Magic: the Renaissance |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Magic: the Renaissance » 1562 г. и другие вехи » [1562] В пещере угрюмой, под сводами скал...
Если ищешь, то всегда что-нибудь найдешь, но совсем не обязательно то, что искал.
Пещера в горах неподалеку от Рандаберга/11. 1562
Veltarion, Francheska Orio
Некромантка искала укрытие, куда можно было бы спрятать отряд поднятых мертвецов, но волею случая или провидения угодила в пещеру, где вот уже несколько столетий томится зачарованный эльфийскими чарами дракон.
Отредактировано Francheska Orio (2025-05-13 19:11:16)
Он смотрел на неё щурясь по-кошачьи. Всего на миг, на жалкое мгновение женщина вспыхнула, блеснула в зимней темноте яркой привлекательной вспышкой. И погасла. Всего на миг её характер, скрытое и потаенное естество засверкало ярче золота и драгоценных камней, но и этого хватило, чтобы привлечь внимание дракона.
«Размяк, – думал он, сонливо водя стрельчатым хвостом из стороны в сторону, – одурел после трапезы».
Следовало бы взмыть в небеса, оставив ведьму один на один с надвигающейся метелью. Но это было бы слишком по-человечески. Слишком мерзко.
- Ты смеешь просить что-то взамен? Что-то посерьезнее? – дракон потянулся, словно большой, разнеженный на солнце котяра, оскалил клыкастую пасть. – Может, ещё и седло захочешь на меня нацепить, а?
Он бы усмехнулся. Но смеяться в таком облике, пусть и мысленно, было не к лицу.
- В замок так в замок. Но не думай, что я дам усесться к себе на шею. Во-первых, замерзнешь и свалишься. А ты мне со свернутой шеей понравишься явно меньше. Во-вторых, я тебе не лошадь. Могу понести тебя в лапе. Буду держать бережно, словно распрекрасную бронзулеточку. Идет?
Дракон сделал шаг вперед, вытягивая широко раскрытую лапу. Серповидные когти блеснули в лунном свете.
- Что же касается замка и подождать... Нет, боюсь, я не могу отпустить тебя одну. Вдруг ты вернешься с армией своих мертвецов?
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
В драконе что-то неуловимо изменилось. Он перестал быть страшным для Франчески. Может быть, она уже начала привыкать к Велтариону? Он все еще мог легко ее раздавить, для этого достаточно было просто интенсивнее вильнуть хвостом. Но больше не хотелось визжать и прятаться при первом же его движении. Наоборот, чем больше Франческа смотрела на дракона, тем больше им восхищалась. Какая невероятная, прямо-таки сказочная мощь! Какое величественное создание! Если бы слово "власть" захотели оживить, то оно должно было бы выглядеть только так. Взгляд Франчески завороженно скользил по драконьей чешуе, по острым гребням, по массивному хвосту, по оскаленной морде. Знал ли дракон, как он совершенен? Человек, сумевший склонить его к сотрудничеству, станет непобедимым!
Зазвучавший в голове голос был скорее ироничным, чем возмущенным, и Франческа, осмелев, неуверенно улыбнулась, представив себе, каких размеров должно быть седло, чтобы его можно было надеть на дракона. И лицо скорняка, к которому она пришла бы с просьбой сделать ей такое седло.
Велтарион продолжил звучать в ее мыслях, и теперь его голос казался ей намного мягче и бархатистее, чем был сначала. Интересно, а между собой драконы тоже общаются только в мыслях? Или их рев - это речь?
На протянутую лапу Франческа все же смотрела с опаской. Но деваться было некуда - и она неуверенно подошла к протянутой лапе, забралась в нее, как в гнездышко, и, недолго поколебавшись, крепко ухватилась обеими руками за покрытый чешуей палец, увенчанный когтем, больше похожим на огромный двуручник. Она нервничала, но Велтарион уже вынес ее таким образом из пещеры, не раздавив, так что все должно было пройти хорошо.
- Ты только не забудь, что я здесь! - спохватилась некромантка. - А то разожмешь лапу - и кто тебе потом остальные арканы снимет?
Она не стала говорить Велтариону, что даже если приведет полчища мертвых, он легко уничтожит их своим огнем. Так приятно было обрести хоть какую-то значимость в глазах этого всемогущего существа...
- Но ты же не можешь пойти в замок со мной, - начала было она, и тут вспомнила, как кто-то в Академии однажды сказал, что драконы имели способность перевоплощаться. - Только если не умеешь менять свой облик. А ты умеешь? Я так мало знаю о драконах... Например, превратиться в...
Она чуть было не сказала "лошадь", но осеклась, решив, что на "лошадь" Велтарион может обидеться всерьез.
- ... В собаку или кота. В какое-то животное, чье появление не вызовет в замке паники, сможешь? Или это все просто люди придумали?
Большое доверие начиналось с шага малого: закрыть глаза, вложить свою руку в чужую, последовать в темноту, не задавая лишний слов. Обо всём этом дракон не мог знать, не мог догадываться: в нём не было ничего человеческого. А всё, что могло оказаться, было его чешуйчатой натуре противно.
Никто не знал о том, когда впервые повстречались предки драконов и людей, но с той самой поры наглый самовлюбленный двуногий, охочий до власти, стремящийся стать венцом природы, стал чешуйчатому огнедышащему гаду невероятно противен. Каждый последующий поступок, каждый наглый шаг человечества гадил этому миру. Если эльфы и сиды довольствовались тем, что даровала им природа, драконы властвовали над небом и морями, люди стремились подчинить всё и сразу. Их плуги вспарывали плоть земли, их плавильные печи обращали руду в сталь, их топоры вырубали вековые леса. Где бы не ступала нога человечества, оно теснило и прижимало, давило и душило остальные народы. В этом была суть людей. В этом был смысл их существования.
Дракон держал бережно, чешуйчатыми пальцами словно клетью уберегая говорливого человечка от неосторожного падения. Догадывалась ли Франческа Орио о том, что стоило только дракону сжать лапу изо всех сил, так хруст её костей был бы слышен на другом конце мира? Догадывалась ли, что сейчас целиком и полностью её маленькая человеческая жизнь зависит от дури в змеиной башке? Разумеется. Она была не глупа, эта Франческа Орио, и наверняка знала себе цену.
В прежние времена у человеческих женщин была отведена совсем иная роль. Наперебой врут певцы в своих балладах об отважных воительницах и мудрых королевах: от зари времен и до заточения Велтариона племя человеческое слушало сильного, хитрого, желательно с коротеньким отростком промеж кривых ножек. Этот сильный, хитрый с отростком затевал воины, устраивал набеги, коварством и грубым натиском сминая неприятеля.
У женщины была иная роль: хранить очаг, рожать детей. Надеяться, что хитрый и сильный вождь, наплодив себе наследников и бастардов, проживет достаточно долгую жизнь. Да такую, чтобы самой женщине хватило до глубокой старости. Бесславной была женская участь. Неужели мир изменился настолько, что грязнозадые люди неосознанно стали на малюсенкий шаг ближе к драконову укладу жизни?
"Дурь! – подумал Велтарион поднимаясь в воздух. – И как такое только могло в голову прийти?"
Покуда дракона одолевали мысли о человечестве и месте женщины в мире, эту самую женщину одолевали совсем банальные вопросы. А может ли дракон стать собачкой? А может ли кошечкой? Неужели в величии своем, в своем истинном облике не падут перед ним ниц, не принесут златые дары и прекрасных девственниц?
Нет, не принесут. Велтарион это знал прекрасно. Пойдут на него с копьями да кольями, засыплют ворохом стрел, соберут крупную дружину. Будут орать, визжать и проклинать, с воплями и призывами к богам отправляясь на верную погибель. И никто, ни один идиот не догадается просто поговорить.
– Не переживай, ведьма! При желании, я могу стать настолько маленьким, что залезу даже тебе в...
Ветер сорвал его мысли. А может дракон просто не договорил?
***
Путь был не долог. Не таким долгим, как сотни лет, проведенные в заточении. Язвить и шутить дракон раздумал. Делиться собственными секретами тоже. Узнав, куда лежит их путь и в темноте разглядев темнеющие чертоги, он прибавил ходу, а под конец расправил крылья, планируя медленно и бесшумно. В темноте зимней ночи черный, словно сама темнота дракон, был так же неразличим, как притаившаяся среди веков смерть.
Они опустились в подлеске, в десятке минут до замка. Впереди виднелись едва заметные струйки дыма над редкими хибарами предместий. Опустившись в пушистых сугроб и отпустив свою спутницу-пленницу на свободу, дракон потянул змеиной шеей, вглядываясь в темноту. Мир определенно изменился. В стародавние времена люди не строили подобных крепостей: не хватало знаний и умений. А нынче - погляди, какая громадина!
Велтарион повел хвостом от нетерпения. Развалить бы такую глыбу, изжарить! Расплавить камни и шпили, опалить задремавшую на стенах стражу! Подавить, порезать, разграбить залы и сокровищницы! От предвкушения аж челюсть свело.
Долетевший с севера ветер заставил Велтариона на миг отпрянуть. Движения его стали настороженными. Словно замершая перед ударом гадюка, он напрягся, напружинился всем телом. Ветер его не обманывал.
Прошедший через сотни битв, обративший в прах десятки чужих армий, Велтарион знал, как пахнет поле боя: вздувшиеся, разлагающиеся трупы, смердящие падалью и нечистотами вороны, нарывы и вздувшиеся от гноя раны. Дракон знал, как пахнет смерть. И этот запах вблизи человеческого поселения был ему неприятен.
Получалось, что ведьма ему не лгала, и поданными её были оживленные мертвецы. В этот вздор не верилось, всё драконье нутро противилось этому факту. Но отрицать было бессмысленно: спустя шесть сотен лет человек, до одури насиловавший всё блага жизни, пошёл дальше ¬– и оскорбил саму смерть.
– Гадко, – прошелестели мысли дракона в голове Франчески. – Это место гадко воняет. Смертью. Падалью. Так пахнет безысходность.
Он медленно опустился животом на снег. Повел длинной чешуйчатой шеей, стряхивая с узорчатого гребня свалившийся с ближайшей сосенки снег. Не было ни вспышек, ни марева, воздух не пошел волнами, не зарябил, как то бывает при мороках или иллюзиях. Просто в один миг там, где сидел огромный дракон, оказался крупных размеров черный, словно сама ночь, кудлатый волкодав.
Пёс посмотрел спокойными умными глазами в женское лицо. Поднялся. Сделал несколько неосторожных предательских шагов по снегу. Фыркнул.
– Таким меня видишь, таким к людям выйду, – прошелестел драконий голос в голове Франчески Орио.
Отредактировано Veltarion (2025-04-01 05:31:25)
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Франческа уже видела в мыслях Велтариона эту высь, этот полет, когда под крылом расстилаются бескрайние земли, но когда все это увидела наяву, от переполнивших ее эмоций захотелось кричать. Страха не было - был восторг такой полный и абсолютный, захвативший все ее сознание и не оставивший места ни одной другой мысли, кроме восхищения, что Франческа надолго замолчала, забыв даже о том, что нужно указывать направление, и только смотрела широко раскрытыми глазами в просвет между чешуйчатыми пальцами. Наверное, еще ни одному человеку не удавалось увидеть мир так, как видела его сейчас Франческа. Последний раз некромантка умела так искренне радоваться и восхищаться только в далеком и полузабытом детстве.
- Я лечу! Я лечу! - шептала она и все смотрела на проплывавшую внизу заснеженную землю. Какое странное ее охватило ощущение. Непривычное, но такое приятное. Это что - счастье?
Как везет дракону, что он может в любой момент испытывать вот этот восторг от полета! Как прекрасно уметь летать!
Когда некромантка немного опомнилась и пришла в себя, она сориентировалась и мысленно показала Велтариону дорогу. И удивилась от того, насколько быстрее получается добираться до замка, когда летишь с драконом, чем когда едешь на лошади.
При виде замка Велтарион повел себя немного странно. Франческе даже показалось, что в его мыслях появился золотистый всполох, какой она уже видела, когда они беседовали в пещере. Но Велтарион замок жечь не стал, а мягко опустился неподалеку, выбрав укромное и достаточно просторное местечко. От случайных свидетелей их защищали заснеженные ели, а места на полянке хватало, чтобы Велтарион смог там разместиться.
- Так пахнет мое войско, - примирительно проговорила Франческа. - Мне и самой не нравится, но что поделать? Это наша сила. Сейчас они закопались, чтоб их не заметили. Я искала место в горах, где их можно было бы спрятать, пока не начнем наступление, так и провалилась в твою пещеру. Здесь уже не Тотенвальд, а Айзен, поэтому мне нужно делать все тайно. В том замке гостит герцогиня Романии, она тоже мертвая, но не пахнет смертью. Я вожу ее, понимаешь? И все думают, что я ей служу. А на самом деле я просто ее использую, она ведь говорит только то, что мне хочется. Ты не удивляйся, когда мы к ней придем... Ой!
Перевоплощение оказалось таким быстрым и незаметным, что Франческа ничего не успела понять. Вот только что здесь был огромный и величественный, точно изваянная древними статуя, дракон Велтарион - и вот уже на его месте сидел чернющий пес, тоже не маленький, но по сравнению с драконом назвать его большим не поворачивался язык.
- Вот это да! - прошептала Франческа и протянула руку навстречу псу. - Я бы никогда не поверила, если бы не видела это сама... Это точно ты?
Голос в ее голове не оставлял никаких сомнений.
- Ну пойдем... Я скажу, что ты меня спас. Но как ты... Ты же был огромным! Какая совершенная магия!
Не переставая бормотать восхищенные реплики, некромантка направилась к замку. Идти было очень тяжело, она то и дело проваливалась в снег, плащ норовил свалиться с плеч, ноги разом замерзли, хоть и были обуты в добротные меховые сапожки, но Франческа даже рада была этим временным неудобствам: когда она доберется до замка, то будет выглядеть как человек, который чудом избежал неминуемой смерти в заснеженном лесу.
Ее заметили, когда она брела к воротам. По утоптанной людьми и лошадями дороге идти было куда легче, чем по заваленному снегом полю.
- Стой! Ты кто? - рявкнули с надвратной башни. - Мы по средам не подаем!
- Быстро открывай, дурак! - послышался другой голос. Голос стражника, в чье сознание Франческа пролезла, чтобы избежать долгих объяснений. - Не видишь, что ли, болван - это же донна Орио!
Что-то загрохотало - и уже через несколько мгновений небольшая калитка сбоку от главных ворот гостеприимно распахнулась.
- Прошу вас, донна Орио, мы так счастливы! Мы думали, вы замерзли, пропали... - тараторили голоса. Франческа досадливо отмахнулась от них, как от надоедливых осенних мух.
- Я иду в свои покои. Этот пес меня спас, поэтому идет со мной. Скажите на кухне, чтобы мне принесли вина, а ему - побольше мяса.
Желая поскорее загладить свою вину, человечек, который нахамил Франческе, ринулся со всех ног к кухне, а Франческа пошла к донжону.
"Идем за мной, - заговорила она в мыслях с Велтарионом. - У меня здесь неплохие покои. Сейчас нам принесут еду, и мы сможем спокойно поговорить. И отдохнуть"
В замке было тихо. Франческа торопливо пересекла просторный холл и пошла к широкой лестнице, ведущей на верхний этаж, где располагались покои хозяев и гостей. Стражники, караулившие ее, дружно поклонились. В этом замке Франческу хорошо знали, она часто приезжала сюда погостить вместе с герцогиней Дианой.
На втором этаже было еще тише. Только потрескивали факелы на стенах да шуршали в норках невидимые мыши. Франческа дошла до своих покоев, вошла и позвала Велтариона: "Входи. Располагайся, где тебе понравится".
Располагаться можно было много где. Прежде всего, на огромной кровати из резного дерева, украшенной темно-синим бархатным балдахином, или в одном из двух кресел, тоже деревянных, но снабженных мягкими подушками, стоящих у камина. А можно было и вовсе развалиться на белоснежной шкуре, расстеленной между креслами.
Франческа сбросила поскорее плащ, сырой, тяжелый, надоевший, и подошла к пылающему камину. Очевидно, его поскорее разожгли, едва услышали, что она вернулась. Эта предупредительность некромантке очень понравилась. Она протянула озябшие руки к огню и поежилась.
"Еще немного - и я околела бы, - пожаловалась Франческа. - Холод - это то, к чему я никак не привыкну".
Тут она сообразила, что они с Велтарионом одни и спросила вслух:
- Ну, как тебе нравится человеческое жилье? По-моему, здесь очень даже уютно.
Замок был похож на замок: ощерившийся, словно ёж, шпилями башен, закованный в каменный панцирь брони. Он плотно врос в стылые земли, сверкал редкими глазницами окон, скалился бойницами. Велтарион зажмурился от удовольствия, представляя, как здорово хрустят и чадят под драконовым огнем деревянные перекрытия. Можно запереть дракона в пещере, но унять его разбойничью натуру было тяжеловато.
Франческа Орио его живодерам не отдала. Она в принципе повела себя нетипично для человека, проведя мимо стражи, посулил мясо. Хотелось бы сказать, что он сыт. Но ведьма могла принять отказ за испуг.
Бояться было рановато.
Безынтересно пройдя в роскошно обставленную комнату, кудлатый волкодав занял место неподалёку от камина. Огонь – искренний, не предаст, не обманет. Он не умел лукавить и не умел дурить голову: честно обжигал, честно пожирал дерево. Никаких уловок.
– Нравится ли? – пёс растянулся на полу, пламя плясало в его глазах. – Пожалуй. В моё время вы, люди, жили совершенно иначе. Жилища больше походили на медвежьи берлоги, в замках можно было помереть от сквозняков и холода, пока дойдешь от комнаты до комнаты. Многие, кстати, помирали. Нет ничего легче, чем оборвать жизнь наследника, банально застудив младенца. Ах, люди!
Волкодав громко, протяжно зевнул. Положил морду на лапы.
Женщина избавилась от плаща, грелась у очага. Она вовсе не задумывалась о том, чтобы выжить. Её самоубийственные порывы были достойны похвалы – меньше дракону забот в будущем. Вот только Франческа Орио пообещала пленнику избавить его от магических арканов. Рановато ей было умирать.
– Ты бы переоделась, – заметил дракон. – Твоя одежда промокла. Ты вся дрожишь и рискуешь заболеть. Люди, как я помню, намного мягче и слабее всякого живого существа. Я могу и отвернуться. Скажем так, ты не первая человеческая женщина, которую я вижу. Предположу, что не последняя.
Не дожидаясь ответа, дракон отвернулся.
Запахи и шорохи тревожили его разум. Новый мир – тот, что у него украли много лет тому назад, – был чужим, незнакомым. Та империя, что они строили вместе с предателем-человеком давным-давно мертва. Осталось лишь её наследие. Наследие, непохожее на оригинал так же сильно, как дальние родственники не похожи друг на друга. Велтариону предстояло узнать о мире много нового. И только потом, оценив, взвесив все за и против, решить, как именно его уничтожить.
Франческа и её поведение… интриговали. Мир изменился, и люди изменились ему под стать. Она поднимала мертвых, совершала деяния омерзительные, противные всякому живому. Но её стремление к власти было столь манящим и драконовым, что внушало восхищение: никогда прежде Велтарион не встречал человека столь опьяненного своей мечтой. Хотя, пожалуй, однажды встречал. Жаль, не сожрал вовремя.
– Мертвая герцогиня, армия мертвецов… трон из черепов, стоящий на костях. Та власть, к которой ты стремишься?
Пёс вздохнул. Повернул кудлатую морду к ведьме.
– Нам предстоит долгий-долгий разговор. Ты поведаешь мне о мире всё, без утайки. Если жаждешь моей поддержки, расскажешь о правителях и их армиях. Во что верят современные люди. Чем живут. Чем дышат. Чего боятся. Мир изменился со времен Отто Обманщика. Чтобы сломить его пополам, нужно найти слабое место. И поверь, Франческа Орио, я способен его отыскать.
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Попав в долгожданное тепло, Франческа поняла, до чего же она замерзла. И шли вроде бы не так долго, а что бы с ней было, если бы она на самом деле все время проплутала в снегах? Никакой магии бы не хватило, в самом деле могла бы заболеть и, что было бы совсем обидно, умереть. Поэтому замечание Велтариона пришлось как нельзя кстати. Но упрямая Франческа, привыкшая в любой, даже самой неподходящей ситуации, стоять на своем, все же возразила:
- Я же целитель. Я не помню, когда серьезно болела в последний раз. Я заболею, только если лишить меня магии, - и некромантка принялась стаскивать с себя платье. Это оказалось не очень просто: полусырые завязки не хотели поддаваться, путались, и Франческа, дергая их в нетерпении, только еще больше все запутала.
- А, чтоб тебя! - выругалась она. - Кто только это все придумал! Везет же мужчинам: они вполне могут самостоятельно одеться и раздеться!
Некромантка оставила бесплодные попытки избавиться от платья, схватила небольшой бронзовый колокольчик и позвонила в него. Почти сразу же дверь открылась и вошла служанка, тщательно скрывающая зевоту. При виде огромной собаки она испуганно замерла на месте и признаков сонливости больше не проявляла.
- Вы звали, ваша милость?.. - спросила она дрожащим голосом.
- Не бойся, этот пес тебя не тронет, он добрый, - сказала Франческа, наблюдавшая эту сцену с едва заметной улыбкой. - Лучше помоги мне раздеться, а потом пойдешь скажешь, чтоб притащили мне какую-нибудь лохань с горячей водой.
Франческа недолго колебалась, устраивать ей мытье при драконе или нет. Но во-первых, она всегда требовала ванну после своих прогулок, и нарушение традиции могут заметить вездесущие слуги. Во-вторых, она сама хотела вымыться. А в-третьих, дракон же сам сказал, что ему не интересно на нее смотреть.
Служанка послушно раздела госпожу, но то и дело косилась на собаку.
- Ваша милость, - осмелела она наконец достаточно, чтобы задать вопрос, - а почему с вами пес?
- Он меня спас, когда я заблудилась в горах, - пояснила Франческа, с блаженным вздохом избавляясь от сырой ткани. - Вывел на дорогу к замку. Я не могла оставить его одного.
Служанка поклонилась с понимающим видом, но было видно, что она не поверила ни одному слову. В ее взглядах, которые она бросала исподтишка на Велтариона, можно было легко разглядеть суеверный страх. В деревнях, подобно той, что окружала замок, любили страшные рассказы об оборотнях и вурдалаках. Видимо, служанка приняла Велтариона за оборотня или за какого-нибудь демона. Знала бы эта девочка, кем был черный пес на самом деле, вот бы она визжала... Франческа тихонько посмеивалась при мысли об этом.
Набросив поскорее на госпожу сухую рубашку и халат, служанка торопливо побежала исполнять остальные распоряжения. А Франческа уселась в кресло рядом с Велтарионом. В этот момент им принесли угощение, что оказалось очень кстати. Некромантка дождалась, пока еду и вино расставят на небольшом столе, небрежным движением руки отправила всех прочь, а сама налила себе в кубок любимого фалернского вина, задумалась ненадолго и повернулась к своему необычному гостю.
- А драконы пьют вино? Если да, то я могу тебе налить... Идем, угощайся. Тут есть жареное мясо - ты, наверное, такое любишь...
Франческе не терпелось порасспрашивать дракона. Он хорошо знал времена, о которых Франческа только читала в учебниках и была убеждена, что в них не было даже половины правды. Как тогда жили люди? Каким был этот Отто Первый? Как он смог обмануть такого могущественного дракона? Что за отношения связывали дракона и человека?
Но Франческа не успела раскрыть рот, чтобы начать забрасывать Велтариона вопросами: дракон ее опередил.
- Неважно, на чем стоит трон, если это - трон, - глубокомысленно заявила некромантка. - Мертвым уже все равно, а живые доставляют массу хлопот. У меня есть цель, и если ради ее достижения надо водить мертвых - я буду их водить. А мертвая герцогиня... Понимаешь, ее положение гораздо выше моего. Мне выгоднее быть с ней, чем без нее. И гораздо удобнее. Без Дианы меня в этом замке приняли бы, конечно, но суетились бы куда меньше.
Ее речь прервали появившиеся с бадьей слуги. Они быстренько установили ее посреди комнаты и резво забегали туда-сюда, таская ведра с горячей водой.
"Видишь, как суетятся, - мысленно обратилась некромантка к Велтариону. - Все потому, что я - фрейлина герцогини Романии".
Когда ванна была наполнена, Франческа поинтересовалась у слуг о самочувствии герцогини, получила ожидаемый ответ, что та все еще спит, велела ее не беспокоить и отправила всех прочь.
- Если ты не против, - сказала она Велтариону, - я буду купаться и рассказывать. Мне очень хочется поскорее окончательно согреться и вымыться. Только смотри в огонь, пожалуйста. Я хоть и некромантка, а иногда все же стесняюсь.
Чуть позже, плескаясь в своей бадье, Франческа, как и обещала, рассказала Велтариону все, что знала о своем мире. Рассказала о жаркой Кастилии, о суровом Айзене, о королях, регентах, наследниках и армиях. О тех слухах, которые до нее доносились то из одного двора, то из другого. Умолчала только о маленькой девочке, которая воспитывалась, не зная ни в чем отказа, у своей бабушки в Романии. Для всех она была дочерью Дианы. И пусть так и будет. Даже у стен временами отрастают уши.
Франческа рассказывала так долго, что когда закончила, то обнаружила, что вода совсем остыла.
- А теперь - твоя очередь, - заявила она, выбираясь из бадьи и закутываясь в огромное полотенце. - Расскажи мне про себя. В кого ты можешь еще превратиться? Что делал, пока не встретился с Отто? Как живут драконы - в пещерах? А как появляются? Неужели и правда из яйца? Такой огромный дракон - из яйца? А кроме тебя еще драконы есть?
Отредактировано Francheska Orio (2025-04-02 10:59:52)
Этот пёс тебя не тронет. Он добрый.
Понятие зла и добра у людей было особенно прекрасным. Лисица, умыкнувшая курицу из деревни, определенно злая лесная тварь. Но никто не вспоминал, что в логове у неё пяток голодных лисят. Благородный жеребец, носящий в седле графа – несомненно добрый. Вот только из вредности куснул мальчика-конюха и лягнул старика, вздумавшего поправить подкову.
Он, Велтарион, правитель небес, огнедышащий дракон – добрый. Пожегший армии, уничтожавший племена, уморивший в своем драконовом логове с десяток красавец и пожравший сотню героев, вздумавших покуситься на его сокровища. Он – добрый. Добрый…
Ведьма говорила. Дракон слушал, отказавшись от угощения. Там на плоскогорье он нажрался вдоволь, и теперь сытое брюхо согревало и пьянило дракона без вина.
Внимательно, не мигающим взглядом лаская пляшущий в камине огонь, он слышал и запоминал. Размышления о троне и власти. О силе и бессилии. Здорово быть фрейлиной герцогини Романии. Даже если герцогиня эта – всего лишь живой труп, тряпичная кукла, чьи ручки-ножки пришиты невидимыми нитями к рукам кукловода. Мир людей – невероятно грязный и отвратительный, где правил хитрый и коварный, был омерзителен. Но самое страшное было в том, что этот мир был наиболее близок Велтариону. Не потому ли в свое время он не уничтожил предателя? Ах, как славно бы хрустнула его свернутая шея! Какими бы крупными были алые слезы, полившиеся из лопнувших глаз!
Ведьма говорила. В тот момент, когда она обнаженная, замерзшая, опустилась в горячую воду, дракон всё же повернул кудлатую морду. И отвел в сторону. Он прекрасно всё подмечал: напускное смущение, прозвучавшие в голосе нотки любопытства. Игривую родинку на спине ведьмы, притаившуюся чуть ниже левой лопатки. Он подмечал многое и неохотно раскрывал собственные карты.
Платой за продолжительный рассказ была пара коротких, очень общих ответов. В кого может обратиться? В кого только пожелает (дракон лукавил, что размеры его несколько ограничены, а для обращения нужно сожрать желаемый объект). Что делал, пока не повстречал Отто? Жил и чувствовал себя замечательно. Несут ли драконы яйца и вкусная ли из них яичница? Никто ещё не жаловался! Впрочем, никто и не мог похвастаться рецептом.
Прошло не так много времени, как он выбрался из темницы, как сбросил часть магических оков со своего изможденного долгими столетиями ожидания сознания. Он не доверял Франческе Орио. Не доверял человеку. Более того, самому себя Велтарион так же доверял с превеликой осторожность: кто знает, насколько сильно он изменился за время заточения? Готов ли он встретить этот мир? Хватит ли у него сил, чтобы воплотить желаемое в жизнь?
– Из всех самых страшных созданий и существ, в которые смог бы я обратиться, нет более мерзкого и отвратительного драконьей природе, чем человек. Хочешь, покажу этого уродца?
Пёс поднялся. Тряхнул черной, словно ночь шкурой, стряхивая с себя лень и усталость. Рывком сдернул с кровати тяжелое, расшитое лесными зверями одеяло. Забрался под него целиком, приподняв влажным собачим носом полог. Ни свечения. Ни вспышек. Ни раскатов грома.
Франческа Орио не успела ни вскрикнуть, ни выругаться. Она не успела сделать ничего, а на полу комнаты, укрытый расшитым одеялом, лежал человек.
Каменный пол холодил кожу. Пусть камин и горел в покоях ведьмы, в слабом облике человека было слишком холодно, твердо и неудобно. Он закашлялся, прикрывая тонкие человеческие губы человеческой же рукой.
– Проклятье, – прошипел дракон вполне себе человеческим голосом из вполне себе человеческой глотки. – Как вы только живете так?
Он сел. Одеяло упало с его плеч, лишь чудом прикрывая то, что в обществе человеческом принято величать срам. Велтарион повел правым плечом, потянул шеей. Хрустнуло.
– Ай! – выдохнул он шепотом. – Не думал, что сделаю это хотя бы ещё раз в жизни.
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Ответы Велтариона только еще больше разожгли любопытство Франчески. Она готова была забросать дракона ворохом новых вопросов, но он сотворил такое, к чему Франческа уж точно не была готова. Дракон решил превратиться в человека. Широко открытыми глазами Франческа смотрела, как пес стаскивает одеяло и потом забирается под него. Смотрела и не верила, хотя Велтарион сказал же, что может обернуться кем угодно. Происходящее так взволновало Франческу, что она даже дыхание затаила. И все равно пропустила момент, когда очертания пса под одеялом вдруг превратились в очертания человека.
- Это как же... - начала и тут же умолкла некромантка, потому что из-под одеяла показалась черноволосая взлохмаченная голова. И никаким он не был уродом. Наоборот, мужчина, в которого превратился дракон, оказался чертовски привлекательным. Черные, слегка вьющиеся волосы, пронзительный взгляд светлых глаз, благородная линия носа, четко очерченный рот - Франческа разглядывала его без малейшего стеснения, как разглядывала бы произведение искусства. И фигура у превратившегося в человека дракона была такая, что ей могли бы позавидовать самые знаменитые рыцари. Франческа восхищенно вздохнула. И почему только Велтарион считает это воплощение мужской красоты уродом?
Велтарион заговорил, и его голос, слегка хрипловатый, был все равно очень приятным. В нем проскакивали низкие бархатистые нотки, которые не могли не волновать его собеседницу.
- Потрясающе! - прошептала она. - Никогда бы не поверила, что ты - дракон, если бы встретила тебя вот таким... где-нибудь... Это не морок? Это настоящее?
Франческа была слишком впечатлена, чтобы задумываться о приличиях. Поддерживая свое полотенце, не столько от желания укрыться, сколько от желания не замерзнуть, она подошла к Велтариону и осторожно коснулась его плеча.
- Настоящий, - ошеломленно проговорила она. Франческа не понимала, почему превращение Велтариона в собаку ее впечатлило совсем не так, как превращение в человека. - Ты же совсем не отличаешься от людей! Ты же можешь жить среди людей, и никто не догадается, что рядом с ним - дракон!
Это открытие нужно было хорошо обдумать, но не сейчас. Сейчас некромантку охватили настолько противоречивые чувства, что никакой мыслительный процесс был невозможен.
- Ты красивый! - заявила она невпопад, все еще не в силах оторвать от Велтариона горящих восхищением и любопытством глаз. - Очень. Человеческие женщины передрались бы за тебя, если б увидели.
Франческа тряхнула головой, пытаясь прийти в себя, потому что начала нести какую-то ерунду. Она отступила к столу и схватила свой кубок с вином. Некромантка надеялась немного прийти в себя, но вино только усугубило хаос в ее ощущениях. Она пыталась мысленно соединить чудовище из пещеры и этого мужчину, сидящего сейчас напротив и едва скрытого одеялом - и не могла. А с собакой таких сложностей почему-то не возникало. Что это с ней такое?
- Наверное, нам стоит отдохнуть, - Франческа решила, что сон должен помочь ей утихомирить свои чувства, взбудораженные превращением Велтариона. Но тут же поняла, что снова оказалась в тупике. Кровать в комнате была одна. Правда, большая. Но уместно ли будет предложить дракону половину ее кровати? Когда он был в образе пса, она думала, что для ночлега ему подойдет шкура возле камина. Но сейчас... какая к чертям шкура?
- Давай поделим кровать пополам, - предложила некромантка, чувствуя, что начинает потихоньку сходить с ума. Разве думала она когда-нибудь, что скажет такое дракону?
- Места хватит нам обоим, еще и останется.
Франческа отправилась было делить подушки, и только теперь обнаружила, что совершенно раздета, если не считать полотенца. Да, сегодня определенно какая-то безумная ночь. Она огляделась, заметила приготовленную для нее рубашку, аккуратно сложенную на сундуке, схватила ее и поскорее оделась. Почувствовав себя немного увереннее, она забралась в постель и потянула на себя одеяло.
- До утра нас никто не посмеет побеспокоить, - сказала она Велтариону и, уютно свернувшись калачиком, пригласила: - Ложись. Драконам же тоже нужно спать?
Люди.
Люди никогда не меняются. Их любопытство, граничащее по своим размахам только с их жадностью и желанием подчинить мир, порой очаровывало. Стоило им только увидеть чудо, как они тут же желали узнать о нем побольше: как устроены крылья бабочки, отчего она ими так быстро машет… что будет, если их оторвать.
О, люди! Сколько из них попало в драконью пасть, не хватило бы и трех казначеев, чтобы сосчитать каждого! Велтарион давно сбился со счета: их образы вымарались из памяти, их голоса растворились в бездне времени. Возжелай темнокрылый обернуться кем-то иным, то у него бы ничего не получилось. Не удалось. Не вышло бы. Он даже не помнил, кому именно принадлежал некогда тот облик, в котором он предстал перед ведьмой. То был какой-то герой, вздумавший одолеть дракона? Смельчак, пожелавший чужий богатств и сокровищ? Святой ли, которого оставили боги в ненужный час? А может простой босяк, угодивший на драконий зуб?
Это было уже неважно. Люди. Люди никогда не меняются.
Велтарион вздохнул. Устало, по-человечески. Повел плечами, наклонил голову влево-вправо. Поднялся, придерживая укрывавшее его покрывало.
– Это щедрое предложение. Щедрое и благородное. Никогда прежде ни один из твоего рода в трезвом уме и здравом рассудке не предлагал мне ничего подобного. Прилечь. Отдохнуть. Разделить кровать.
А ведь когда-то предлагали разделить целый мир. Сделать его лучше. Сделать его прекраснее. Вылепить, как только пожелает сердце творца. Идеальный, совершенный мир.
– Мы бы могли лечь. Обнаженные. Положив промеж собой обоюдоострый клинок. Открытые друг другу. Без тайн. Без греха.
Велтарион занял угол кровати, прикрыл глаза.
– Я откажусь. Не потому, что не оценил твоего предложения. Не потому, что вдруг смущен или боюсь. Потому что, Франческа, я оценил его слишком высоко. Потому что загнан им в тупик.
Усмехнувшись, открыв глаза, дракон сощурился, глянул на свою недавнюю знакомицу искоса.
– Завтра мне понадобится мужская одежда. Мужское имя. Мужское занятие. Я умею жить среди людей, умею держать себя в руках и обещаю, что, если моей жизни ничего не будет угрожать, никто не пострадает. До поры. Чтобы разобраться, что произошло и случилось с момента моих долгих сновидений, потребуется чуть больше времени. Но всё это завтра. Ты устала. Ты должна отдохнуть.
Не успела донна Орио моргнуть, как у самой кровати вновь сидел кудлатый пес. Он широко зевнул, обнажая острые желтоватые клыки, облизнулся. Заворчал, отошел к пышащему теплом камину. Растянулся, уложив кудлатую морду на сложенные лапы.
Ему не спалось. Слишком много лет он провел в полудреме, в липком, омерзительном заточении. Вырванный из плена легкой женской рукой, дракон отчаялся ждать спасения. А оказавшись спасенным, не был готов повстречать изменившийся с годами мир. Тут всё было иначе: иное время, иные лица, иные города и страны. Лишь только люди не менялись: алчные, лживые, стремящиеся к власти и обогащению. Лишь только ненавистные дракону люди были ему привычны.
Кудлатый пёс потянулся и заснул.
Сны его были спокойны и пусты.
Никаких тревожащих видений. Никаких кошмаров. Знакомых лиц. Голосов. Образов.
Он скользил среди россыпи серебряных звезд по ночному зимнему небу, и ветер пел в его могучих крыльях. Настигал собственную тень, падал к земле камнем, пугая заснувшись на плоскогорье диких коз. Взмывал к самым облакам, угрожая откусить кусок луны. Велтарион был свободен. Свободен от собственных тревожных мыслей. От мести. От иссушающей его до дна ярости. От…
Едва слышно скрипнула дверь. Черный пёс очнулся ото сна, вскочил. Не успел вошедший осознать, что происходит, а огромная клыкастая черная тень уже стояла на постели ведьмы, скалясь и недружелюбно рыча.
– Госпожа! – пискнула перепуганная служанка, прячась за дверью. – Уже позднее утро, милостивая госпожа! Вы долго спите!
Черная тень спрыгнула на пол. Юркнула к дверной щели, вызвав очередной писк.
– Ай! Помогите!
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Франческа была загнана в тупик не меньше Велтариона - его словами. Прежде всего, ей очень польстило, что Велтарион увидел в ее предложении благородство, хотя она действовала далеко не из благородных побуждений. Просто надо же было предложить дракону отдых, а шкура у камина, по мнению Франчески, высокому статусу дракона не очень соответствовала. Страха по отношению к Велтариону у Франчески больше не было - вернее, страх был, но она больше не думала, что дракон захочет внезапно ею полакомиться, - а потому она не боялась заснуть рядом с ним. Но дракон предпочел вернуться в образ громадной собаки и ушел на шкуру. И тогда Франческа испытала что-то похожее на уязвленное женское самолюбие. Черноволосый красавец предпочел стать собакой и спать на полу, только бы не рядом с ней. Немного обидно, а если не кривить душой, то очень даже обидно. Пусть этот черноволосый красавец и не человек, а дракон. Некромантка даже растерялась и хотела было пойти посмотреться в зеркало - вдруг она резко подурнела после всех недавних приключений? Но потом передумала: она постепенно согрелась под одеялом, да и в сон стало клонить. Ну и как хочет, решила Франческа.
- Я достану одежду и имя придумаю, - сказала она, глядя на расположившегося у огня Велтариона. - Это будет несложно. Ко мне все время кто-нибудь приезжает, местные обитатели уже привыкли. Внушать людям ложные воспоминания так же легко, как и лечить царапины. Завтра весь замок будет знать, что ночью с важным поручением прибыл граф... ммм.. Нортхейм, например. Как тебе имя? Герхард Нортхейм. Правда, красивое?
Франческа сладко потянулась и опять свернулась клубком. Сон, развеянный было отказом Велтариона (подумать только, впервые в жизни она предложила мужчине разделить с ней постель - и он отказался!), вернулся вновь и настойчиво потащил некромантку в свое царство.
"Ладно, - подумала Франческа в полусне, успокаивая себя, - может, у драконов критерии красоты совершенно другие. Может, ему крокодилица нужна была, а меня он воспринимал как нечто отвратительное, чуждое его природе... как человек воспринял бы кобру или паучиху... не буду расстраиваться, лучше посплю..."
Во сне Франческа не видела вообще ничего. А может, видела, но не запомнила. Зато ее сон был глубоким и целебным. Он восстановил все потраченные силы, как физические, так и магические. А пробуждение было неожиданно веселым.
Она проснулась от рычания, и спросонья не сразу даже вспомнила, откуда в ее комнате большой черный пес. У двери маячила служанка, напуганная донельзя. У бедняжки было безвыходное положение: и госпожу нужно было разбудить, не то влетит, и пса она боялась, и поэтому никак не могла приступить к выполнению своих обязанностей. От вида ее растерянного и испуганного выражения лица Франческа так развеселилась, что звонко рассмеялась.
- Не трогай бедняжку, - попросила она пса сквозь смех. - Она пришла помочь мне одеться.
Все еще посмеиваясь, Франческа поднялась с кровати и подбежала, подпрыгивая на ледяном полу, к Велтариону, который то ли в самом деле злился на бедную девчонку, то ли просто отыгрывал роль злобного пса.
- Не ешь ее, - вроде бы в шутку проговорила она, осторожно погладив пса по спине, - она нам еще пригодится.
- А ты не стой там, - уже строго обратилась она к служанке. - Я оденусь как-нибудь сама, а ты лучше скажи, чтоб унесли эту ванну и остатки ужина и принесли завтрак! И поскорее, у меня сегодня много дел!
Самостоятельно одеваться Франческа умела, хотя и не очень любила. Жизнь в разъездах научила некромантку и причесываться, и одеваться, и умываться без посторонней помощи. Поэтому не прошло и получаса, как Франческа уже была одета в простое дорожное платье темно-серого цвета и, сосредоточенно глядя на себя в зеркало, закалывала шпильками скрученные в незамысловатый узел темные волосы.
- Сейчас позавтракаем, - сказала она Велтариону, когда слуги выполнили ее распоряжение и покинули комнату, - и я отправлюсь за одеждой для тебя. Ты будешь представляться всем айзенским графом Герхардом Нортхеймом. У старого Нортхейма так много детей, что он и сам, кажется, потерял им счет, а еще и несколько признанных бастардов. Надеюсь, мы не встретимся с кем-то из Нортхеймов в пути, но если так случится, на одного из них станет меньше.
Наскоро перекусив, Франческа оставила Велтариона и отправилась проверять свою куклу. Диана послушно спала в отведенных ей покоях. Франческа подняла ее, одела при помощи слуг, после чего достала полный комплект мужской одежды и велела слуге отнести его в свою комнату, внушив ему мысль после выполнения поручения забыть об этом навсегда. Она вместе с куклой вошла в свою комнату сразу же после того, как бедный слуга оттуда выскочил, напуганный видом огромного черного пса.
- Закомься, Велтарион, это - герцогиня Романии, - Франческа ткнула пальцем в неподвижно застывшую Диану. - Моя кукла. Я про нее тебе рассказывала. Она поедет с нами, потому что нужна мне: ее имя открывает двери, которые были бы закрыты перед Франческой Орио. Экипаж уже готовят, мы сможем выехать сразу, как ты перевоплотишься и переоденешься. Если стесняешься, я могу выйти или отвернуться.
Отредактировано Francheska Orio (2025-04-13 19:05:31)
Всего один бросок. Щелчок собачьей пасти. Острые клычищи вспарывают податливое белое горло. Фонтан карминовой крови бьет из порванных артерий, заливает пол. Стены. Потолок. Угасает взгляд несчастной служанки, замирает. Последнее, что смог осознать её умирающий мозг: огромная черная тень, терзает её тело, лакая огненно-красным языком её горячую кровь.
Всего один бросок.
Велтарион его не совершил. Не побоялся, не усомнился, не замешкался. Отказался во благо иных, более достойных целей. Отказался из-за благодушного к нему расположения донны Орио, приютившей, накормившей, любезно пригласившей его разделить единственную кровать ночью. Отказался от напрасной вспышки ярости, застившей ему глаза всего на миг. Но этого мига – о том дракон знал прекрасно! – достаточно, чтобы спалить величественный замок дотла.
Заскулив, как подобает добродушному псу, дружелюбно пару раз вильнув хвостом, пёс потупил взор и медленно, словно неохотно, сошел с кровати на пол. Он умеючи притворялся, существуя в этом безобразном мире людей, и при желании мог сойти за своего практически в любой компании. Пожелай того, Велтарион стал бы самым полезным и ценным шпионом для любой из армии. Но дракон желал совершенно иного.
Время, проведенное в ожидании, пока Франческа закончит с утренними приготовлениями, утрясет распорядок дня и сходит за своей «куклой», чёрный пёс провел полезно, созерцая в узкое стрельчатое окошко, как просыпается внутренний двор: как снуют взад-вперед слуги и солдатня стражи, как скрипят по мерзлой грязи телеги, как широко зевает, почесывая необъятный живот, прикрытый фартуком поверх крепкой куртки, местный кузнец. Пёс принюхивался к этому новому миру. И мир пах привычно. До поры.
Скрипнула дверь, и появившаяся на пороге фигура не вызвала у чёрного пса ничего, кроме беспокойства. В прежние времена, славные и чудесные, дракону никогда не доводилось видеть ожившие трупы. Услышь он нечто подобное, то рассмеялся бы, посчитав за дурную шутку. А поняв, что собеседник вовсе не шутит, то хмурился бы долго, посоветовав обратиться к лекарю. У того, кто всерьез думал обмануть саму смерть, не всё было в порядке с головой. Это было противоестественно. Это было гадко. Это было… это было в конце концов просто бесчестно. Как бы не был силен дракон, рано или поздно он проиграет смерти в битве за жизнь: труп его развеется прахом, кости осыплются желто-бурой пылью.
В ожившей «кукле» Франческо Орио всё было неправильно. Это пугало Велтариона. И заставляло считаться с ведьмой: на какие фокусы она способна ещё?
«Очень необычные у тебя развлечения. Очень странные. Очень опасные. В прежние времена за одну подобную мысль могли пырнуть ножом, пристукнуть дубинкой. Для отдельных случаев, конечно, было всё очищающее пламя. Драконье пламя».
Стеснялся в последний раз дракон давненько. Стесняться Франческу не планировал и вовсе. Не успела ведьма и глазом моргнуть, как на кровати, закинув нога на ногу, сидел прежний темноволосый мужчина, придирчиво разглядывая принесенную ему одежду. Назначение некоторых он знал прекрасно. О назначении некоторых лишь смутно догадываться. Натянув нижнюю сорочку, затянув шнуровку на груди, дракон умеючи расправился со штанами, пофырчал, воюя с табаром. Когда наконец терпение дракона было на исходе, а сам он выглядел чуть лучше взъерошенного пса, взгляд полный отчаяния устремился на ведьму.
– Помоги.
Это была не мольба о помощи. Это была капитуляция перед современной модой.
– Герхард Нортхейм. Ну и имечко.
Ничуть не лучше и ничуть не хуже прежних драконовых «имён», если так посудить. Но Велтарион вредничал, чувствуя себя уязвленным и побежденным.
– Подходит какому-нибудь прощелыге или висельник, – ворчал дракон, терпеливо снося все косметические правки со стороны Франчески. – Довольно удобное. Спасибо.
Последнее было не только за имя. Дракон, на сей раз одетый как надо и затянутый в нужных местах, несколько раз крутанулся, попробовал присесть, встать. Фыркнул вновь, ощущая стеснение в области подмышек. И смирился. Неудобство гардеробом было меньшим из возможных зол.
– Ты мне рассказывала о церкви. Что если тайны покойного короля можно отыскать там? Ведь всякий знает истину: тщеславен и король, и шут. Но только первый может сохранить о себе добрую историю. Где же ей быть на виду, но и под защитой, если не в доме этого вашего… господа?
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
"Это - дракон. Огромный, страшный, огнедышащий дракон", - повторяла Франческа про себя как заклинание, глядя на темноволосого красавца. Заклинание помогало плохо. Человеческий облик дракона был настолько привлекательным, что некромантке приходилось прилагать немало усилий, чтобы выглядеть невозмутимой и ничем не выдавать своей очарованности. Дракон в образе человека был нечеловечески красив. Драконски красив. Когда он оделся, стало немного легче. Франческа незаметно сделала глубокий вдох и выдох, приводя в порядок мысли и чувства. Нельзя же так терять голову при виде симпатичного мужчины, в особенности если тебе предстоят серьезные и важные дела. Мысли неохотно, но привелись все же в порядок: непрошеные и вызывающие яркие отвлекающие фантазии были отодвинуты подальше, а деловые и неотложные выступили вперед. Франческа улыбнулась, гордясь тем, как она мастерски умеет владеть собой.
- Это же просто накидка, - она подошла к Велтариону и без всякого мешающего волнения помогла дракону одеться. - А тебе идет. Ты стал таким представительным и важным! Ни у кого не должно возникнуть и тени сомнения в том, что ты - знатный дон.
Главное было не смотреть Велтариону в глаза. В их глубине то и дело вспыхивали огоньки, и это делало его взгляд магически неотразимым. Франческа поморгала и поскорее отвернулась. Ей было бы гораздо легче, если бы Велтарион в образе человека оказался каким-нибудь обыкновенным мужиком, но, с другой стороны, с таким компаньоном путешествовать гораздо приятнее.
- Ну почему висельник? - хихикнула она в ответ на слова Велтариона. - Нортхейм - древний и уважаемый род. А Герхард, между прочим, имя героя древнего эпоса. Он там всех чудовищ побеждал, спасал прекрасных дев и помогал всем несчастным и обиженным. Герхард Нортхейм, по-моему, звучит вполне по-геройски!
Франческа отошла на несколько шагов и залюбовалась "графом Нортхеймом".
-Интересно, как скоро за нами выстроится очередь из дев, жаждущих твоего внимания? - проворчала она себе под нос. Некромантка была убеждена, что стоит Велтариону появиться где-нибудь в людном месте, как его сразу заметят женщины и не оставят без внимания. Почему-то эта мысль ей удовольствия не доставила.
Предложение Велтариона отправиться в церковь Франческе понравилось.
- Замечательная идея! - воскликнула она. - Конечно же, в церкви нам скажут, где находится гробница Отто! Скажем, что хотим поклониться Великому Императору перед отъездом из Айзена. Пойдем, здесь есть храм, я была там несколько раз. И священник здешний вполне приятный человек, я его знаю.
Идти пришлось втроем: было бы странно, если бы герцогиня Романии просто сопроводила Франческу в ее комнату и вернулась к себе. А копошиться в головах слуг и опять подменять им воспоминания было хоть и не трудно, но отняло бы драгоценное время.
Живописная троица: труп, некромантка и обратившийся человеком дракон - чинно прошествовала по галереям и переходам замка, пересекла просторный двор и направилась к величественному в своей простоте храму. Его стены устремлялись ввысь, как будто пытались дотянуться до небесных божественных чертогов; высокие узкие окна, забранные узорными решетками, только усиливали это впечатление. Сводчатый вход казался порталом, через который можно покинуть этот мир и попасть в мир иной, полный блаженства и покоя.
Утренняя служба уже закончилась, до обеденной было еще далеко. Возле храма было пусто, только одинокая служка, укутанная с головы до пят в какую-то хламиду, неторопливо мела широкие ступени храмового крыльца.
- Святой отец здесь? - спросила ее Франческа.
Служка с явной неохотой оторвалась от своего важного занятия и неторопливо поклонилась.
- Отец Вильям? - переспросила она и, получив утвердительный ответ, кивнула. - Здесь. Исповедует Герду. Хотя этой с.. простите. ваша милость, но все знают, что Герда уж больно на мужиков падкая. Вот и бегает, грехи замаливает. Только разве можно такую греховодницу отмолить? Стыдобища! Тьфу!
Франческа не стала дослушивать про греховодницу, брезгливо сморщилась и поскорее вошла в храм. Здесь было тихо, пусто и прохладно. Откуда-то слева, из-за колонны, доносился равномерный женский бубнеж - видимо, Герда старательно перечисляла в исповедальне свои грехи. Ее изредка перебивал мужской густой бас. Франческа прошлась по храму - ничего особенного, ну колонны, ну скамейки, ну изображения святых и их славных деяний... Все как обычно. А ведь раньше она ужасно боялась входить в храм: ей казалось, что ее, поправшую божественные законы грешницу, сразу же поразит молнией всевидящий господь. Или пошлет расправиться с ней кого-нибудь из ангелов. Но ничего такого еще ни разу не происходило, и Франческа пришла к выводу, что либо никакого бога нет, либо он есть, не считает ее грех таким уж страшным.
У самого алтаря, справа, висела картина, изображающая Отто Завоевателя, повергающего чудовище - сюжет довольно обычный для богоугодной живописи, поэтому Франческа и не подумала обратить на нее внимание. Подобных изображений в Айзене было много, ведь мастера очень любили этот сюжет. Некромантка усадила свою куклу на скамеечку и придала ей позу молящейся, а сама принялась нетерпеливо расхаживать вдоль стены неподалеку от исповедальни, ожидая, когда закончится уже начинавший ее раздражать бубнеж.
- Подождем, - сказала она Велтариону. - Надеюсь, эта Герда не очень много нагрешила.
Носить человеческое имя было не в диковинку. Чужой облик, словно вторая чешуя, облегал дракона изнутри и снаружи, не сковывал движений и развязывал руки. Велтарион мог одинаково прекрасно быть и Герхардом Нортхеймом, и Акселем фон Корсли, и даже Збымашком из Малых Полужопиц - бортницкого хутора в трех днях пути от столицы, где подают самый лучший мёд на всем севере – он привык быть кем-то другим. Не собой.
Спустя долгие столетия заточений навык быстро брал своё: не прошло и десятка минут, а дракон ходил как человек, говорил как человек и даже поступал, как человек: ловко обошел лужу, выругался вслед какому-то слуге, покачал головой на хмурое утро. Герхард Нортхейм, существуй он на самом деле, был бы очарован своим двойником. Сам же дракон никакого очарования не испытывал. Обходя слякоть и сетуя на непогоду, он старался держаться в стороне от "неживой" герцогини. Было во всей этой магии что-то отталкивающее, что-то неправильное. Что-то недоброе. Неестественное. Что-то противоречащее даже гадкой человеческой природе. Но что именно дракон понять не мог.
Из тягостных дум и тревожных размышлений его вырвал храм новой веры. Преодолев порог, Велтарион замер у самых дверей, склонил голову, разглядывая помещение и так, и этак. За годы его заточений вкусы у человечества явно изменились: замызганные, покрытые жиром и копотью, жертвенной кровью и прилипшими обрывками внутренностей сменились на чистоту и аскетизм зал; тяжкий смрад чадящих факелов сменился ровным спокойным светом тонких свечей, а стены украсила богоугодная мазня.
"Всего лишь оболочка, чтобы прикрыть своё гнилое нутро. Человечеству всегда требовалась твердая рука и страх, чтобы обелить собственные преступления. То пожелание божественной силы, а не моя воля! То глас небес, а не приказ моего короля! Мерзость!"
Франческа взяла дело в свои руки: о чем-то спросила прислуживающую старуху, о чем-то благоразумно промолчала. Ведьма, несмотря на её ужасающее колдовство, была полезной. Пока ещё полезной.
Она прошлась по храму неспешно, не таясь и не скрываясь. Велтарион, не отрывая темного взгляда, следил за каждым шагом некромантки. Хрупкая, худенькая, абсолютно беззащитная перед строгим, осуждающим взглядом старцев, взиравших на неё, несчастную, с белокаменных стен. Несломленная. Отстаивающая собственную цель. Бросившая вызов самой жизни. Дракон тряхнул головой, решительно подошел, поглядывая по сторонам, заложив руки за спину.
– Нас заставили ждать? Думал, что у твоей... госпожи больший вес в этом мире.
Кривая усмешка, вспоровшая губы острым клинком, замерла, вздрогнула. Темные глубокие глаза скользнули по намалеванной картине. Дракон подался вперед, скрипнул зубами, прищурился. Губы сжались до тонких ниточек, подбородок подался вперёд.
Он догадался. Понял обо всем без единого слова, без объяснений. За сотни лет собственного существования, за столетия заточения дракон мечтал оказаться на свободе, взглянуть на мир, на наследие предателя-человека, чтобы прикоснуться к правде. Правда оказалась горькой на вкус. Человек был не только предателем. Он был трусом. Гадиной. Тварью, чью голову следовало бы сорвать и помочиться еще при первой встрече.
– Это, – выдохнул Велтарион, дыша глубоко и громко, хищно раздувая ноздри, словно желая всё сжечь вокруг, – это...
– Святой Отто повергающий змея, – мягко произнес кто-то по правую руку, – классический сюжет и урок мудрости всем нам.
Дракон медленно повернулся. Сложил руки на груди, смерив седобородого старца надменным взглядом. У жреца было чистое, открытое лицо, светящееся добротой и вниманием. Он не вздрогнул, не отвел взгляда, не сжался под натиском ненависти, бившей из Велтариона.
– Какой же мудрости?
– Нам всем стоит оказаться сильнее собственных пороков, – пояснил отец Вильям. – Победить внутреннего змея, сразиться с собственным страхом, одолеть сомнения, укротить гордыню.
Он повернулся к Франческе, заметил герцогиню. Склонился в приветственном поклоне, приложив правую руку к сердцу. Велтарион фыркнул.
– Прошу простить моё невежество, Ваша милость! Стезя наставника застила мой взор. Чем я могу помочь вам?
– Помочь нам может только чудо, – процедил дракон. – Мой брат серьезно болен. Уж смерть притаилась на пороге, но сердце его беспокойно. Будучи юнцом он дал обет, что прикоснется к мощам... святого Отто.
Брови отца Вильяма поднимались выше и выше. Рот его раскрылся в беззвучном вопросе, он повернулся к неживой кукле, перехватил взгляд Франчески.
– Не откажите в просьбе, – настаивал дракон, – хотя бы перед лицом Её милости. Мой брат, когда-то, был ей дорог
Брови жреца замерли, дрогнули.
– Как друг, – ляпнул Велтарион на всякий случай.
Брови опускались медленно, словно подвесной мост неприступной крепости. Словно бы жрец что-то принял внутри себя, словно бы счел бестактного гостя умалишенным заезжим наглецом из академии, которому дарованная власть и титул затмили разум. Словно бы желал он разговаривать исключительно с герцогиней и сопровождавшей её Франческой, огородившись от безумца всеми ангелами и заступниками небесными. Но небеса молчали, не внемля молчаливой мольбе отца Вильяма.
– Вам следует отправиться во Фрайбург, безусловно. Если и искать следы среди столетий, то только в старинной усыпальнице кайзера.
***
Уже у порога, когда их разговор был закончен, отец Вильям ухватил наглеца под локоть, остановив его в святом храме. Заглянул безупречно голубыми глазами в темный омут взгляда чужака, но не ужаснулся, не отступил.
– Чего тебе?
– Сын мой, тобой движет не сострадание, но злоба! Отринь, отвергни собственный гнев. Отпусти обиды и забудь. Святая книга говорит, что коль ударили по одной щеке, подставь вторую в ответ.
– Пустое, – "Герхард Нортхейм" решительным движением сбросил с себя испещренную морщинами длань старца. – Я превыше гнева, преподобный.
"Я превыше твоей веры. Твоего бога. Твоего короля-обманщика. Я скину магические оковы, и весь твой мир поглотит огонь. Ибо только в нем есть величие, сила и честность".
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Дракон в образе человека был очень убедителен. Он вел себя в точности так, как вел бы себя очень знатный дон, решивший попутешествовать в свое удовольствие. Благородная осанка, надменный взгляд, уверенная походка - Франческа украдкой наблюдала за "графом" и осталась очень довольна. Оказывается, драконы - мастера перевоплощений. А может, это только Велтарион такой?
- Герцогиня Диана - очень набожная женщина, - проговорила Франческа в ответ на нетерпеливые слова Велтариона, глянув на вход, чтоб убедиться, что служка не пришла послушать, о чем они тут говорят. - Она не станет мешать таинству исповеди. Потерпите немного, ваше сиятельство.
- Да-да, граф, дадим возможность несчастной девушке очиститься от ее грехов, - голос Дианы звучал вполне чисто и звонко, даже не скажешь, что это - мастерски замаскированный труп. Знал бы святой отец, что в его храме сейчас находится труп и дракон, и оба притворяются людьми - интересно, что бы он сказал?
- Ой, - прошептала некромантка, едва не рухнув на пол от неожиданной мысли. А что если среди людей уже давно вот так живут, замаскировавшись, драконы? Если избегать контакта с менталистом, дракон вполне может при желании существовать среди людей столько, сколько ему нужно. Только для чего это дракону может понадобиться? И точно ли есть еще драконы кроме Велтариона? Франческа с загоревшимися любопытством глазами повернулась было к Велтариону, чтобы об этом у него узнать, пока есть время, но отшатнулась в испуге, увидев, какой злобой засияли его глаза. Велтарион смотрел не на Франческу, но выглядел так, словно вот-вот бросится сражаться с каким-то невидимым врагом. Или даже не сражаться, а уничтожать без следа.
- Мамочка... - беззвучно прошептала некромантка. Ей показалось, что Велтарион вот-вот пыхнет огнем, несмотря на то, что он пока что был человеком. Спрашивать, что случилось, было почему-то очень страшно. Может, дракона разозлило то, что Франческа заставила говорить свою куклу?
Некромантка попятилась от Велтариона, уперлась спиной в холодную каменную стену и собиралась зажмуриться от страха, но увидела, куда именно смотрит дракон и поняла наконец, что его разозлило.
На здоровенной картине (не поскупились святоши на холст) был со всей тщательностью и пафосом намалеван величественный и грозный Отто, восседающий на коне и повергающий внушительных размеров копьем огромного чешуйчатого змея, который вроде бы никакого сходства с настоящим Велтарионом не имел, но явно его изображал.
- Вот козел! - возмутилась некромантка, имея в виду давным-давно почившего Завоевателя. Мало того что предал, так еще и поглумился. Старая-престарая легенда, в которую Франческа никогда не верила, теперь заиграла новыми красками. Был, получается, змей, но не враг, а союзник. Велтарион. И ведь все поверили, что великий Отто был таким сильным и умелым, что сразил чудовище! А Отто сам был чудовищем! А Велтарион никакое не чудовище, хоть и дракон.
Появление отца Вильяма прошло незамеченным и для Франчески: она была все еще полна негодования и возмущения. И некромантка поразилась в очередной раз - тому, как быстро пришел в себя Велтарион. Он заговорил, и просьба его была пусть необычной, но вполне достоверной. Ведь они пришли узнать о расположении гробницы подлого Отто. Святой отец был несказанно удивлен, это легко читалось на его благообразном лице, но не стал прекословить или переспрашивать. Все-таки Диана - удобная в походе штука.
- Благодарю вас, святой отец, - проворковала мертвая кукла, подходя и улыбаясь священнику. - Дон Нортхейм мне в самом деле очень дорог. Вы очень нам помогли.
Франческа, так и не сказавшая отцу Вильяму ни одного слова, тихонько стояла в сторонке и приходила в себя. Нужно запомнить, что злить или сердить Велтариона нельзя ни в коем случае, а то, видя дракона в образе человека, она как-то стала забывать об этом.
Обменявшись положенными любезностями со священником, герцогиня, ее фрейлина и благородный дон Нортхейм покинули храм. теперь их путь лежал в старинную усыпальницу кайзеров во Фрайбурге. Франческа очень надеялась, что в столице Айзена ей удастся остаться незамеченной какими-нибудь придворными, которые могли ее знать. Получалось, что и Диану нужно будет прятать. После того как Франческа выкрала принца Лорана, разгуливать по Фрайбургу в открытую было максимально небезопасно. Ее вполне могли подозревать - и небезосновательно.
Пока Франческа и "Герхард Нортхейм" общались со святым отцом, их экипаж уже был готов. Вещи некромантки и герцогини были уложены и увязаны, сопровождающие восседали на переминающихся от скуки лошадях - оставалось только сесть и приказать, куда ехать. Услышав: "Во Фрайбург, и побыстрее!" - кучер удивленно воззрился на некромантку, еще несколько дней назад собиравшуюся совсем в другое место, но вопросов задавать не стал. Кто их знает, этих господ, что им в голову может стукнуть. Фрайбург так Фрайбург.
- Велтарион, - обратилась Франческа к дракону, едва они отъехали от замковой стены и покатились по лесной дороге. - Скажи, а кроме тебя среди людей еще есть драконы? Которые выглядят людьми?
Этот вопрос так занимал некромантку, что даже ее кукла которой она теперь управляла машинально, с выражением искреннего любопытства на хорошеньком личике повернулась к дракону и уставилась на него мертвыми глазами, которые светились вполне живым вниманием.
Отредактировано Francheska Orio (2025-05-13 18:35:58)
За долгие годы заточения изменилась не только мода, но и средства передвижений. Если прежде женщинам отказывали в долгих путешествиях и затяжных поездках, беспокоясь о возможной угрозе будущему приплоду, то ныне человечество дошло до карет и экипажи. Несмотря на все удобства, дракон то и дело ерзал, пытался устроить удобнее, раствориться в собственных мыслях. За годы одиночества, он привык быть единственным своим собеседником, а потому столь близкое компания живых и не очень людей откровенно его беспокоила, вызывала жар в груди. Того и гляди, случится необъяснимое возгорание одной герцогини.
– А я-то думал, – заметил он нарочно насмешливо, – что сопровождает вас хар Нортхейм.
Уж если они наедине не соблюдают рамки уговоренного, то зачем ожидать того же на людях? К тому же именно людям Велтарион основательно не доверял. Ни кучеру, ни слугам. Ни даже неживой герцогини: уж слишком жутенько выглядели её широко распахнутые глаза. Безупречно ужасная работа кукловода. В прежние времена о таком и подумать не смели. А тех, кто всё же отважился, на кострах сжигали.
– Встречаются ли? Не знаю, – дракон пожал плечами. – Давненько не бывал в высшем свете. Раньше, порой, бывало. Но наш род не стремился познать ваш, скорее наоборот – это ваши лезли на рожон, бряцали латами и потрясали мечами, выкрикивали лозунги и вызывали на поединки. Точнее, это они так называли. На деле всё было до банального просто: очередной грязномордый пузатый боров, возомнив себя правителем по прихоти своего грязного пупка, созывал головорезов, ловцов и охотников всех мастей. Они устраивали засады на молодняк, разоряли одинокие гнезда вдали от Островов... а когда встречалась добыча покрупнее, то поспешно улепётывали. Разумеется, не все. Так появлялись славные баллады о павших в тяжелой схватке драконоборцах.
Велтарион хохотнул.
– Славное было время! Пожалуй, оно бы так и тянулось, если бы молодняк, вроде меня, не стал тянуться к вам, двуногим карликам, вздумавших огородиться от всего мира сначала частоколом, затем каменными стенами. Вероятнее всего, существа мы настолько любопытные, что легче всего нас заинтересовать, не пытаясь заинтересовать вовсе. После долгих лет пристального внимания, вы, люди, внезапно охладели к нам и нашим тайнам. Мы же наоборот заинтересовались вами всерьез. А потому...
Карету тряхнуло. Не сильно, но дракон поморщился. Путешествовать подобным образом ему не нравилось.
– И сколько там до это твоего Фрайбурга? Пара лет? Десяток? Сотня?
Он решительно покачал головой.
– Нет. Так дело не пойдет. Нам срочно нужен трактир. Харчевня. Таверна. Время - золото.
Он не был голоден, но был раздражен и зол. Права была ведьма в пещере: пусть она и сумела справиться с рунами и арканами, сковавшими дракона магическими путами, разум его всё еще был затуманен, прошлое подернуто густой дымкой непонимания, а гнев, то и дело закипавший в груди, не поддавался никакому объяснению. Отыскать прах предателя, задать ему пару-другую вопросов, сбросить оковы... и воспарить в небо, и прощай вся эта человеческая безумная жизнь с неудобными телегами на колесах! Бывай вся их мода!
– Я смогу унести тебя в город. Покажешь путь. Свою госпожу оставишь ночевать на постоялом дворе под защитой слуг.
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Вы здесь » Magic: the Renaissance » 1562 г. и другие вехи » [1562] В пещере угрюмой, под сводами скал...
