Сезон плодов близился к закату, буйство красок меркло, и на смену золоту с багрянцем постепенно наползала привычная для Кастилии коричневатая гамма холодного времени года. Впрочем, красоты пейзажей Бастиана трогали мало. Смотреть вокруг глазами крупного землевладельца и предвкушать щедрый урожай он пока тоже не привык. Потому отмечал лишь состояние дорог и постоялых дворов по пути, а радовался тому, что пока дожди не зарядили. Глядишь, и до столицы получится добраться так, чтоб экипаж ни разу не просел на все колёса в огромной луже.

Экипаж, к слову, совершенно не радовал. Из всех достоинств только обновлённые графские гербы на дверцах, в остальном сплошные неудобства: трясёт на каждой колдобине, как на телеге, скрипит так, словно вот-вот развалится, вдобавок и попахивает внутри… странно. Словно в углу поселилась кошка, а позже графиня опрокинула нюхательные соли. О мягкости сидений можно и не мечтать, как и о том, чтобы согреться – Бастиан подозревал, что в случае ливня вода через щели в крыше будет щедро литься прямо на голову. Велел он вывести эдакого монстра из каретного сарая для важности момента – издали смотрелось внушительно, а стоило родовым стягам на шпилях скрыться из поля видимости, то пересел в седло и вздохнул свободно.

Вхождение в наследные права оказалось делом хлопотным и накладным. Финансовое положение старшего брата осталось не то, чтоб в полном упадке, но настолько запутанным, что пройдоху управляющего захотелось вздёрнуть на балке прямо в большом зале. Остановило не то, что сие плохая примета, как подсказывала сестра, а осознание печального факта, что украденные монеты из него всё равно не посыпятся. Часть записей о податях за последние пару лет бесследно исчезли вместе с их сборщиками, капитан гарнизона заявлял, что жалование не плачено более полугода, хотя все бароны, прибывшие присягнуть новому графу, в один голос заявляли, что выплатили всё до последнего медяка.

В общем, от мечты попивать вино у камина в покое и благоденствии, пока имелось только вино, коего в погребах обнаружилось в изрядном количестве – и за то спасибо. От остального Бастиана отделяли горы расписок и прочих бумаг, на которые он посматривал с откровенной опаской, потому и ухватился за шанс взять небольшую передышку. И от дел, и от общения с вновь обретённой семьёй. То, что всем домочадцам от тебя стало что-то надо – тоже было в новинку. Раньше-то он мог гостить в замке и про него вспоминали хорошо, если через несколько дней – когда граф решал собрать всех за ужином. А тут каждый норовил набиться в собеседники, расспросить о планах и намекнуть о своих нуждах-желаниях. Намёки были столь прозрачны, что хотелось посоветовать приходить каждому с клочком бумаги, на котором написано имя и сумма, да молча оставлять в кабинете на столе.

Поля, виноградники и оливковые рощи сменяли друг друга, тракт становился шире и оживлённее – чувствовалось приближение столицы и настроение Костиньи сменилось с благодушного на тревожное. Последний раз он был здесь около года назад и теперь задавался вопросом – не осталось ли свидетелей, которые смогут это подтвердить. Вроде бы не должно. Он всегда действовал крайне осторожно, родовым именем не назывался, а тогда на улицах Альтамиры царил сущий ад. О котором сейчас ничего не напоминало. Медленно тянулись телеги, гружённые товаром, гарцевали на холёных лошадях… Бастиан задумался о том, что надо бы отыскать в столице хорошего портного и обновить гардероб. А то ведь, как ни крути, а встречают по одёжке – прежде чем оценить по уму или другим каким достоинствам.

Прошение об аудиенции у королевских особ, порядка для, он оставил где требовалось, но справедливо рассудил, что вернее будет увидеться с реально властьпридержащим, то есть с герцогом де ла Серда, который весьма удачно доводился Костиньи кузеном.
- Кузен? – удивлённо поднимал брови некто вроде секретаря, прежде чем допустить Бастиана к встрече с родственником.
Скептическое выражение на физиономии рисовалось столь явно, что аж раздосадовало, и монета, которую Бастиан крутил в руке, отправилась обратно в карман. Хотя оно и понятно, что при таких-то чинах и регалиях родни у герцога видимо-невидимо - всякий норовит хоть седьмой водой на Сангрие назваться.
- Моя мать – донна Антония Агуэда Мартина Костиньи, вдовствующая графиня Лагар, доводится родной сестрой покойному герцогу Алехандро, - стараясь не повышать тона внятно изложил Баст.
Секретарь неторопливо вернул брови на место и с поклоном показал на скамьи под аркой.
- Тогда извольте подождать, вот здесь наверняка будет удобно.

Признаться, Бастиан, хоть и знал прекрасно о том, что южане славятся гостеприимством и широтой души похлеще чем они, живущие ближе к северной границе, но был слегка ошеломлён добродушным приёмом. Всё же кузен теперь не только герцог, чего уже достаточно для осознания важности своей персоны, но и маршал Кастилии и прочая, и прочая. В общем-то он был готов и к разговору в сухом официальном тоне и к налёту столичного высокомерия.
Сам Костиньи никогда не вращался в придворных кругах, да и никто из мужчин в роду до него. Дед любил ястребиную охоту, вкусно поесть и небольшие военные стычки с соседями, чтоб доспехи не ржавели. Как отцу удалось жениться на высокородной красавице, а мать в молодости была очень хороша, да и до сих пор выглядела моложе своих лет, оставалось загадкой. По семейной легенде дон Ренард посвятил герцогской дочери свою победу на рыцарском турнире и объявил её королевой весны и милосердия. За что и был удостоен девичьей благосклонности. Мать, правда, каждый раз, когда рассказывала о тех временах так загадочно улыбалась, что Баст подозревал – это весьма упрощённая версия.

Всей семьёй они посещали родину матери достаточно давно – Бастиану тогда хорошо, если двенадцать исполнилось. Всё, что он запомнил – это бесконечные, как ему казалось, дворцовые переходы и указания донны Антонии, вполголоса, где свернуть и как себя вести.
Позже пути их пересеклись с кузеном, но мало ли было у герцога де ла Серда разнообразных встреч?
Поэтому Бастиан хотел было подробно назваться, чтоб напомнить о себе – лет прошло действительно немало, однако этого делать не пришлось.
- Рад видеть тебя в добром здравии, кузен, - широко улыбнулся в ответ на тёплое приветствие Диего и, не скрывая любопытства, огляделся по сторонам, когда оказался в кабинете. – Да уж больше пятнадцати лет, наверное.
Весьма насыщенных лет, нельзя не отметить. Специально за успехами кузена Бастиан не следил, но имеющий уши да услышит. А вот какими дорогами водило по жизни Костиньи – дело прошлое, чего его ворошить.

Тут он заметил стол, заваленный бумагами и от души кузену посочувствовал.
- Вижу, ты весь в делах, отвлекаю. Но от вина не откажусь, - на кубок-другой ведь и отвлечься не грех. - У меня дома осталась такая же гора бумаг, к которой я даже не знаю толком с какой стороны подступиться. Мой старший брат, Бернард, не так давно скоропостижно скончался и мне теперь приходится вникать в дела графства. И нужно засвидетельствовать своё почтение их величествам, поэтому я здесь. Вот, решил сначала встретиться с тобой.
Толковый совет от умного, а главное опытного в придворных делах человека ещё никому не помешал.
- А матушка в трауре, конечно, но в добром здравии и бодрости духа, спасибо. Велела передать тебе бочонок нашего лучшего лагардского, но я пока оставил его в подвале дома, где остановился. Это не тот подарок, который можно принести с собой в руках, сам понимаешь.
Вдруг его ещё брать не захотят.
Он снова улыбнулся кузену, с радостью отмечая, что несмотря на прошедшие годы, тот не утратил заразительного жизнелюбия, которое так подкупало Бастиана в бытность оруженосцем.

- Скажешь тоже, - добродушно посмеиваясь, отмахнулся Бастиан от описания его как юного и тощего.
Был когда-то, если хорошенько порыться в памяти и вспомнить те времена, когда Диего давал ему наставления. У него тогда и усы только начали пробиваться – он их старательно сбривал, веря примете, что от частого бритья растительность на лице станет густой и жёсткой. В мелких порезах на физиономии ходил, это точно, а борода выросла намного позже. Коренастым же, как отец и старшие братья, Баст никогда не был, потому не особо раздался вширь.

- Да уж, охотно верю, что хлопот выше крыши, - присел на ближайший стул, чтоб не мешать хозяину кабинета разгребать бумажные завалы. – Но даже опасаюсь представлять, насколько.
Впрочем, судя по тому, что говорят вокруг, кузен отлично справляется, со всеми своими разнообразными делами, а уж какой ценой – только ему и Господу ведомо.
- Да, брат покинул нас очень неожиданно, - покивал, состроив соответствующее выражение лица. Без особого рвения, потому как было известно, даже если кузен и не помнил, но могло позже всплыть в разговорах, - никогда Баст с Бернардом особо не ладил. И убиваться с горя причин не имеется.
- Сущая нелепица, но часто такое случается – вроде и пустяк, а раз – и нет человека. Пирогом подавился, такая жалость.
Да и хватит о нём.

- Планирую задержаться на пару недель, а там как пойдёт. Путь неблизкий, ты прав, потому постараюсь решить все вопросы пока я в столице.
Появление слуги немного прервало разговор и дало гостю возможность увидеть, как быстро исполняются приказы герцога и с каким старанием. Граф оценил и год урожая вина, который был заказан, и приглашение пожить в просторных покоях – кто же откажется от подобного?
- Если тебя не обременю, то буду только рад. Найти в столице жильё, чтоб и самому разместиться, и сопровождению, и конюшня поблизости, та ещё задачка, как оказалось. А это я ещё без дам, которые не преминули обидеться, что я оставил их дома.
То есть попросту удрал, решив взять небольшую передышку.

- О, тут ты прав, дорогой брат, - согласился, когда Диего выказал догадку о том, что его дражайшая тётушка наверняка присматривала за тем, как сын ведёт дела. – Если ты помнишь нашу мать, то понимаешь, что она старалась быть в курсе всех дел даже после смерти отца. Давала советы, весьма осторожно, но уверенно. Правда, когда Бернард женился второй раз, то попросил мать переехать в шато с виноградниками, что подарил ей отец. Но сейчас донна Антония снова проживает в замке.
О том, что Дебора, вдова брата, отлично замещала матушку и указала Бастиану пальцем на баронов, которые недоплачивали налоги, он умолчал. Донна не хотела, чтоб знали, насколько она в курсе дел графства, и тут Баст был полностью с ней согласен.

- Малышка Монсеррат? Разбирается в финансах? – пришлось покачать головой, вот уж действительно время летит. – Спасибо, но такого точно не требуется. Дам шанс новому управляющему. Да и дорога для молодой женщины в такое время года явно нелёгкая, сезон снегов на пороге.
Видно было, что кузен очень гордится дочерью, по тому, каким восхищённым тоном о ней говорит.
- Сколько же ей уже? А остальным? Так быстро растут чужие дети, глазом моргнёшь, а они уже взрослые. У Бернарда ведь старшая дочь, Аделин, тоже уже девица на выданье. И мечтает побывать при дворе. Возможно, у неё есть шанс стать фрейлиной – инфанты, например?

Он-то, по просьбе матери, собирался «подарить» некоторую сумму монет одному давнему приятелю Бернарда, чтоб разузнал во дворце, что и как. Но раз уж Баст общается с  самим герцогом де ла Серда, то грех не поинтересоваться.
О себе же Бастиан хотел говорить в последнюю очередь, справедливо опасаясь вопросов о недавних событиях.
- Да-а, не умею я особо складно о себе. Кондотьерствовал, это да, в родных краях бывал редко. Уехал из дому, набрал десять человек, нанялся к капитану Никколо Верме, как сейчас помню. Он потом потерял руку до локтя, но продолжал сражаться с протезом. Расхаживал в такой посеребрённой латной рукавице и всё полировал её перед боем, сам, никому не доверял. Говорил, она приносит удачу. Не знаю, что с ним стало.

Хорошо вести разговоры о детях – чужих, - под хорошее вино, сыры и вяленые оливки. Приятно и необременительно. Бастиан охотно восхищался и вкусом редкого вина, поднимая кубок на свет, чтоб оценить игру бликов, - даже языком поцокал. И разумностью старшей дочери дражайшего кузена, - кто бы мог подумать, что из мелкой большеглазой егозы, какой он запомнил племянницу, вырастет эдакая разумница. О том, что сам считал – острый ум девушку на выданье особо не красит – кто ж её в жёны возьмёт? – промолчал. Дочка герцога остальным неровня, это и не обсуждается. Но в целом кому ж охота, чтоб супруга тебя перед гостями и роднёй ценными советами позорила? Ум хорош в придачу к женщине замужней, когда она его не выпячивает, а пользуется ловко да исподволь, мягко направляя супруга в нужном направлении.

Вот, матушка, к примеру – донна Антония, редкостного ума женщина, а всё равно прокололась, когда стала брату, первенцу своему, указывать. Пока отец жив был, Бернард делами не интересовался, участвовал в турнирах да охоте, волочился за пышногрудыми вдовицами, кутил в борделях и в ус, как говорится, не дул. Женился, на ком родители советовали, в склоки с соседями особо не лез и монеты считал, ежели отец посылал проверить, как там сборщики податей работают, с превеликим трудом. Вот матушка и решила, что и дальше сможет им крутить, как вздумается. Что теперь-то, после смерти мужа, отведёт душу и развернётся на полную. Она ведь все дела-вопросы в землях знала, о каждом баронстве подробности помнила – где чего и сколько сеют, собирают, какой площадью виноградники возделывают, сколько скота содержат. Но сынок взбрыкнул и поставил её перед выбором – или к родне на родину, или доживать вдовий век здесь же, на клочке земли, что муж-граф подарил. Донна Антония подумала – всерьёз рассматривая и возвращение в родные края, но осталась поближе к внукам.

- О, как я тебе благодарен, брат! Прям камень с души снял, - очень даже искренне воскликнул Бастиан, когда Диего пообещал пристроить его старшую племянницу ко двору. – А то ведь не знаешь за что хвататься. Бернард сговорил старшую за вдового барона, но теперь тот раздумывает. А сама Аделин грозилась, не мне, конечно же, а так, вообще, с башни прыгнуть, если её за старика выдадут.
Когда до дела дошло, девица наверняка бы согласилась – барон был вполне себе бодр и весел, состоятелен, а главное не имел наследника, одних дочерей, уже замужних. Ну отличная же партия! Но если её пристроить в столице, то может и получше жених отыщется. Как хорошо, что дочь у брата только одна, а не как у дорого кузена.
- Вот это ты постарался, конечно, - отсалютовал дону Диего кубком, когда тот перечислил своих многочисленных отпрысков. – Всем им здоровья и лёгкой дороги на любом поприще.

Но порой и пожалеешь, что сам не обзавёлся хотя бы тремя, а лучше пятью чадами, чтоб рассуждать о них до вечера. Глядишь, кузен и не вспомнил бы о том, где могло носить Бастиана во время бунта. Прямо Диего его, понятное дело, не спросил, но Костиньи смекнул к чему тот клонит. Собираясь в столицу Бастиан предвидел подобного рода интерес, а потому подготовил мало-мальски достоверную легенду, которую можно даже подтвердить – он там точно был.
Немного ранее, но да.

- Да куда только судьба не  бросала – и в Айзене довелось воевать, и в Романии охраняли одного богатого дона, что не желал об этом распространяться. А последний год почти безвылазно прогостил у одной симпатичной вдовицы в Ажене - восстанавливался после ранения. Такая мастерица ставить припарки и тушить косидо мадриленьо из рёбрышек – м-м… пальцы оближешь!
Вроде бы кузен поверил, а не поверил, так не стал уточнять – а значит не сильно оно его интересовало, - успокоился Бастиан, дотянувшись до слив, уваренных в меду.
- Да какие у меня дела в столице. Вот, почтение их величествам засвидетельствовать, там отдать долг за Бернарда, тут передать личные приветы от матушки и сестры, и всё. Конечно, составлю компанию на охоте, очень рад буду!

Была у Бастиана мысль отсидеться в родном замке хотя бы до окончания сезона снегов – и кто бы его осудил? Траур по брату, дела в графстве, то да сё – хлопоты, хлопоты. Но это же всё время ходить с оглядкой – а не прибудут ли из столицы гонцы с бумагой, да с вопросами, а с требованием от главы регентского совета – прибыть и объяснить, кто после кончины последнего графа титул принял, землями управляет, почему королю не присягнул, и так далее, и тому подобное. Чем жить в тревогах да ожиданиях, лучше уж когда сам решил съездить, а там будь что будет.

Глядишь, и обойдётся. Всё ж кровь родная не водица, вспомнит кузен, как в молодости ещё совсем мучачо Басти наставлял, приёмы фехтовальные показывал, шутил, что у кондотьера обязательно дорогими должны быть меч и сапоги. Самого лучшего качества, не из тех, что по нескольку штук одинаковые, а по мерке, по руке-ноге, только для тебя – от того жизнь зависит.
Ну ладно, удивлялся Баст, с мечом понятно – куда же воину и без него, но сапоги? Ерунда какая. А вот сейчас, столько лет спустя, сказал бы, что Святые угодники с ним, с мечом, можно и в бою взять чужой, к нему приспособиться в пылу схватки, а вот обу-увка. Без неё далеко не утопаешь, даже если ты конный, а не пеший. В общем, вспоминался Бастиану выдающийся кузен, опять же матушка забыть не давала, постоянно хваля и превознося всяческие доблести удачливого Диего. Особенно, конечно, Бернарду ставила в пример, они же с – тогда ещё даже не наследником герцогства Серда были почти ровесниками.

К слову, про незабвенную матушку, дай Создатель ей долгих лет здравствия без всяческих хворей.
- О, в вопросах брака я совершенно ничего не понимаю, - даже руками развёл, когда Диего спросил, каким Баст видит супруга племянницы. – Этим у нас всегда матушка занималась. Она все подходящие кандидатуры знает – какой дон в чём хорош, как землями распоряжается, с кем в родстве, дружбе, ссоре. Просто кладезь полезных знаний, а не женщина.
Сам-то он считал - главное в браке – чтоб муж хорошо обеспечивал семью, а остальное дело наживное.
В данном же случае, зная брата, Бастиан догадывался, что тот сговорил старшую дочь за весьма зажиточного барона не только потому, что ему задолжал. Это вполне вероятно, в кости Бернард поиграть любил, но выигрывал редко. Но и с прицелом, что Аделин сможет родить барону наследника и вскоре останется молодой вдовой со средствами, самой себе хозяйкой. А то ведь молодой граф или маркиз супругу к делам не подпустит, плюс у него ведь и родители наверняка не стары, долгие годы придётся всем юной девице кланяться да помалкивать.

— Миэль-дель-Калабра такой выдержки стоит того, - согласно покивал, принимая из рук Диего кубок с поистине драгоценным содержимым.
Некоторые передвижения кузена у себя за спиной Бастиан заметил, прям холодком по затылку повеяло.
Пришлось даже усилие сделать, подавляя желание обернуться – негоже крутиться, словно ножа в спину ожидаешь, они же хорошо так сидят, душевно, по-семейному. Хотя привычка держать ушки на макушке не раз спасала ему жизнь, этого не отнять. Но, некоторые испытания надо просто пройти. Желательно достойно, но тут уже как получится.

- Какой аромат, - поводил кубком перед лицом, прежде чем попробовать. Тягучие капли медленно стекали по стенкам, подтверждая крепость напитка. – Достойно садов Создателя. А вкус!..
Алкоголь в Миэль-дель-Калабра не кричал о себе, а скрывался за фруктовым привкусом, не обжигал, а дарил плавное ощущение тепла – сначала на языке, а потом по всему телу.
Даже жарковато стало, новоявленный граф оттянул воротник дублета. И кабинет Диего слегка утратил резкость углов, приобрёл плавные линии.

- Так о чём мы беседовали? – Бастиан покрутил кубок в руке, хотел было отставить, но под внимательным взглядом собеседника не решился, сделал ещё глоток. – А-а, задержаться здесь, в Альтамире. Я вполне могу съездить домой, забрать племянницу и вернуться, если тебе потребуюсь. Думаю, все драгоценные донны в моей семье только рады будут посетить столицу, если я тут пригожусь. Только сам понимаешь, что в бумагах и всяких сложных хитросплетениях толку от меня мало.
Он хотел было сделать широкий жест рукой, но чуть не расплескал напиток, который и впрямь оказался крепковатым.
- А в остальном я все… всех… всегда… рад тебе помочь, вот!