Рой мыслей в голове с каждым часом становился всё громче. Эвелис знала, что нужно отдохнуть, поспать хоть немного, но знание это ничем ей не помогало. От острой, удушающей ненависти она только почём зря металась по кровати, а от огненных волн гнева начинало гореть лицо и уши. Она задыхалась от бездействия. Тех действий же, что предлагал мажеский корпус Кастилии, ей казалось недостаточно.

Спустя два часа, когда сон так и не пришёл к ней, Эвелис сорвалась с постели и, накинув на себя зимнюю чёрную форму, снова отправилась на улицы Альтамиры. Одна сумасшедшая попыталась расцарапать ей лицо, другой раз в неё пытался плюнуть здоровенный бородатый мужчина в рясе, лечивший свои душевные переживания креплёным вином и айзенским аквавитом вперемежку — разило от него знатно, но спьяну он только бороду себе испачкал, оказавшись не в силах доплюнуть хотя бы до земли, не говоря уже об Эве; люди, конечно, не согласятся так легко сжигать погибших, а потому за них это делала Эвелис. Там и тогда, где получалось.

Незадолго до рассвета ей посчастливилось свидеться с отцом возле одного из кладбищ. Его серебряный дракон разрывал могилы и выжигал из земли вместе со смертью и всякую жизнь. Сменив кого-то из тех, кто ещё не видел постели, Эвелис направляла пламя, усиливала его там, где это было нужно, и не давала подбираться к деревянной застройке, чтобы не вспыхнул очередной никому не нужный пожар. Дракон вскоре улетел, а вместе с ним и Диего, и одному только Господу было известно, куда они направятся.

Когда на белых волосах осели чёрный дым и сажа, сделав их пепельными, а взгляд окончательно стал стеклянным, кто-то — кажется, Пьетро Вольпе — вложил в руки Эвелис глиняную кружку с подогретым вином со специями и увёл с улиц.

Теперь она сидела напротив Гийома Лефевра, сжимая в руках эту кружку, уже на треть опустевшую, но всё ещё не остывшую, и смотрела сквозь старую каменную кладку замка.

— Мне нужен дракон, — резко нарушила своё молчание Эва, перебив, кажется, капитана Лефевра на полуслове. — Его огневая мощь… я отправлюсь на острова сейчас же, — она поднялась с кресла и двинулась к дверям, всё так же продолжая держать двумя руками кружку.

Подпись автора

Эвелис позволила капитану Лефевру усадить себя точно так же, как позволила бы это Макдаре; собственное пламя выжгло в ней тягу к сопротивлению любым проявлениям заботы, о которых она не просила и в которых могла бы углядеть намёк на собственную слабость. Все мысли её крутились вокруг сумасбродного плана, в коем предположений и упования на удачу было больше, чем до этого во всей жизни Эвы.

Она покорно закрыла глаза, в непроглядной тьме увидев привычные светлые круги и странные узоры, каковые всегда видела – и честно сосчитала до трёх, едва заметно шевеля губами. Вино со специями в глиняной кружке грело руки. Кажется, неосознанно она подогревала его.

— Почему все ведут себя так, словно ничего не случилось?! — вскочить бы, трахнуть бы ладонью по столу! Но вместо этого Эвелис обратила к Гийому пылающий негодованием взгляд. — Мой отец оседлал дракона! Я даже не думала, что такое возможно!..

Думала – после встречи с Андреасом Руцем, но сочла его если не безумцем, то кем-то очень близким к безумию. Действительно ли связь с драконом может расширить границы магических возможностей? Действительно ли дракон обязан подчиниться, а не действовать по собственной доброй воле? Ответов на эти вопросы у Эвы не было.

Эвелис поднесла было кружку ко рту, чтобы сделать ещё глоток, но в последний момент с решительным звучным стуком поставила её на стол. Оцепенение уступило место возбуждению. Эва поднялась на ноги и начала расхаживать от одной стены кабинета к другой, обхватив себя руками.

— Ты не понимаешь, ты не видел драконьей мощи, — заговорила Эвелис. Быстро, сбивчиво, почти лихорадочно. — Тебя не было в сопровождении Адриана Альтамирского в аббатстве святого Луки. Тогда на ближайшем кладбище встала целая орда мертвецов. Нас бы всех как котят перебили, если бы не явился дракон. Огромный, алый… ты бы видел, что он сделал с мертвецами!.. — в голосе Эвы послышалось восхищение. И – к явному ужасу всякого здравомыслящего человека – воодушевление. — Мы сочли это чудом, все сочли это чудом! Но что, если это чудо, которым можно управлять?..

Она остановилась и посмотрела на капитана Лефевра.

— Мой отец каким-то образом сделал это. Может, даже, не в первый раз. Откуда мы знаем, как долго у него дракон? — как у него вообще совести хватило скрывать это от семьи? От государства? Разве он не понимает, какие перспективы открываются теперь перед родом людским в борьбе с полчищами восставших мертвецов?

Эвелис вспомнила, как отец её вскользь упомянул, что бывал в юности на Абрасадоре, драконьем острове, который в де ла Серда считали частью герцогства – возможно, из чистого южного упрямства, из какового и Романия считалась частью Кастилии. Пожалуй, лучше не вкладывать в голову Гийома мысль, что дракон у дона Диего давно. Вдруг сочтёт сокрытие этой связи государственной изменой?..

— Я отправлюсь на ближайший драконий остров и попробую… и попробую заполучить дракона.

Она знала уже, что драконы разумны – пусть не все, но хоть какая-то их часть ничуть не уступает людям. Быть может, даже превосходит их в этом, ведь людской век так короток в сравнении с драконьим… Знала так же, что драконы могут менять свой облик. Что ещё умеют эти удивительные, могущественные творения Господа?..

— Даже не думай меня останавливать. Нам нужен козырь в этой войне, Гийом.

Подпись автора