Случившееся в день святого Маурицио хотелось бы посчитать жутким сном – настолько оно отличалось от всего, что Бастиану довелось видеть ранее, - да и забыть. Вот только нападение мертвецов произошло и последствия растянулись не на один день.
За то, что сам остался жив, а также племянница, светлейший кузен Диего, королева, инфант, - граф искренне возносил хвалу Создателю, тому самому святому, хотя причастность его к событиям в глазах Бастиана оставалась сомнительной. И святой Агуэрде, кою считал своей личной покровительницей и ладанку с ликом которой носил уже лет… десять, наверное. Вернее, это были разные ладанки, но святая – в лечебнице имени которой при храме Костиньи поставили на ноги после паршивого ранения, - оставалась той же.

А как же тут не молиться, когда спасся ты буквально – в храме божьем?

Как и многие другие, кто укрылся в тот день за толстыми церковными вратами. Многим же не повезло – столица провоняла гарью и смертью. Местами подошвы буквально липли к булыжнику мостовой из-за запёкшейся крови. Костиньи, повидавший в недавнюю бытность наёмником множество смертей, всё равно содрогался от вида скрюченных тел в переулках.
Маги и гарнизон города продолжали выжигать мертвецов на улицах, а в небе иногда виднелись огромные драконьи крылья – Бастиан знал, что это кузен старается лишить некромантов возможности пополнить своё войско. Так и хотелось осенить Диего с драконом вслед охранным знаком, потому что страшно ж подумать, сколько ещё они могли поднять трупов и превратить в безмолвных солдат.

За возгласы про богохульство, жди беды и прочие нелестные отзывы о кузене и драконе, хотелось бить горожан по шеям тяжёлой латной рукавицей. Но таковой у Баста сейчас не имелось, да и зрелище плывущего по небу сквозь чёрные клубы дыма огроменного ящера пугало, что с них взять. Без того пострадали – напуганы, ранены, потеряли родных, имущество.
Сам граф не мог себя не похвалить за предусмотрительность – хорошо, что не взял с собой в Альтаиру матушку и невестку. Остались в родном Лагарде в относительной безопасности. Хотя им хотелось, конечно, на других посмотреть, себя показать. Повод-то какой – пристроили ко двору Жаклин, старшую дочь Бернарда. Но и траур по брату пока не истёк, да и зимние путешествия – то ещё испытание, особенно для донны в летах. Оказалось – и хорошо, что дома сидят! Конечно, он сразу же, как появилась возможность, отправил гонца в собственные земли. Дал знать, что они с племянницей живы-здоровы. Да заодно приписал, чтоб побеседовали со средним братцем, епископом – пусть готовит людей к тому, что у них в Лагарде усопших теперь будут сжигать, а не в землю закапывать. Знал, что Адриан не дурак, попричитает, но согласится.

В отличие от многих, закостеневших, нет не в вере, как им казалось – а в опасных предрассудках!
Стычки на улицах столицы, между сторонниками сжигания и противниками, случались всё чаще. А ещё – куда же без них, участились грабежи, нападения, и поджоги – некоторым чужое несчастье казалось удачным шансом нажиться или свести старые счёты.  Граф Лагард считал своим долгом помочь отечеству, ну и сиятельному кузену лично. Пока тот мотается в небе, небось пообедать толком и то некогда. Костиньи же со своими людьми помогал городской страже пресекать беспорядки и мародёрство.

- А там что за поместье? – Бастиан остановил коня и указал в сторону основательной ограды с кованными воротами.
- Так герцогское, герцога Риарио. Ну, того самого, - молодой стражник, донельзя довольный тем, что его не отправили руководить расчисткой улиц от сгоревших брёвен и камня, что горожане не очень-то хотели делать добровольно, то есть даром, - мотнул головой, чтоб не произносить вслух крамольное «предателя».
Ворота стояли распахнутыми, одна створка свисала боком. Над строением за ними – где находился охранник, судя по всему, вился дым.
- Пустует?
- Так вроде нет. Герцогиня там наверное… въезжала через ворота в город недавно.

- Давайте проверим, - Бастиан натянул поводья, разворачивая коня. – Быть может, её светлость нуждается в помощи.
О том, что супруга бунтовщика Риарио выезжает из герцогства и посещает столицу, Костиньи не знал – откуда. Саму донну Викторию он помнил смутно, виделись давно, вскользь и вряд ли были представлены.
- Мы от главы регентского совета, - отмахнулся Костиньи от охраны герцогини, когда его отряду пытались преградить путь. – Граф Лагард. Проводите меня к вашей госпоже.
И несколько удивился, когда ему предложили проследовать самому.
- Её светлость весьма опечалена случившимся. Твердит, что должна отыскать родовой сервиз, - хмуро зыркал на него придворный Риарио. – Вам обязательно сюда врываться?

Угрюмо топал позади, но не мешал.
Опечалена? – Бастиан различил поникшую женскую фигуру впереди, подле обгоревшей стены строения.
- Ваша светлость? – окликнул, пытаясь понять, не обознался ли. – Донна Виктория? Бастиан Костиньи, граф Лагард. Вы в порядке, светлейшая донна?
Просить засвидетельствовать почтение, - учитывая, что творилось вокруг, - смысла уже не имеется, решил Баст.