Не так, конечно, Армандо представлял себе своё будущее ещё год назад. Скорее, в его представлении были тяготы и лишения воинской службы, кои красочно воспевались в любой писанине от скабрезных песенок до серьёзных романов. Мажеский корпус, или дипломатическая служба, и непременно героические подвиги, гремящие на всю Кастилию или остающиеся в тени до самой его смерти, но непременно несущие в себе слом мира и судьбы. Там было больше про кровь, боль, подвиги, мечи, щиты и стрелы, на крайний случай, о прекрасных дамах, годами преданно и трепетно ждущих своих верных рыцарей где-то у окна башни. Впрочем, почти ведь так и было, только судьба ломалась его собственная, а мир стоял, как и тысячи лет до этого.
Зато его ждала прекраснейшая из дам, точно так же, как и он сам, запертая в красивой золочёной клетке, ключ от которой висел в одной связке судеб за поясом у Диего де ла Серда. Палача и мучителя, решившего, что он один имеет право командовать человеческими жизнями, как маленький король Филипп солдатиками. Но даже олово не гнулось и ломалось, отказываясь подчиняться капризам, ждать большего от людей было глупо. Ожидаемо, но бессмысленно.
Они оба с инфантой Лаурой Сандавал были здесь заложниками. Он – политических игр, она – своего рождения, запертые рядом, как несмышленые детишки, способные только реветь над разбитой коленкой и требовать сладости вместо ужина. Их удел – молча и терпеливо ожидать, что взрослые решат с ними сделать, и так же безропотно следовать указующему персту, даже если он указывает в могилу. Ведь взрослым, решающим судьбы других, всегда виднее.
Вездесущая стража, сопровождающая его по всем местам, кроме купальни, бряцала за спиной, впрочем, сейчас, спустя несколько месяцев, это вызывало даже какое-то самодовольство – никто больше во дворце считаться таким отъявленным негодяем, или опасным преступником, не считался, и в присутствии открытой слежки не нуждался. Впрочем, даже им ничто человеческое не чуждо, что там следить за мальчишкой, лишенным даже магии, двоим вооруженным стражникам, когда рядом не прочь бросить хитрый взгляд горничные и фрейлины юной инфанты. Авось, пока юные голубки языками чешут, и им повезёт что почесать?
- Доброго дня, Ваше Королевское высочество, – склонился в поклоне Армандо, заходя в изящную мраморную беседку у самого края пруда, - смею надеяться, что вы находитесь сегодня в добром здравии и настроении, и мне будет позволено развлечь вас беседой за обедом, - исполняя официальную часть, разогнул спину он, с довольной улыбкой глядя на инфанту, и коротким жестом требуя стражу отойти дальше и не мешаться.
В Лауре он видел если не друга, то хотя бы такого же, как он, спутника по несчастьям, с честью несущего свой крест.
- Позволено ли мне будет присесть? – холодные мраморные скамейки были убраны подушками и пледами, скрывая осеннюю стылость, равно как и Армандо за затейливыми словами скрывал желание поскорее уже отбросить официоз и начать говорить, как нормальные люди, которым позволены человеческие мечты и мысли.
- Подпись автора
