Даже в самые промозглые и дождливые дни рядом с любимой сестрой Макдара чувствовал себя уютно и тепло. В особенности тепло, ведь довольно трудно не согреться, когда под носом то и дело вырастают из воздуха здоровенные огненные шары, а рядом вовсю брызжут обугленные ошмётки сожжённых мишеней. Хотя наблюдать за Эвелис в пламенном гневе – удовольствие, пожалуй, отнюдь не для всех, Макдара принимал за честь свою обязанность участвовать в её боевых тренировках.

Стремление сестрёнки к самостоятельности, самодостаточности и независимости балансировало на грани здравого смысла и прежде, но после смерти Маргариты, кажется, положение дел кратно усугубилось. Эвелис пылала гневом, стремясь прыгнуть выше головы, дотянуться до звёзд на небе... Категорически не принимая необходимости прогрессировать постепенно, без резких рывков, легко способных ей навредить.

Не принимая даже элементарной помощи в том, чтобы подняться после неудачного падения. Макдара, конечно, знал, что сестра откажется. Эвелис же отлично понимала, что брат всё равно попытается ей помочь. Так уж они устроены.

– Как скажешь, золотце, – Макдара размял мышцы шеи, что успели затечь от сохраняемого напряжения. Концентрация на магическом резерве огненного мага требовала от него заметных усилий. Постоянные переливания энергии для поддержания оптимального баланса расходовали силы не намного меньше, чем требовались для сожжения тренировочных манекенов.

Кстати, о мишенях.

Юноша бросил взгляд исподлобья на курсанток, что проявили несдержанность и неосторожность посмеяться над активно извергающимся вулканом. Не из злости, а ради успокоения их несчастной родни. Стоило хотя бы запомнить их лица и постараться припомнить имена, пока обе девицы не обратились в пепел, не пригодный к опознанию.

– Кто же отважится с тобой спорить, сестрица? Дураков нет, – Макдара лукаво ухмыльнулся, сосредотачивая на пульсирующих кончиках пальцев исходящие потоки магической энергии, позволяя Эвелис беспрепятственно вытянуть их из себя, насколько ей это потребуется. Протяжно выдохнув, перед тем, как вновь ощутить рядом с собой волну нагретого пламенем воздуха, он вполголоса добавил, - Не считая уже упокоенных.

Отредактировано Macdarragh Medina (2025-05-08 21:32:38)

Мало научиться призывать пламя и укрощать его, удерживая под уверенным контролем. Жар и размер огненных шаров, стрел, плетей, как и всех прочих форм проявления разрушительной стихии, на самом деле глубоко вторичны, и играют второстепенную роль. Куда важнее контролировать собственные эмоциональные порывы, способные нанести немало вреда не только окружающим, но, прежде всего, самому практикующему магу.

С этим аспектом у Эвелис, в последнее время, случались трудности.

Всего лишь трудности, но не проблемы. Проблемы же случались у тех, кому хватало дурости её провоцировать. Сунуть нос в пчелиный улей, пожалуй, было бы разумнее и безопаснее.

- Это временно. Кажется, я немного забегаю вперёд, – вздохнул Макдара, сопровождая взглядом огненный диск, лишь полоснувший своей гранью мишень, а не разорвавший её ровно пополам, как того требовал безупречный результат в исполнении упражнения. С чем Эвелис, как правило, успешно справлялась, когда её златовласая головушка не была занята всякой ерундой.

Даже туманные намёки на незаконность её происхождения всегда вызывали у младшей сестры праведную злость. Она способна прийти в неистовство даже от отдалённого перешёптывания, чего уж говорить о прямой, ничем не прикрытой клевете, произнесённой так явно, что не услышать её было решительно невозможно?

С превеликой радостью и честью Макдара принял бы все эти нападки на себя, избавив сестру от унизительных для неё инсинуаций, но, к большому сожалению, не обладал подобной властью над чужими недалёкими умами. За проведённые в Академии годы он заткнул немало излишне зубоскалящих ртов, но не в силах был дотянуться до каждого.

Не рискуя, по крайней мере, вылететь из стройных рядов целителей и отправиться домой, оставляя сестру разбираться со своими обидчиками в одиночестве.

- Дорогая, ты же знаешь, в этих словах нет ничего, кроме чёрной зависти к твоим талантам, – негромко произнёс Макдара, глядя за тем, как закипает его любимая сестра. Он злился не меньше, хотя его гнев был холоден, как лёд, и твёрд, как железо, - Не трать драгоценное время на плесень под нашими ногами.

Конечно, он знал, что сестра его не послушает.

С тех недавних пор, как их сердечная матушка покинула мир живых, эта возмутительная чушь в адрес Эвелис выжигала огненным ураганом даже те бледные ростки умиротворения, что с огромным трудом росли в её душе, на отравленной скорбью почве. Ей тяжело. Тяжело удержать в сердце обиду, боль и ненависть.

Макдара последовал за сестрой, неспешным шагом, вовсе не собираясь её останавливать. Во многом потому, что эти попытки тщетны и бессмысленны. Он лишь придерживал руку на пульсе, на всякий случай. Чтобы оборвать подпитывающий её поток энергии, если сестра и впрямь вознамерится обрушить на бестолковые головы своих обидчиц огненный шторм. В существовании подобного желания юноша не испытывал ни малейшего сомнения.

Но Эвелис оправдала даже самые смелые его ожидания. Ещё пара таких пощёчин, и промахнуться из-за опухшей щеки Лианы станет невозможно даже с закрытыми глазами.

- Мишень там, куда нацелен глаз стрелка, миледи д’ Артуа. И будьте уверены, моя драгоценная сестра не промахнётся, как далеко бы она не находилась, – Макдара учтиво поклонился Лиане и её спутнице, принимая их ошалевшие взгляды с непревзойдённым достоинством. Переманивая на себя внимание, заставляя гневаться на его наглость и нахальство, а не на несдержанность сестры, - Что до несчастной мухи, имевшей неосторожность присесть на ваше милое личико, с ней покончено. Больше она не осмелится побеспокоить, не стоит слов благодарности.

Вальяжно шагнув к Эвелис, юноша осторожно коснулся её талии, словно опасаясь обжечься. И вежливо улыбнулся, намереваясь откланяться, оставив девушек обмениваться проклятиями в их адрес в одиночестве и фрустрации.

Хотелось верить и надеяться, что вспыльчивая сестрёнка не станет противиться его явной, пускай и бессловесной, просьбе.

Отредактировано Macdarragh Medina (2025-05-09 10:44:53)

Стараниями Макдары, вложившего изрядную долю своих дипломатических умений в обуздание конфликта, и невиданным терпением Эвелис, слегка выпустившей пар, дальнейшей перепалки всё же удалось избежать. Ошалевшие девицы остались за их спинами, не рискуя продолжать открытые провокации. Лишь шёпотом осыпали брата и сестру бессильными проклятиями. Скупыми, скучными, обделёнными лихостью и фантазией. Совсем недостойными того, чтобы на них отвечать.

Несчастная муха пала единственной невинной жертвой свершившейся битвы.

- Прозвище Эвелис, Поджигательница задниц, полагаю, нравится тебе больше? – Макдара хихикнул, ускоряя шаг вслед за сестрой, что стремительно утаскивала его как можно дальше от других курсантов, представляющих потенциальную опасность для её душевного равновесия. И, как прямое и непосредственное следствие – для их собственного драгоценного здоровья.

Найти такое укромное место в весьма многолюдной Академии, да ещё во время общих практических занятий, оказалось не так уж просто. Благо, что излюбленная площадка Эвелис – самая сложная, пожалуй – не пользовалась большой популярностью среди их однокурсников, и заодно располагалась достаточно далеко от основного скопления курсантов.

Требования к безопасности предписывали удерживать значительную дистанцию между магами. Однако, периодически эксцессы всё же случались, стабильно поставляя получивших ранения курсантов для практики уже для юных целителей. Самой травмоопасной сферой магии по праву считалась огненная стихия, и излечение ожогов уже давно стало для Макдары скучнейшей рутиной.

Впрочем, намного более редкие переломы и вывихи у магов земли, как и единичные случаи обморожения у «водников», неосторожно работающих со льдом, тоже не вызывали у целителя особенного трепета. Овладение ремеслом целительства с годами всё больше сводилось к штудированию многочисленных томов о строении человеческого тела, устройстве органов и изучению прочих тонких нюансов, что имели отношение к лечению сложных болезней, а не относительно простых травм.

Пожалуй, именно поэтому практика с Эвелис воспринималась Макдарой как глоток свежего воздуха. Несмотря на то, что воздух этот был пропитан гарью и дымом, а пепел ложился на плечи, словно столь непривычный для южанина снег.

И хотя со стороны могло показаться, что юноша бездействует, лишь заняв схожую с сестрой боевую стойку, ведь перед ним не вырастали из ниоткуда огненные шары, подобно солнцу освещая лицо – то на самом деле Макдара предпринимал серьёзные усилия, чтобы всё это пламенное благолепие вообще оказалось возможным.

В отличие от стихийных магов, что росли над собой, преобразуя чистую внутреннюю энергию в подвластную им форму, исполняющий роль «сосуда» целитель по-настоящему развивался лишь в тот момент, когда перенаправлял магию от себя к своему файтеру или обратно. Только эта, невидимая невооружённым глазом, хитрая логистика энергетических потоков, позволяла Макдаре с каждым разом перенаправлять всё большие сгустки магии, позволяя Эвелис не отвлекаться на то, чтобы черпать их самостоятельно.

Этот непрекращающийся обмен, напоминающий вереницы караванов, что из года в год ползут с севера на юг, а с юга на север, не прекращался почти ни на мгновение. Резервы обоих магов поддерживались целителем в равновесном состоянии, словно сообщающиеся сосуды. Ни один из них не мог оказаться пуст, пока полон другой, и иссякнуть им тоже в конце концов придётся вместе.

Макдара оттягивал этот момент до последнего, чувствуя, что их совместные силы на исходе. Смахнув пот со лба, он пронаблюдал за последним отблеском огненной стрелы, что растворилась от удара по мишени, тут же вспыхнувшей следом.

Кажется, достаточно.

Взмахнув рукой в воздухе перед собой, Макдара словно ухватился за натянутый меж ним и Эвелис канат, и, провернув запястье, резко разжал пальцы. Невидимая магическая связь рассеялась, потоки энергии прекратили курсировать от одного мага к другому. Удерживаемое девушкой миниатюрное солнце стремительно потухло, утратив внешнюю подпитку. 

Гнев сестры не заставил себя ждать. Макдара протяжно выдохнул.

Как и прежде, самая сложная часть тренировки – убедить Эвелис, что тренировку пора заканчивать.

- Никаких фокусов, солнце, – растечься в своей привычной цветистой болтливости пока не удавалось, и юноша довольствовался скромными и лаконичными ответами, переводя сбитое дыхание, - Ты прекрасно поработала... Твои несчастные недруги трепещут... Но всему есть предел. И поверь мне, мы оба уже его достигли.

Опустив подрагивающие от перенапряжения ладони, Макдара скрестил пальцы, озарив дражайшую сестру мягкой и, как ему хотелось бы верить, успокаивающей улыбкой. Азартно растрачивая энергию, Эвелис, должно быть, не в полной мере осознавала, как много её, вообще-то, сжигает.

Происходивший где-то на фоне обмен потоками, почти без её внимания, был тем искуснее, чем был незаметнее. Воспринимался как что-то естественное, само собой разумеющееся и неразрывное. Отнюдь.

Впрочем, куда важным компонентом, помимо силы чар и объёма резервов, в тесной паре сосуда и файтера – было доверие. И с этим в последние недели назревали изрядные трудности.

- Дорогая, ты же знаешь, если исчерпаешь всё до остатка, восстановиться будет значительно тяжелее, – вкрадчиво произнёс юноша, пытаясь, как и всегда, быть голосом разума. Обернувшись, он сжал губы, обнаружив, что все прочие курсанты их возраста уже давным-давно ушли. Вновь повернувшись к Эвелис, он добавил, - Стоит ли пропущенная завтра тренировка пары-тройки лишних огненных стрел?

Осторожно прощупывая сестрин энергетический резерв, Макдара, впрочем, сильно сомневался, что его хватит хотя бы на одну. 

Разумеется, сестра его не послушала. Разве она когда-нибудь слушала?

О высокомерном упрямстве Эвелис до сих пор не складывали легенд только потому, что её никогда не дремлющий братец постоянно находился рядом и вовремя устранял нежелательных свидетелей. Вернее, грамотно переводил стрелки, сглаживал углы особенно ярких эмоций, сочинял на ходу убедительные оправдания...

Обычно куда более убедительные, чем та невесть откуда взявшаяся на лице у Лианы муха. Но, по правде говоря, эта пустоголовая выскочка не стоила того, чтобы особенно напрягать воображение.

Как бы то ни было, Макдара вообще-то имел в виду совершенно другое, когда обещал отцу присматривать за сестрой. Реальность вносила в его планы свои суровые коррективы. Юноше казалось, что это Эвелис придётся оберегать от нападок других курсантов, но с каждым годом всё чаще приходилось оберегать других курсантов от Эвелис.

А Эвелис от самой себя – и вовсе постоянно.

- Потому что следить за твоим состоянием – моя основная, приоритетная задача. В бою ты должна доверять мне больше, чем себе самой, забыла? – ответил юноша, заправляя за уши пряди промокших от влажного воздуха волос. Ему не требовалось даже настраиваться на частоту сердцебиения сестры, прислушиваться к её дыханию, чтобы понимать, насколько она близка к истощению. В конце концов, Макдара чудовищно близок к нему и сам.

Но, в отличие от Эвелис, очень хорошо понимал, когда следует остановиться.

Возможно, остановиться надо было ещё до непосредственного начала? Эта тренировка на свежем воздухе, вернее промозглом ветру, нужна была в первую очередь сестре. Макдара ведь мог гонять взад-назад вихри энергетических потоков и сидя в тепле перед камином вместо того, чтобы морозить задницу здесь, не учебном поле для боевых магов.

Впрочем, без парного файтера эта сторона способностей целителя была бы совершенно бесполезной. Да и отчётливое осознание, что Эвелис нуждается в его помощи, хотя чудовищно не желает этого признавать, день за днём подталкивало Макдару на новые и новые тренировки.

- Но я хорошо знаю, чем заканчиваются попытки с тобой спорить, поэтому... – пожав плечами, Макдара махнул рукой в сторону мишеней, и протяжно выдохнул, отвернувшись от сестры прочь – полюбоваться на живописные окрестности, и заодно убедиться в том, что никто не увидит её позора.

Хорошо, что все курсанты уже разошлись: придя в чувство, Эвелис осыпала бы его проклятиями за то, что позволил ей рухнуть в обморок при свидетелях. Даже несмотря на то, что он предупреждал её, что это неминуемо произойдёт. И уже не раз происходило.

Услышав за спиной всполох магического пламени, Макдара обернулся, и неспешным шагом приблизился к сестре, со снисходительной улыбкой наблюдая за тем, как она поражает очередную мишень с нескрываемым азартом. Если бы её гнев конвертировался в энергию по сколько-нибудь сносному курсу, Эвелис могла провести за тренировкой весь оставшийся день. Но магия работала по совершенно иным законам.

Макдара почувствовал, как ноги сестры подкашиваются, ещё до того, как зрительный нерв успел донести эту мысль до его разума. Благо, что он предусмотрительно перекрыл с ней энергетическую связь, иначе мог ощутить схожее помутнение.

И Эвелис с размахом рухнула бы в грязь, а не в его уютно подставленные объятия.

- Ну что? Теперь твоя бунтарская душенька довольна? – поинтересовался Макдара, когда сестра распахнула глаза, почувствовав, что ноги оторвались от земли, и принялась за своё любимое занятие – оправдывать свои ошибки или слабости. Брат удерживал Эвелис на руках, как пушинку, хотя после долгой тренировки это требовало от него заметных усилий, - Если ещё раз хотя бы намекнёшь на то, что я мог бы тебя уронить – я тебя непременно уроню!

Отредактировано Macdarragh Medina (2025-05-12 20:58:47)

Ронять сестру прямо в грязь, на влажную от сырости землю, Макдара, конечно, не станет. Как бы сильно она не злилась на него за... Да за всё то, за что обычно злится. Всех причин ведь и не упомнишь, как ни старайся. Среди них порой встречались и настоящие обиды, пускай и незначительные, но чаще всего – лишь формальные поводы сорваться, выпустить пар, дать волю эмоциям.

Ведь на старшего брата так удобно злиться. Мало того, что он почти всегда рядом, с самого младенчества, так и его покладистый характер – полная противоположность нраву самой Эвелис – не позволял Макдаре ни обижаться, ни гневаться на неё в ответ.

Лишь ехидничать, тяжело вздыхать, закатывать глаза под лоб. И твёрдо, уверенно, почти всегда безошибочно указывать на ошибки – до того, как сестра их совершит; и после, когда она снова не послушала и опять сделала по-своему.

- Как скажешь, – ответил Макдара, когда Эвелис наконец-то попросилась обратно на землю. Он прошёл ещё с десяток шагов, прежде чем поставить девушку на ноги, вовсе не желая показывать, насколько на самом деле устал. Гордости в нём было ненамного меньше, чем у сестры, но заметно большую долю составляла сдержанность и здравый смысл.

Ещё полминуты Макдара придерживал Эвелис, обнимая за плечо, до тех пор, пока не убедился, что терять сознание она точно не собирается. Хотя и понимал, что энергетическое истощение едва ли собьёт её с ног ещё раз, всё же соблюдал меры предосторожности.

Он отступил ещё на полшага, когда вдали показались курсанты, в присутствии которых сестра точно не желала выглядеть слабой и уязвимой. Как не желала выглядеть таковой и ни в чьих глазах – ни брата, ни сокурсников, ни даже, и в самую первую очередь, в своих собственных.

Но некоторые просто мечтали уязвить Эвелис. Унизить, заставить её почувствовать себя ничтожеством – тем самым, по всей видимости, превознося себя на невиданные вершины чувства собственного достоинства.

Макдара замер, выслушивая выпад Лианы с нарастающим, прожигающим изнутри чувством омерзения. Даже получив по лицу, эта девица никак не могла успокоиться. Пожалуй, Эвелис стоило бить сильнее, и, быть может, не единожды.

Он даже не сразу заметил, как больно сестра стиснула его руку. И был готов поклясться, что теперь не пошевелит и пальцем, чтобы её остановить.

По крайней мере, пока не услышит хруста костей.

Но ответ Эвелис словно вернул брата в мир живых. Среди кучки курсантов пробежался задорный, хотя местами и сдержанный смех. Макдара вдруг вспомнил, что способен не только излечивать раны, но также недурно умеет их причинять.

- Вас слишком часто вдруг стала беспокоить тема незаконнорожденных младенцев, дорогая Лиана, – юноша произнёс это максимально доброжелательным тоном, чтобы ни у кого из присутствующих не возникло ни малейшего подозрения, что в своём высказывании он хоть сколько-нибудь несерьёзен, - В свете только что открывшихся нам событий, полагаю, это неспроста?

Макдара склонил голову набок, словно обозначая своё глубочайшее сочувствие. И обратил взгляд на Эвелис, стоявшую рядом, и невесть как терпящую открытые оскорбления – теперь не при одной лишь Диане, а среди целой группы учеников.

Гордость за её невероятное самообладание вызвала осторожную, хотя и невольную улыбку. 

Высокое искусство словесной дуэли заключалось в том, чтобы обмениваться завуалированными нападками, да такими, что со стороны и не скажешь: это воркуют меж собой влюблённые, ничуть не стесняясь посторонних глаз; или же спорят два заклятых врага, готовые порвать друг друга на части, но до поры до времени сторонящиеся подобных методов.

Однако, чтобы скрывать за сладкими речами неприглядную ненависть, неприязнь или вражду, их необходимо испытывать, и отдавать себе отчёт в их существовании. В крайнем случае, хотя бы иметь на то причины. Макдара же таковых никогда не имел, и потому не воспринимал донну д’Артуа достойной того, чтобы с ней соперничать.

Безусловно красивая от природы девушка напоминала ему скорее несносную и невоспитанную собачонку, что сорвалась с поводка и убежала прочь от хозяина, а теперь испуганно лаяла на всякого, кто ненароком забредал на её территорию.

Шёл уже невесть какой год подряд, как Лиана и её ближайший круг не упускали ни единой возможности, чтобы попытаться уколоть Эвелис очередной шпилькой, хотя и с её стороны поводов для такого повышенного внимания, кажется, вовсе не существовало.

До того момента, как сестра стала подвергаться отнюдь не изящным выпадам, а открытым и неприкрытым оскорблениям, Макдаре, в сущности, было совершенно наплевать на Лиану д’Артуа. У него хватало других забот, и особенно после смерти матери, оголившей нервы, обострившей противоречия, сузившей взгляд лишь до самого важного...

Может, в этом и есть та самая суть?

Может, именно в этом и скрывается суть жгучей ненависти к единственному человеку, которому юноша безвозмездно посвящал свои свободные минуты? К несчастью Лианы, один неосторожный взгляд мог выдать гораздо больше, чем самые хитроумные речи.

- Возможно, отравить несчастную за ужином всё же будет гуманнее? – шепнул в ответ юноша, когда Эвелис притянула его к себе, чтобы обговорить тактику. Или, вернее, предупредить его о неминуемой публичной расправе, что обязательно должна последовать после очередной попытки её унизить.

Макдара чувствовал, как напряглись вокруг курсанты, видел обеспокоенность на их лицах. Никто из них не догадывался, что Эвелис, благодаря своему же упрямству, уже едва ли в состоянии сорваться и превратить обидчицу в обугленную головёшку.

Впрочем, кто сказал, что для этого ей обязательно требуется магия?

Пламенный гнев сестры, как и аккомпанирующие ему огненные шары, далеко не самое страшное её оружие. Ум и эрудиция, заточенные многими часами изучения как истории континента, так и геральдики знатных домов, представлял не меньшую опасность для желающих посоревноваться в наполненном желчью красноречии.

Когда Эвелис залилась восторженным смехом, заражая им и собравшуюся толпу, Макдара одарил Лиану сочувствующей улыбкой. В качестве утешительного приза, лёгкой анестезии перед болезненной ампутацией. Ради чего она подставляет свою же собственную шею под удар? Покрасоваться перед сокурсниками, блеснуть остро заточенными зубками?

Обоюдоострый клинок слухов, сомнений и сплетен ранил куда больнее. И нанесённый этим клинком ураган метких ударов, кажется, достиг самого сердца и самой сути, вгоняя обычно светлое и милое личико Лианы в багровую краску.

На мгновение Макдара даже проникся милостивым сочувствием к девушке – рассуждения о законности происхождения и, в свою очередь, о делении людей на сорта, по понятным причинам, никогда не были ему, бастарду, близки.

– Какая чушь. И это всё, на что хватило твоего воображения? – Лиана нарочито громко усмехнулась, в отчаянной попытке не утратить контроль над кораблём своей репутации, что на всех парусах летел на скалы, – Впрочем, разве стоило ждать от плода порочной связи чего-то иного, кроме как плодов разбушевавшейся фантазии?

Несмотря на уверенную, словно отрепетированную заранее контратаку, голос девушки дрогнул, и задетое за живое самолюбие, очевидно, отчаянно потребовало мести. Стоило Лиане шагнуть вперёд, навстречу Эвелис, что на мгновение обернулась к брату с весьма необычной просьбой, и Макдара отреагировал незамедлительно.

- О чём же поёт сейчас ваша фантазия, милая донна? – не произнёс, а почти пропел юноша, ловко перехватывая руку Лианы, едва приподнятую в угрожающем замахе, прежде чем окружающие смогли прочесть её намерение. Отработанными движениями ног Макдара утянул девушку за собой, в чарующий пируэт, заставляя толпу расступиться, - Должно быть, о том, что мы на уроке танцев?

Поймав удивлённый взгляд Лианы, юноша пронзил его взглядом своим, ответным, наполненным свойственной ему уверенностью и спокойствием. Пальцы пробежались от талии к шее и обратно, разгоняя по скрытой под платьем кожи мурашки. Скрытое под мантией змеиной сердце, разогнанное злостью, забилось не быстрее... Но иначе.

- Или же, всё-таки, вы вообразили... Нечто более... – прервав танец, Макдара наклонился ближе. Его губы едва не коснулись мочки уха Лианы, но он вовремя остановился, чтобы она почувствовала тепло от его близкого дыхания, - Порочное?

Последнее слово, произнесённое пускай и шёпотом, но весьма отчётливым, отразилось в толпе новой вспышкой хохота. Макдара отступил на пару шагов назад, отняв свои руки от Лианы, и коротко поклонился ей. Ошарашенная, сбитая с толку, словно облитая ледяной водой девушка теперь, кажется, покраснела отнюдь не от злости.

Подойдя к сестре, юноша дал ей понять, что едва сдерживает собственный смех.

- Пойдём, дорогая. Ничего интереснее здесь мы уже, пожалуй, не увидим.

Отредактировано Macdarragh Medina (2025-05-23 18:25:16)