- Я не желаю никого видеть! – голос Армандо Риарио, наследника земель и титула будущего герцога Риарио, из-за покрытых резьбой и начищенной до солнечного сверкания латунью по кромкам узоров дверей, что вели в отведенные ему покои королевского дворца, звучал глухо, но даже скрываемое толстой древесиной, в голосе слышалось отчётливое раздражение. Привычная ко многому, и к этому тоже стража молча стояла у дверей, прислонив к плечам алебарды, к разговорам между и за дверьми они отношения не имели, и старательно не запоминали, отрабатывая своё жалованье.

- Монсеньор... – коннетабль буднично  вздохнул, приподнимая руку для того, чтобы вновь постучать тяжёлой литой ручкой в виде лапы льва по двери.
- Я же сказал, что не желаю никого видеть, мне повторить? – огрызнулся Армандо, не отпирая дверь, и даже не подходя к ней – звука шагов коннетабль, привычный слушать всё, что происходит вокруг него, не слышал.
- Монсеньор, глава регентского совета, светлейший дон Диего Медина, герцог де ла Серда...
За дверью послышались торопливые шаги, за которыми явственно слышалось недовольство, и они остановились у самого входа.
- Чего он хочет? – донеслось с досадой, Армандо встал у запертых дверей, прислонившись плечом к косяку, измеряя взглядом резное дерево так, будто именно оно было виновно во всём происходящем.
- Светлейший дон явил вам свою милость, монсеньор Армандо, и назначил вам в услужение пажа, – вот теперь дверь распахнулась так стремительно, что коннетабль вынужден был сделать шаг назад, склоняясь в почтительном поклоне перед юным... Кхе-кхе, гостем сеньора регента.

- Что? – склонив на бок светловолосую, так не похожую на дона Диего, который требовал именовать заложника короны своим сыном, голову, Армандо встал в дверях, скрестив руки на груди и всем своим видом излучая горячность и протест.
- Пажа, монсеньор, – послушно повторил коннетабль. – благородный юноша, сын барона...
- Пажа? Может, своего соглядатая? Ему мало истуканов у меня над душой, решил и в купальню мне засунуть? – оборвал неторопливую речь Армандо, резко дёрнув головой, отчего пшеничные волосы рассыпались по лбу, и меча серо-голубыми, так похожими на глаза своей матери, глазами ледяные стрелы.
- Пусть он его... – Армандо, сцепив зубы, проглотил «засунет в свой Кулдинферн», – вдохнул, выдохнул, опустив подбородок в груди, и гордо вскинул голову. – Пусть он отправит его обратно. Мне не нужны прислужники!
- Монсеньор, – согласно кивая, словно принимая сторону Армандо, продолжил коннетабль. – Если вам будет угодно, я, конечно же, передам ваше пожелание сиятельному дону, но, быть может, вы хотя бы выслушаете о нём? Ведь это ни к чему не обяжет вас, монсеньор, прошу.

Вместо ответа Армандо снова зыркнул глазами, принимая то, что от него всё равно не отстанут, и старший слуга, посчитав это за согласие, продолжил:
- Это дон Иларио Верано, сын барона де Линьолы, весьма прилежный отрок, и он тоже, – сделал усилие, словно ударение, коннеталь, – гость сиятельного дона Медины уже на протяжении года.
- Де Линьола? – удивленно вздёрнул светлую бровь Армандо, глядя на распорядителя, где-то в памяти цепляя знакомое имя.
- Де Линьола, его земли находятся близ Кастелло де ла Вега, – кивнул тот, сдержанно глядя на юношу, и не отражая лицом никаких сторонних эмоций, кроме желания угодить и исполнить приказ. Но оба, и Армандо, и главный слуга знали, что стоит за этими словами и метками на карте, оставалось лишь, чтобы Армандо согласился проглотить этот крючок.
Гость – значит, такой же пленник. Послать к Армандо в услужение сына такого же, как и его отец, мятежника было неосмотрительно, опасно и странно, ведь их объединяло одно горе, но, может, де ла Серда решил, что в его замке оба не опасны, скованные цепью?
Армандо глубоко вдохнул, принимая решение.
- Хорошо, - наконец, решил он. – Я посмотрю на него.

Сын барона Верано оказался тощим, высоким и кудрявым парнем такого же возраста, как и он сам, стоящим сейчас перед ним на вытяжку, как солдат перед генералом. Коннетаблю и прочим сопровождающим Армандо велел выйти из его покоев и оставить их наедине, и теперь, закусив губу, стоял у окна, бедром опираясь на  стол с ажурными металлическими ножками и покрытой глазированной мозаикой столешницей, с закушенной губой будто пытаясь разгадать по лицу, можно ли доверять человеку, стоящему перед ним.
- Почему Медина выбрал именно тебя, Иларио? – Армандо скрестил руки на груди, совсем как отец вздёрнув бровь вверх, и безмолвно дожидаясь ответа.

Подпись автора

Сдержанность...

Армандо не удержался от того, чтобы оторваться от изящного столика и обойти, оглядывая вокруг и со спины стоящего неподвижно парня, будто он лошадь, которую ему сватают на скотном торге, нисколько не заботясь о том, что подобное могло бы его оскорбить. По сути, им уже нанесено главное оскорбление – они все пленники здесь, остальное уже не имеет такого весомого смысла, а она в какой-то мере даже равны. Прошелся по укрытоё мягким ковром узорчатой плитке полов, снизу вверх цепляясь за мелкие детали – цвет и крой чулок, штанов, завитки волос, манера держать спину, голову и подбородок, словно оценивая стать и будущий шаг.

Не торопясь, сложив руки на груди, вернулся на выбранную прежде излюбленную позицию, принимая прежнюю позу бедром о стол, и молча продолжая слушать парня.

С чего бы такое радушие от светлейшего дона тюремщика? Отправить своему заключенному в личное услужение не любого подобающего обученного мальчишку, который подходит по титулу и возрасту, не юнца, желающего с младых ногтей выслужиться перед короной и регентом, а такого же, как и он сам? Отправить к нему сына убитого мятежника, зная, что паж всегда рядом, тогда как даже к самом канцлеру его провожают с охраной? Глупость или просчёт со стороны дона Медины? Или попытка зайти издалека, заставить его смилостивиться  и склонить голову, подсылая подарки, которые точно понравятся? Как дорогое колье с камнями любовнице, закрывшей перед ним двери своего алькова?

Зря он тешит свои надежды, Риарио купить невозможно даже ценой чужих жизней. Но то, как держался парень, Армандо понравилось: стоял молча, не мямлил, не опускал голову, не пытался найти лишние слова и оправдания, - держался с достоинством, как и подобало выходцу из его герцогства и стороннику отца. Достаточно для того, чтобы дать ему шанс быть услышанным.

- Ты встречался лично с доном Диего? – внезапно сменил и тему разговора, и интонацию, и словно и само настроение Армандо, отходя от столика и открывая изящную, резную, покрытую белым лаком и цветными витражными стеклами дверцу буфета у стены. Достал бутылку вина с сургучной печатью королевского винного подвала, два серебряных с позолотой кубка с вездесущими вензелями королевского герба, в несколько ярусов золочёную горку с конфектами, полюбившимися ему у канцлера цитрусовыми цукатами и крохотными, на один укус, печеньями и пирожными.

Запас обновлялся ежеутренне, удручая королевского повара тем, что юный гость светлейшего дона Диего отказывался пробовать его творения, по его словам, не дотягивающие своим вкусом и ароматом до блюд из замка Риарио, но сегодня Армандо пойдёт даже на такие уступки собственной совести.

- И каким ты его находишь? – словно не ставя даже под сомнение факта личного общения, разливая темное, красное вино по кубкам продолжил Армандо. – Выпей со мной за знакомство, Иларио, мне редко с кем удаётся здесь почувствовать себя, как дома, – Армандо первым поднял свой кубок, салютуя им и пригубив вино.

Отредактировано Armando Riario (2025-06-04 12:14:05)

Подпись автора