, для чего его дополняет кольцо.

Приправленные кровью руны втягивались под кожу принца и вовсе без боли, даря ощущение сравнимое разве что с легким напряжением в мышцах, и отслеживающий это по его ауре эльф, поделился открытием:
- Оказывается, полукровкам можно облегчать переносимость воздействия чар, добавив немного эльфийской или сидской крови. Но подойдет и порошок из крыльев пикси. Или же сами пикси. Их довольно легко наловить весной и летом и держать, как птиц. Качели и колокольчики в клетке не дадут им заскучать и погибнуть.
Бринмор дополнил объяснение воспоминанием о том, как выглядят пикси, воскресив в памяти особенно яркое впечатление об удерживаемом смуглыми пальцами крылатое существо, похожее на человечка с довольно крупной для тщедушного тельца головой, с острыми ушками и золотистым пушком на макушке. Существо не вырывалось, но что-то пищало, размахивая тонкими ручками.

Объяснения принца отозвались эльфу легким сочувствием – так сочувствуют птицам с искалеченными крыльями, зная, что полететь они не могут, но не собираясь ничем помогать им или спасать от неминуемой гибели.
- Если бы, - Бринмор проследил подушечками пальцев рельеф выступающих позвонков, и над поясницей взрезал когтем бледную кожу, чтобы начертать еще руну и закрыть ее каплей крови. – мне были интересны люди, я бы нашел применение тем, что живут на землях моего лорда или же странствовал на западе. – Но меня занимает иное. Вы, к примеру, как будущий мой ученик. Мне думается, что окажись я перед задачей научить человека, не наделенного эльфийским оком, зачарованиям, начал бы с того, что заменил ему глаза на глаза сида, чтобы не тратить время на попытки обучить видеть потоки той силы, что течет в этом мире, в сидах и в некоторых из людей…
Вы ведь никогда не пробовали вытянуть пламя, свойственное вашему естеству в нить, очистить ее от жара и, удерживая волей, для начала в кончиках пальцев, придать ей какую-то форму, вкладывая желаемое качество через мысль, будучи предельно сфокусированным на том, что хотите получить. Подумайте над этим, а если попробуете, но ничего не выйдет, я постараюсь объяснить иначе.
Пальцы его аккуратно и легко впечатали в кожу принца еще три руны.
- Теперь запястья. И материнское благословение на груди. Ноги и стопы… если только вас не смутит необходимость разоблачиться полностью. Но прежде, я подготовлю короля.

Эльфы здесь, в Тотенвальде, на территории которого, почти всюду, могли творить магию, являлись злом необходимым и привычным. И даже ослушавшуюся Игрейн Алессандро приходилось терпеть и потому, кивнув Лорану и процедив с явным неудовольствием: «Пожалуй», он взглянул на эльфийку и спросил, памятуя ее колдовство:
- Ты умеешь что-нибудь из того, что творит сэр Бринмор?
- Благословение, - едва шевельнулись в ответе ее губы.
- А сыну, - он выдохнул сквозь сжатые зубы, - сыну ты его начертала?

Игрейн смежила веки и виновато опустила голову. Медлила с ответом так, что и без него все стало ясно. Но солгать себя не заставила.
- Мой брат, - проговорил сэр Роан, - просил сказать, что для рунической колючуги благословение должно быть завершающим. И что он все сделает сам.

Рукам золотоглазого эльфа Алессандро, раздевшись до пояса, доверился спокойно, хотя и без восторга или даже предвкушения. Так доверяют оруженосцам, перед турниром помогающим облачиться в полный рыцарский доспех, не ожидая от них любви и незыблемой верности своему служению, но зная, что те все сделают верно.

Руны на его коже, оставались видимыми только для эльфов. И только для них, видимой была перемена в его состоянии, когда алые гневные всполохи в сиянии жизни утратили яркость и цвет его ауры сделался ровным и спокойным. И лишь после этого Бринмор попросил, а Роан перевел просьбу раздеться донага, чтобы, можно было начертать руны на коленях, голенях и стопах.
И если синие жизни короля мёртвых сделалось спокойным, то эльфийка смотрела на него и прячущего тонкую усмешку Бринмора едва ли не с ужасом и возмущением.
- Вам, - решилась она подойти настолько близко, что могла бы достать мечом присевшего перед обнаженным Алессандро эльфом, -  стоило бы взять с него клятву верности. На крови… прежде…
- Ты сама его привела, - Алессандро повел плечами, - неужели сэрам Бринмору и Роану не стоит теперь доверять?

- Его боль я тоже успокоил, - пояснил Бринмор принцу, когда колдовал над стопами Алессандро, - и ярость, что живет в нем, не будет искать выхода. А потому теперь могу завершить руническую защиту и для вас, не опасаясь, что буду отослан прочь за лишнее к вам прикосновение.

Мертвые не поворачивали им вслед головы, расходясь, волей тех, кто управлял ими, на привычные позиции, как было отрепетировано сотни раз на всех тех учениях, которыми Алессандро изнурял бездействующую свою армию все те десять лет, что носил корону здешних земель.  Они не уступили бы живым дороги, и потому даже королю пришлось перехватывать  контроль за шеренгой, чтобы мертвецы растянулись цепочкой, открыв пятерым всадникам проход до самой реки.
Как ни странно, это было на фоне последних дней, Алессандро был светел лицом, собран и спокоен, а чувственные его губы кривила ироничная усмешка. Глаза же блестели озорно и весело и всякий раз, когда он смотрел на бесценного своего спутника, взгляд его теплел. Эльфы сами распределились так, что стало очевидным, что сэр Бринмор взял на себя защиту Лорана, а Роан и Игрейн – короля. Притом девушка, словно исполняя роль глашатая ехала впереди них всех – ее, спутницу правителя, наложницу его и телохранительницу, маги Тотенвальда знали ничуть не хуже, чем закованного в черные латы собранного из сращенной плоти нескольких человек исполина, именуемого Королем мертвых или же мертвым королем.
А вот его нигде не было видно.
- Как видишь, - ответил он Лорану, ничуть не удивившись, что принц сообразил, куда именно они выехали и что находится на другом берегу Гьёлль. Землеописание в Академии будущие военные изучали с большим рвением и легко могли сказать, за сколько дней может доехать всадник, карета или добраться торговый караван из одной точки известного мира в другую.
- А что помешало, - блеснули в улыбке белые зубы, - мы сейчас узнаем. «Мы все, - певуче и ласково протянул он, — сейчас узнаем».

Стражник-маг на входе в шатер был всего один. Но окружавшие его мертвецы принадлежали к тому сорту покойников, которых подняли прежде, чем разложение начало уродовать их тела, а потому лица их выглядели скорее суровыми, чем мертвыми. Да салютовать приветствием своему предводителю от них не требовалось. Довольно было этого с молоденького капитана, усталое лицо которого было освещено  одним из двух горевших подле входа в палатку факелов, установленных на специальном шестах
Лицо капитана вытянулось, подобравшись он отдал честь своему королю и замер, в ожидании вопросов, которых не последовало.
Игрейн, несмотря на доспехи двигавшаяся легко и ловко, словно тот был второй кожей, спешившись, приоткрыла для мужчин полог. И ни лицо ее, ни сияние жизни не выражали ни страха, ни смятения, ни злорадного торжества – ничего, как обычно.
Сэр Бринмор же ничуть не скрывал своего любопытства, что выдавало в нем эльфа, чья жизнь была бесконечно далека от войн и сражений, в отличии от собранного сэра Роана.
В шатре, в свете масляной лампы, установленной на простом походном столе, находились четверо. А вот место во главе стола пустовало…
И встретили они появление своего короля и его спутников, отнюдь не вытянувшись в приветствии.
Двое схватились за шпаги, двое отступили назад и лица их сделались сосредоточенными.

Их бы следовало убить сразу, но у Алессандро не было к тому настроения.
- И кого же здесь не хватает? -протянул он, улыбаясь и уже зная ответ.
- Донна Орио тоже с нами, - выпалил Даффит Морган, айзенец, которого оба знали по Академии, - на левом фланге. Ваше величество, вы…
- Прекрасно, - улыбнулся он, - приятно видеть такое единодушие. Спутник мой не нуждается в представлении, и с этого момента он – ваш главнокомандующий.

Отсутствующего здесь Лучано Ардженти следовало либо дожидаться, либо догонять. Алессандро выбрал второе, впервые порадовавшись, что Игрейн ослушалась его.
- Леди, разыщите и препроводите ко мне сэра Ардженти.
Используемое им эльфийское обращение во всей мешанине бытовавших в Тотенвальде форм обозначало только лишь то, что Ардженти, несмотря на кастильскую фамилию принадлежал к числу коренных жителей Тотенвальда.