ДИÉГО АЛЬВА́РО МЕРСÉДЕС МЕДИ́НА
Герцог де ла Серда

Pedro Pascal

Мир велик и прекрасен, большинство людей живут и умирают в том углу, где родились и ничего больше не видят. А я не хочу быть как большинство.

ДАТА РОЖДЕНИЯ, ВОЗРАСТ: 08.08.1517, 45 лет
РАСА: человек
МАГИЯ: нет
РОД ЗАНЯТИЙ: глава регентского совета, маршал Кастилии
МЕСТО РОЖДЕНИЯ: г. Калабра, Кастилия

РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
Старшее поколение:
Мать – Рамона Франческа Мерседес Медина, в девичестве Фортеньери, 70 лет. Вдовствующая герцогиня. Личность необычайно сильная, властная, страстная, привившая Диего манеры и отбившая всякое желание говорить женщинам «нет».
Отец – Алехандро Сантьяго Альваро Медина, умер в 1544 году в возрасте 50-ти лет. Скончался в своей постели, во сне. Имел дурное пристрастие к креплёному вину и красному мясу, последние годы жизни страдал от подагры, грудной жабы и лишнего веса.
Родная тётя ― Клариче Мануэла Дианти, в девичестве Фортеньери, 55 лет. Вдовствующая герцогиня.

Поколение Диего:
Старший брат – Пабло Алехандро Ромеро Медина; умер в 1543 году в возрасте 30-ти лет от неизвестной болезни, парализующей всё тело.
Ещё старший брат ― Федерико Сантьяго Франциск Медина, 47 лет. Добровольно отказался от наследства и герцогского титула сразу после похорон Алехандро в 1544 году.
Кузен по матушке ― Алессандро Габриэлле Дианти, 28 лет. Герцог Романии.
+ многочисленные Дианти.
Бывшая жена – Маргарита Медина, в девичестве Сен-Совер, мать нескольких детей Диего; умерла в 1553 году в возрасте 44-х лет, неудачно упав с лошади. 

Младшее поколение:
Сын раз – Рикардо Медина, 19 лет, маг-файтер. Старший сын от Маргариты и законный наследник.
Сын два – Армандо Риарио, 18 лет, маг-менталист. Из ныне живущих наверняка об отцовстве знает сам Диего и матушка Армандо, остальные могут лишь догадываться, почему наследника бунтовщика дон Ди называет своим сыном. А вот потому что донна Вероника, старая знакомая Диего, десять лет находилась в бездетном браке, и в отсутствии наследников винили, конечно же, её, а не Массимо Риарио, неспособного даже бастарда на стороне прижить. В общем, слово за слово... так Диего стал чудом божьим, из-за которого в чете Риарио и появился Армандо.
Сын три – Филипп III Сандавал, 9 лет; наверняка об отцовстве не знает даже королева Изабелла, мать юного короля, не то что Диего… ох уж эти южные нравы!
Сын четыре ― Макдара Медина, полуэльф, 24 года; признанный бастард Диего от эльфийки, пожелавшей остаться неизвестной.

Дочь раз – Эвелис Медина, 23 года; старшая из дочерей. В момент записи имени произошла ошибка и вместо «Эвелин» писарь записал «Эвелис». Описка, впрочем, пришлась по вкусу матери девочки, Маргарите, поэтому менять ничего не стали. Злые языки говорят, что Эвелис – тоже бастардка Диего от эльфийки, пожелавшей остаться неизвестной, но Маргарита эти слухи яро опровергала, что порождало новые – девочка на самом деле бастардка Маргариты от эльфа, пожелавшего остаться неизвестным…
Дочь два – Монсеррат Медина, 18 лет; гениальная девочка, умом превосходящая своих родителей, бабушек и дедушек, родных дядь и тёть вместе взятых.
Дочь три – Нихасса Медина, полуэльфийка, 16 лет; признанная бастардка Диего от эльфийки, пожалевшей остаться неизвестной.
Дочь четыре ― Камилла Медина, 13 лет; невинное дитя.

ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖА:
[indent] «Где мёд, там и яд»
[float=left][/float]
Диего Медина, герцог де ла Серда, маршал Кастилии, валидо и выскочка. Некоторые бы всенепременнейше добавили презрительное «парвеню», но вот уж происхождением-то Диего как раз похвастаться может. Но не хвастается – не привык. Будучи третьим и последним сыном в семье Диего не чаял увидеть герцогский титул, а потому свободы имел больше, чем его старшие братья. Пабло, как самый старший, считался полноценным наследником; Федерико – запасным, хоть и не скрывал никогда, что ему это не интересно. Диего же… наслаждался свободой.

В четырнадцатилетнем возрасте Диего отправили ко двору – на других посмотреть да себя показать. Инфант Фердинанд на тот момент был почти вдвое старше Диего, однако это не помешало им накрепко подружиться. Не прошло и нескольких месяцев, как инфант везде и всюду появлялся в сопровождении Диего, служившего ему оруженосцем. Они вместе пили и охотились, на советах Диего был чашником для инфанта, а после – подолгу задерживался в его покоях.

Говорят, что к восемнадцатым именинам Диего меж ним и инфантом Фердинандом пробежала кошка. Официально никто никого не высылал из дворца, никто не был в опале, никто не впадал в немилость ― всякая крыса во дворце знала, что «дон Диего Медина был и остаётся наижеланнейшим гостем дворца и вернейшим подданым короны» ― однако после очередной аудиенции с чёрным от горя лицом Диего одним днём покинул Альтамиру, направившись в сторону родных земель. Впрочем, родовое поместье в Калабре Диего проигнорировал, предпочтя заявиться сразу на драконий остров. Тот самый остров, что герцогство ла Серда считает своей территорией, а драконы – своей, и длится эта молчаливая и необъявленная война веков столько, сколько существуют землевладельцы на южном берегу Кастилии.

По какой-то причине драконы не тронули Диего. Спустя несколько суток он вернулся в Калабру целым и почти невредимым, со всё ещё чёрным лицом – но теперь уже от сажи и грязи. Диего не распространяется о том, что произошло на острове, однако случившееся открыло в нём второе дыхание и вкус к жизни.

Последующие годы не запомнились ничем особенным – Диего много путешествовал, кондотьерствовал и ландскнехтствовал, оттачивал свои боевые навыки, изучал яды, исследовал мир и множил бастардов всех мастей. По зову сердца, пользуясь положением третьего сына, скоропалительно женился на Маргарите Сен-Совер, дочери идальго с севера Кастилии, в первую же брачную дочь заделал старшую из своих дочерей – и исчез на несколько месяцев, чтобы вернуться с младенцем-полуэльфом, бастардом от какой-то эльфийки, о которой с его слов известно лишь то, что таковая была в его жизни и что она, вероятно, имела изрядную долю схожести с Маргаритой.

В следующий раз надолго дома дон Диего объявился незадолго до зачатия Рикардо. Хвала Всевышнему, на сей раз он не принёс на руках какого-нибудь бастарда, но дом всё равно встретил его дурными новостями: Пабло, и без того не отличавшийся крепким здоровьем, чувствовал себя всё хуже. Мышцы постепенно отказывали ему, и если несколько лет назад он лишь едва заметно подволакивал левую ногу, то теперь уже не мог подняться с постели. Дни старшего брата были сочтены, а это выводило в наследники Федерико, второго сына Алехандро Медины, герцога де ла Серда.

А Диего делало запасным, но зная Федерико – единственным. Он не сомневался, что становление его герцогом это вопрос времени и здоровья батюшки; Федерико никогда не скрывал, что идея уйти в мужской монастырь ему милее, однако при отце лишь улыбался и делал вид, что положение наследника его полностью устраивает. «Чего папенька не видит, то его и не обидит».

Похоронив Пабло, Диего вернулся в Альтамиру впервые за восемь лет; вернулся двадцати шести лет от роду, помудревшим и возмужавшим; вернулся с женой, двумя законными детьми и бастардом от эльфийки. Вернулся незадолго до смерти короля Филиппа II и был первым, кто преклонил колено перед Фердинандом и обратился к нему «мой король». Для них двоих будто и не было этих лет разлуки: с первого же дня Диего вновь стал человеком наиболее приближённым к новоявленному королю, а спустя несколько месяцев официально был объявлен валидо – фаворитом короля.

Не прошло и года со смерти Пабло, как к праотцам отправился и Алехандро, сильно сдавший после смерти первенца. Федерико в тот же день изъявил желание отказаться от титула и наследства, зная, что Диего его из дома не выгонит и в беде не бросит; забота о членах семьи – превыше всего!

Уже в титуле герцога де ла Серда Диего быстро поднимался вверх во карьерной лестнице. Вопреки завистливым слухам злословцев – своими силами, своими навыками. Диего можно было отправить на любое, даже самое сумасбродное задание и быть уверенным, что он в зубах принесёт своему королю если не победу, то наилучшие возможные условия не поражения. Гибкий ум, неординарный подход, тяга к знаниям, знание горестей и болей простых солдат, с которыми герцог не гнушался есть из одного котла, добросердечность и небывалая щедрость по отношению к черни – всё это делало Диего любимцем армии, любимцем народа, всё это приносило свои плоды в виде крупных побед как на суше, так и на море. И всё это порождало слухи – он продал душу Нечистому? он служит тёмные мессы? он одурманил короля? Зачаровал его, отравил, подчинил своей воле… Выскочка! Подхалим! Небось, в бабье платье перед королём рядится и танцует!..

О, не было на свете человека столь же преданного королю Фердинанду II, не было никого столь же верного и готового даже в пасть дракону шагнуть без раздумий, повинуясь одному лишь слову, не приказу даже… дон Диего до последнего вздоха короля пользовался его безграничным доверием и всяческой поддержкой.

А когда стало ясно, что своих по крови детей Фердинанд больше зачать не может… Разве мог сиятельный дон Диего отказать королю и королеве в их нескромной просьбе?.. Разве мог он противиться желанию своего сердца?..

Рождение инфанта Филиппа внесло свои коррективы в жизнь знатных семейств. До конца неясно, связаны ли как-то два события, однако вскоре после родов официального наследника короля Маргарита сверзлась с лошади и сломала себе шею, оставив без матери шестерых детей – у этой воистину святой женщины хватало любви и сострадания даже на бастардов Диего, и она заменяла им родную мать как могла и как умела. Впрочем, иной они и не помнили, попав в руки кровного отца в очень раннем возрасте. Диего знал, что он никогда не заменит детям маму, но старался изо всех сил – отцом он был заботливым, внимательным, чутким и предоставляющим детям ровно столько свободы, сколько необходимо для того, чтобы набить собственные синяки и шишки, но не убиться при этом окончательно.

Спустя пять лет, когда Диего уже стал маршалом Кастилии, оброс безобразным количеством связей в своей стране и за её пределами и даже успел будто играючи подавить пару-тройку малозначимых восстаний, здоровье Фердинанда II начало ухудшаться. Ослеплённый доверием к ближайшему окружению короля и помнящий смерть старшего брата, над болезнью которого даже лучшие лекари лишь беспомощно разводили руками, дон Диего не распознал в страданиях своего короля симптомы отравления. Он, изучавший их всю жизнь! Он, имеющий скорпиона на родовом гербе! Он, чьи клинки обработаны ядом с тринадцати лет!..

Можно только представить груз боли и вины, который ляжет на плечи Диего, когда – если? – он узнает, кто и что стоит за смертью его сюзерена. Можно только представить, какой бурей сменится затишье, когда он поймёт, что послужило истинной причиной смерти Маргариты…

Тем временем на севере Кастилии зрело недовольство. Эрцгерцог Хосе хотел корону, будучи уверенным в том, что мальчик-король Филипп III на самом деле бастард Диего. Массимо Риарио, герцог из северной части державы, хотел независимости для своего герцогства. Это было выгодно многим людям и по многим причинам. Это было выгодно и дону Диего, который через третьих лиц слегка проспонсировал восстание, внедрил в окружение Риарио своих людей… если бы их затея удалась – голова восьмилетнего мальчика-короля оказалась бы на пике.

А этого Диего допустить не мог, как не мог позволять недовольным продолжать тихо бурлить в своём котле и заражать сепаративной инфлюэнсой соседние земли. Как не мог и позволить жить Хосе Сандавалу после того, как он наплевал на волю своего короля, не гнушаясь замарать руки детской кровью. Как не мог позволить регентскому совету казнить Армандо Риарио вслед за Массимо – мальчишка был кровным сыном Диего, а никто не проклят в глазах Господа так, как убийца родичей.

Диего подавил восстание – быстро, жёстко, эффективно; стоял в авангарде среди своих солдат. Был тем, кто вогнал копьё в грудь Массимо. Был тем, кто отстоял жизнь Армандо. Был тем, кто обеспечил справедливый суд бунтовщикам. Был тем, кто на эшафоте отдал приказ привести приговор в исполнение. Был тем, кто поклялся при всех вырастить из Армандо самого верного подданного кастильской короны.

Был – и остаётся тем, чьи руки по уши в крови и яде, ради сохранения Кастилии цельной и сильной. Фердинанд желал, чтобы сыну досталась мирная и процветающая страна, когда он достигнет совершеннолетия.

И ради исполнения последней воли своего короля дон Диего готов пойти на многое.

ПРОБНЫЙ ПОСТ:

тык

Джесси поближе прижался к Омону, чувствуя, как колотится собственное маленькое кошачье сердечко. Впрочем, паника начала отступать быстро – Дин просто оговорился, только и всего.

Да?

Джесси лениво поднялся со своего места, выгнул спину коромыслом, сладко потягиваясь, Омон последовал его примеру. Будучи сытым и наигранным, рыжий кот проигнорировал очевидный призыв к еде, Джесси же не собирался объедать друга, даже если б был голодным. Времена, когда ему приходилось тайком подъедать кошачий корм, давно закончились.

Иногда возвращались в кошмарных снах, но в реальности – закончились.

Омон интересуется кормом – тянется к открытому пакетику, задумчиво нюхает, но в итоге игнорирует. Джесси имитирует интерес тем же самым образом, мысленно признавая, что корм и правда пахнет неплохо. Даже в человеческом облике у него порой рот наполняется слюной, а уж в кошачьем-то.

Джесси задирает хвост и вальяжно идёт мимо Дина, ничем не выдавая своего волнения. Выгнув спину, касается боком его ног, оставляя на джинсах пару малозаметных шерстинок, и собирается уже идти дальше, как вдруг грубой рукой его хватают за шкирку и подымают в воздух.

Ай, сука! Больно!

Сказать этого вслух Джесси не может, потому лишь издаёт жалобный мяв. Изгибается невесть как, обхватывая руку Дина передними лапами со спрятанными когтями, поворачивает голову, стараясь укусить, но не получается.

Не буду я ни в чём признаваться!

Попытка выбить признание, конечно, очень в духе Дина, однако почему-то это всё пугает Джесси, и он твёрдо намерен не сдаваться и хранить свою тайну до самого конца. Эх, высвободиться бы из хватки и драпануть к выходу, нырнуть в кошачью дверцу...

Джесси издаёт ещё один жалобный и громкий мяв, вертит головой из стороны в сторону, стараясь укусить Дина то так, то эдак, а потом подтягивает задние лапы и начинает барабанить ими по руке, пока ещё не выпуская когтей, но всем своим видом намекая, что подобное обращение ему не нравится.

Омон! Выручай, дружище!

И Омон выручает: подбегает к Дину, встаёт на задние лапы, передними упираясь в бедро кожаного ублюдка. Встревоженно нюхает воздух, взволнованно мяукает, а потом опускается на все четыре и крепко кусает Дина за большой палец ноги.

Ножницы у меховых кошачьих бубенчиков Джесси не пугают. Во-первых, Дин ведь не живодёр? А во-вторых… даже если отрежет – бывало и хуже.

Омон снова встаёт на задние лапы и начинает громко орать, требуя отпустить Джесси. Сам Джесси вторит протяжному мяуканью друга, всем своим видом показывая, что ему больно.

Пусти, сука! Пусти, а то в ботинки насру!..

ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
Есть ли вам 18 лет? |  да
Если да, то нужен ли вам доступ в раздел NC18+? |  да, нужно же дону канцлеру смотреть на что-то