Magic: the Renaissance |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Magic: the Renaissance » 1562 г. и другие вехи » [1562] В пещере угрюмой, под сводами скал...
Если ищешь, то всегда что-нибудь найдешь, но совсем не обязательно то, что искал.
Пещера в горах неподалеку от Рандаберга/11. 1562
Veltarion, Francheska Orio
Некромантка искала укрытие, куда можно было бы спрятать отряд поднятых мертвецов, но волею случая или провидения угодила в пещеру, где вот уже несколько столетий томится зачарованный эльфийскими чарами дракон.
Отредактировано Francheska Orio (2025-05-13 19:11:16)
Ледяной безжалостный ветер трепал меховой плащ Франчески и гриву ее коня, пока она осторожно пробиралась по горной тропинке. Злые колкие снежинки то и дело жалили лицо, заставляя щуриться. От Рандаберга было рукой подать до Тотенвальда, здесь уже вовсю хозяйничала зима. Даже не верилось, что всего пару недель назад она была в солнечной Романии, где приятный климат царит практически круглый год. Франческа не любила ни зиму, ни холод, но выбора у нее не было. Дела требовали ее присутствия в Тотенвальде, она и так потеряла много времени, разъезжая со своей куклой по Кастилии. Сейчас был очень удобный момент для нападения на Айзен: армия империи лишилась командующего корпусом магов, лишилась, можно сказать, своей правой руки. Или даже головы.
Конечно, все нужно хорошо обдумать и подготовить. И этим Франческа сейчас и занималась. Она хотела найти убежище для того отряда мертвых, который будет завоевывать гостеприимный Рандаберг. По удачному стечению обстоятельств здесь жила давняя приятельница Дианы, для которой было большой честью принимать в своем доме герцогиню Романии. Несколько дней ушло на то, чтобы водить куклу по приемам и балам, а сегодня наконец удалось вырваться, уложив Диану под предлогом терзающего ее неизлечимого недуга.
Франческа оглянулась на свою немногочисленную свиту, убедилась, что охрана не отстала, и продолжила путь. Она уже осмотрела несколько пещер, и все ей казались неподходящими, то очень маленькими, то недостаточно скрытыми. Некромантка уже подумывала поворачивать обратно, мечтая о жаре камина, теплом травяном отваре и мягком уютном одеяле, когда вдруг заметила вход в пещеру, располагавшийся чуть выше тропинки, по которой они продвигались.
Франческа остановила коня и спешилась, бросив поводья одному из охранников.
- Ждите меня, я скоро вернусь.
Провожатые переглянулись, пряча ухмылки. У них были свои предположения насчет того, что Франческа собиралась делать в пещере. Некромантка легко прочитала их мысли и едва не разразилась возмущенной тирадой, но передумала. Пусть думают что хотят, лишь бы не мешали.
Вскарабкаться ко входу в пещеру было несложно. Франческа вошла под мрачные своды и огляделась. Пещерка была совсем небольшой, но длинной. Ее дальняя стена терялась в сумраке. Пришлось крикнуть охранникам, чтобы принесли факел.
Держа в руках горящий факел, Франческа отправилась исследовать свою находку. Снаружи донесся негромкий разговор, а потом дружный смех. Потянуло дымком. Кто-то из сопровождающих явно раскурил трубку. Франческа нервно дернула плечом и пошла дальше. Эта пещера могла оказаться подходящей. Дойдя до дальней стены, некромантка остановилась, удивленная. Кто-то зачем-то нацарапал на этой стене странные знаки. Какие-то фигурки, свивающиеся в спирали линии, странные загогулины - все это явно было не природным образованием и не детской шалостью. Не встречалось еще такого ребенка, который мог бы процарапать в скальной глыбе такие глубокие и четкие линии. Баловались местные маги? Франческа коснулась линий рукой в перчатке, провела по ним, постояла немного, раздумывая о том, кому могло понадобиться резать камень в пещере, и, уже собираясь идти обратно, ткнула нечаянно в какую-то из фигурок. Стена с тихим шорохом сдвинулась, приоткрыв проход, за которым виднелась лестница. Франческе бы вернуться за охранниками, зафиксировать эту стену и только потом уже совать свой любопытный нос в тайный ход, но ее импульсивность оказалась сильнее предусмотрительности. Некромантка сделала пару шагов, подняла факел повыше, чтобы рассмотреть, что это за ход такой с лестницей и куда он может ее привести, и услышала за спиной зловещий шорох. Она медленно обернулась, отчаянно надеясь, что ей послышалось. Нет, не послышалось. Каменная глыба спокойно вернулась на место, отрезав Франческу от внешнего мира.
- Откройте! - непонятно кому завопила некромантка, бросаясь к стене и барабаня по ней свободной рукой. - Немедленно откройте!
Она кричала и стучала, но снаружи ее не было слышно. Охранники, наговорившись и обеспокоившись ее долгим отсутствием, обыскали всю пещеру, но не нашли никаких следов пребывания в ней донны Орио и ничего, что могло бы подсказать им, куда она подевалась. Они даже не обратили внимания на какие-то каракули на дальней стене и уж тем более не связали их никак с пропажей госпожи. После недолгого совещания было решено возвращаться в замок и организовывать поиски. А в это время Франческа с другой стороны скалы, нарыдавшись, наругавшись, напроклинавшись, настучавшись и содрав в кровь кожу на руках, решила идти искать другой выход. И пошла по лестнице, ведущей куда-то вниз. Может быть, разумнее было бы остаться на месте и надеяться, что ее каким-то образом освободят, но безделье сводило ее с ума. Через какое-то время лестница закончилась, и перед Франческой раскинулась огромная пещера, чьи размеры терялись во мраке. Некромантка живо вспомнила всех тех монстров из детских страшных сказок, какими ее так любили пугать в детстве братья, и все же медленно пошла вперед, с ужасом прислушиваясь к гулкому эху собственных шагов. И вдруг ее правая нога, ступив на пол, ощутила под собой бесконечную пустоту, куда Франческа и рухнула с отчаянным криком, выронив факел.
Летела она недолго и упала на что-то мягкое, но при падении неудачно подвернула ногу и от боли потеряла сознание.
Когда Франческа очнулась, она понятия не имела о том, где находится и сколько прошло времени. Правая нога ужасно болела, и некромантка использовала свои целительские способности. Лечить саму себя было несложно, но на это ушло много сил. Нога болеть перестала, но Франческа ощутимо ослабела. К тому же, вокруг царила непроглядная мгла.
“Неужели я умру?” - простая и страшная мысль заполнила собой все ее сознание. Приближался приступ истерики, и это было опасно.
- Кто-нибудь здесь есть? - в отчаянии закричала некромантка. - Помогите!
Ее голос отразился от далеких сводов и вернулся таким зловещим эхом, что Франческа больше не пыталась кричать. Она свернулась калачиком, зажмурилась, что было совершенно лишнее, и попыталась воззвать к собственному разуму, который готов был ее покинуть, затерявшись в лабиринтах страха и паники. Ей стало очень холодно, плащ почти не спасал, как она в него ни куталась. А потом вдруг сделалось жарко, и Франческа осознала, что ее лихорадит. Но сил себя лечить уже не осталось, и она провалилась в какое-то подобие сна, перемежающегося с бредом. В этом бреду ей казалось, что с ней кто-то пытается заговорить. Кто-то невидимый, но огромный и жуткий. И такой же вечный, как эти пещеры.
Отредактировано Francheska Orio (2025-03-16 17:55:24)
Время надоедливо медленно. Царящая вокруг темнота давила на грудь, от звенящей тишины закладывало уши. Здесь, в полном одиночестве на целую жизнь и капельку больше, было так просто сойти с ума. Вот только ума для того нет. Ведь только глупец мог угодить в такую бездарно расставленную ловушку.
Время неукротимо. Год за годом горделивые птичьи стаи проносились с юга на север и возвращались обратно. Правители сменяли правителей. Люди рождались и умирали, давая дорогу для новых людей, их новых тревог и открытий. И только узник безымянной горы был постоянно на страже вечных снегов Тотенвальда.
Время болезненно. Словно сонные мухи, неповоротливые колючие мысли кружили в воспаленно-одиноком сознании, образы и картины прошлого вспыхивали и гасли, перемешивались промеж собой от самого рождения и до самой... гибели? О, нет, к несчастью своему, жизнь продолжалась. Если текущее состояние можно было бы назвать жизнью.
"Так будет лучше для всех! Доверься, друг мой!" – и сердце защемило от нечеловеческой тоски, от которой не спрятаться и не скрыться, как бы не пел ветер в могучих крыльях.
"Навек ты будешь заточен! Вся власть в моих руках!" – и в сердце вспыхнуло едва угасшее пламя ненависти: всепоглощающее, безжалостное, яростное.
"Такова судьба. Ты поймешь," – но пленник не понял. Ни тогда. Ни сотни лет спустя.
Здесь, на зависнув на тонком острие над бездонной пропастью безумия, он уже был не в силах вспомнить ни повода, ни причин, ни даже последних слов. Здесь, среди вечных снегов Тотенвальда пленник – утративший прежнее имя, лишившийся самого сокровенного, потерявший даже призрачный шанс на свободу, – жил лишь ради того, чтобы отомстить. Всему миру за каждую украденную у него минуту. И если миру суждено сгореть во имя этой цели, то пленник поднесет лучину.
--Х------Х--
Годы одиночества, проведенные в состоянии, в котором не пошевелиться, ни перевернуться, закончились так же внезапно и стремительно, как и начались. Неписанная истина гласила: хочешь перевернуть жизнь с ног на голову - впусти в неё человека. Точнее, женщину.
Незнакомка, которой вздумалось свалиться прямо на нос неизведанному, сама того не ведая сбила один из арканов-замков. Пленник, почувствовав толику свободы, осторожно пошевелился. Всех обретенных границ хватило на едва заметное движение и дыхание: теплое, влажное – настоящему пламени, дремавшему в могучей груди, еще предстояло вырваться наружу. Но потом. Сейчас пленник был способен лишь на то, чтобы дышать. И был тому несказанно рад. Рад настолько, что впервые за долгое время его мысли обрели форму и звук.
– КТО ТЫ ТАКАЯ?
Впервые за долгие сотни лет пленник был не одинок. И нарушение границ его одиночества лишь разжигало ярость пламени сильнее прежнего.
Пленник шевельнулся вновь, и впервые за долгое время смог раскрыть сомкнутые давним предательством глаза.
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Франческе казалось, что она куда-то бесконечно падает, и при этом кружится, словно лист на ветру. Вокруг было темно и жарко, очень хотелось пить. Воспаленное сознание рисовало в темноте знакомые образы. Они сохранялись ненадолго, но успевали напугать Франческу, и она болезненно дергалась, пытаясь сбежать от страшных видений. То ей представлялась Диана, выплывающая из тьмы вся в белом, с синим лицом, не покорная, как обычно, а злобная, раздраженная, проклинающая Франческу за то, что она не дает ей покоя после смерти. То убитый юноша со стершимся в памяти лицом, заколотый когда-то давно в окрестностях Искии поднятым ею мертвецом. Он не обвинял, а горько плакал, и из пустых мертвых глазниц вместо слез текла кровь. То вдруг полчища поднятых и сожженных в стычках мертвецов восставали из пепла и водили вокруг Франчески зловещий хоровод, молча и неотвратимо, затягивая ее в свой жуткий танец. Этот бред отнял у Франчески последние силы, но, когда она уже готова была смириться со своей участью и уйти следом за мертвецами, раздался голос, который, казалось, заполнил собой всю пустоту вокруг. Было непонятно, это был громкий голос или тихий, принадлежал он живому существу или видению, но уже одним своим появлением этот голос разогнал призраков некромантского сознания. А еще он был очень сильным и звучал как бы отовсюду
"Вначале ничего не было, а потом появился голос", - вспомнила Франческа слова священника из далекой-далекой своей жизни в отцовском имении. Может быть, она умерла, и голос этот принадлежит тому, кто станет ее судить? Но где же остальные грешники? Или здесь каждого судят по отдельности?
- Я - Франческа Орио, - Франческа не была готова отвечать перед Богом на Страшном Суде, ее учили только молиться, но все молитвы некромантка давным-давно позабыла. Она только помнила, что Бог все видит и все знает, а потому бесполезно ему врать или притворяться. - Я поднимала мертвых и тренировала таких же, как я, чтобы развязать войну за имперские земли. Но мертвым же было все равно...
Наверное, оправдываться бесполезно, но Франческа очень боялась, что ее прямо сейчас за все ее прегрешения отправят в вечное адское пламя. Но разве она так уж много грешила? Ну убивала, но кто не убивал? Если бы Диана осталась жива, разве не втянулась бы она в придворные интриги? Разве не расправлялась бы с соперницами или со слишком болтливыми любовниками? Она бы могла еще и не так нагрешить, уж Франческа-то знала!
- Пожалуйста, не надо меня в огонь, - попросила Франческа. - Я не так уж сильно грешила, если разобраться.
Люди оставались людьми: назойливыми и самовлюбленными, алчущими власти и богатств, грезящие о несказанной славе… и в тот же миг ничтожно жалкими и маленькими перед лицом смерти. Никто не решался шагнуть в огонь, коль из огня не соткан. А вот похвастаться о собственных подвигах – только дай волю.
В слова о том, что его невольная гостья умела поднимать мертвых, пленник не поверил. Точнее, поверил не до конца, но на какую только ложь не способен человек перед лицом гибели? О, за долгие годы бесчинств и разбойничества, пленник наслушался вдоволь: беспочвенные угрозы, напрасные надежды, бессмысленные обещания – все они растворялись в очищающем пламени.
И всё же перед лицом неминуемой гибели эта самая Орио держалась… неплохо. Не билась в истерике, не обещала своего первенца, не заламывала руки, обливаясь слезами. Она вела себя иначе, чем типичный человек. Пахла тоже как-то странно. Может и есть у неё шанс?
Что если она чародейка? Магичка, а слова о мертвых не такой уж и вымысел. Если она научилась обращать смерть вспять, то может и с волшебными оковами справится?
Многолетний пленник закрыл глаза. Дыхание его стало спокойным, ровным, едва заметным для невероятных размеров. За долгие годы заточения дракон научился ждать, и теперь не спешил с ответом, взвешивая все «против» и «за». Всего один неверный шаг, одно напрасно оброненное слово отделяли его от свободы. Желанной или же нет – он разберется потом! Будет свобода, будет и куда её применить, как её использовать! Вот только… только нужно подобрать правильные слова. К человеку. К одной из тех тварей, что лишили его неба.
Казалось, что прошла целая вечность, ещё несколько сотен лет, прежде чем громоподобный голос прогремел в человеческой головушке:
– НА ЧТО ТЫ ГОТОВА ПОЙТИ, ЧТОБЫ ВНОВЬ УВИДЕТЬ СВЕТ? ЧЕМ ГОТОВА ПОЖЕРТВОВАТЬ РАДИ СОБСТВЕННОГО СПАСЕНИЯ?
План дракона был прост, словно кавалерийский наскок: взять у человека обещание помочь справиться с магическими оковами, выбраться из темницы. Вызволить из этой самой темницы свою неожиданную гостью. А после её сожрать и лететь на все четыре стороны.
Да, этот план пленника устраивал. Целиком. Полностью. Без остатка.
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Бред и кружение потихоньку проходили. Франческа будто медленно выплывала из мрачной бездны, в которую уже готово было погрузиться ее сознание. Возникло странное ощущение, что ее кто-то лечит. Но такого же быть не могло, если она умерла! Или она не умерла? Некромантка глубоко вздохнула и открыла глаза. Тьма не исчезла, оставаясь тьмой, но в этой тьме что-то было. Что-то живое. Франческа провела рукой по лицу, по волосам - непохоже это на смерть. Вот ее тело, на месте. И лежит она на чем-то странном, мягком и едва ощутимо шевелящемся. И этот жар вокруг, он не от лихорадки, а вокруг нее! Куда же она провалилась? И кто это может быть, огромный, говорящий, горячий... Нет! Это еще хуже, чем умереть! Этого не может быть, потому что было бы уже слишком! Франческа боялась даже в мыслях представить, КТО мог оказаться ее собеседником!
- Мама... - произнесла некромантка дрожащим голосом, впервые за десятилетия использовав этот детский отчаянный призыв. Может, это просто кошмар? Ей все привиделось? Может, нужно покрепче зажмуриться, постараться - и проснуться? Проснуться в своей уютной постели, а в раскрытое окно будет светить солнце, и впереди будет большой, полный радости , беззаботный день...
Нельзя отчаиваться, нельзя сходить с ума, иначе точно пропадешь. В этой темноте легко ошибиться, но прежде чем паниковать, нужно точно представлять, с чем, точнее, с КЕМ имеешь дело.
Невидимый некто заговорил снова, и тут Франческа поняла, что голос зазвучал в ее голове. Как он это делает? Он тоже менталист? Некромантке стало немного легче. Нет, она не умерла, она просто упала в эту чертову яму, и здесь есть некто, кто способен помочь. Только этот некто, кажется...д... дра... ой, нет, лучше спросить, а то слишком страшно об этом думать.
- Я готова на многое, - Франческа старалась, чтобы ее голос не дрожал, но получалось плохо. Она говорила вслух, но потом сообразила, что можно попробовать обратиться к собеседнику в мыслях, и продолжила уже молча: - Я сделаю все, что смогу, но сначала скажи мне, кто ты..
Человек остаётся человеком: перед лицом великой радости, перед ликом невообразимой грусти, на пороге собственной смерти. Он взывает к божествам, взывает к матери, скулит и молит о помощи, словно хоть одно его слово способно изменить судьбу. Ах, если бы они – жалкие букашечки, – знали, что даже смерти можно предложить сделку, что у жизни, у каждого вздоха есть своя цена… на что бы они были готовы пойти ради спасения?
Франческа Орио, как оказалось, была готова на всё. Опьяняющее желание жить от человека, который хвастался связью с неживым, было поразительно удивляющим и вселяющим толику уважения. Если можно уважать столь мерзкий, паскудный род. А после чаровница поинтересовалась природой своего соседа. Пламя в груди дракона заклокотало, но так и не вырвалось на свободу.
Вопрос застыл в воздухе, подобно мечу палача: неотвратимый, смертоносный, не терпящий лжи и лишний увиливаний. Пленник, который привык скрывать своё истинное обличие, мог бы солгать тысяча и одним способом, навертеть и наплести такую чушь, что поверил бы в ней сам. Но не стал.
Вместо этого, чувствуя прибывающую с каждым ударом громадного сердца силу, он пошевелился. В любое другое время это выглядело бы величаво, устрашающе. Но сейчас всех усилий хватило на едва различимые потуги. Счастье, что в темноте человеческий взор видит так же хорошо, как крот на солнце.
– ИМЯ МНЕ ЯРОСТЬ, ЦАРЬ НЕБЕСНЫХ СВОДОВ И ГРОЗОВЫХ РАСКАТОВ. Я – ДРАКОН.
Прятаться за чужие божества и пугать напраслиной было безумно долго. Эта самая Франческа, коль поднимала мертвецов и сумела уцелеть при падении, явно была не глупа. А сводить с ума понапрасну пленник не желал: как же она вытащит соседа поневоле на белый свет?
Играя в открытую, дракон не стал лукавить.
– Я скован магическими путами, – голос, громыхавший в сознании некромантки стал спокойнее. – Если ты любезно поможешь мне от них избавиться, я помогу тебе оказаться на поверхности.
Но и дарить напрасных надежд не спешил.
– Если вздумаешь обмануть, – предупредил он спокойно, – то я испепелю тебя раньше, чем успеешь чихнуть.
Дракон пошевелился. Невидимые магические цепи натянулись, впились в чешую, капля по капле выпивая силу из пленника.
– Тридцать три аркана… было тридцать три, пока один ты не сорвала собственным падением. Магические путы. Эльфийская магия. Жизнь за жизнь, Франческа Орио. Думай. Думай и не торопись. Я долго ждал, подожду еще одну вечность.
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Ответ был дан, и Франческа, которая не смела даже в мыслях произнести это страшное слово, едва не потеряла сознание от ужаса. Дракон! Существо, способное ее раздавить и даже не заметить! Огромное и могущественное! Он только дохнет - и Франческа развеется пеплом по этой пещере! Дикий, первобытный ужас заполнил ее сознание, и некромантка была в шаге от того, чтобы сойти с ума и до конца жизни с глупой улыбкой бесцельно бродить по пещерам. Паника охватила Франческу, захотелось немедленно сбежать, забиться в какую-нибудь норку, куда не сможет достать драконья лапа, и притвориться, что никакой Франчески никогда не существовало на этом свете. Некромантка съежилась, свернулась клубочком, уже не пытаясь хоть как-то удержать заполонивший сознание страх, и тут почувствовала, как под ней зашевелилось то, что она посчитала вначале полом пещеры.
- Ааааа! - дикий вскрик вырвался у Франчески, она рванулась в сторону - и скатилась, как с горки, с чего-то огромного и шевелящегося. С ДРАКОНА!
Упав на землю, Франческа, не имея сил бежать, поползла подальше от этого огромного, но очень скоро наткнулась на каменную стену. Все. Вот и пришла ее смерть. Только бы не больно и быстро!
И тут голос прозвучал в ее голове снова, и она с трудом осознала, что никто не собирается ее убивать. По крайней мере, в ближайшее время. Тяжело дыша, Франческа слушала, а ее трясло, как осиновый лист на ветру. Так вот почему он не сожрал Франческу сразу! Он не мог! Он был зачарован!
По щекам некромантки покатились слезы. Перенесенное напряжение дало о себе знать. Хорошо, что в этой темноте ее слабости дракону было не видно. Франческа забыла, когда плакала в последний раз.
- Я помогу тебе, - поспешила она уверить Дракона. - И клянусь, что не обману. Я не настолько глупа.
Франческа прерывисто вздохнула, вытерла слезы. Способность мыслить рационально потихоньку возвращалась к ней после пережитого потрясения. Дракон договаривался с ней, как делал бы человек, оказавшись на его месте. Такой огромный и всемогущий, сейчас он зависел от нее, такой маленькой и ничтожной в сравнении с ним. У Франчески пересохло в горле при мысли о том, что она собирается предложить этому древнему могучему существу. Она судорожно сглотнула, набралась смелости и обратилась к нему:
- Я сделаю все, что нужно, я тебя освобожу, но где гарантия, что ты потом меня не сожрешь или не сожжешь? Мне нужно подтверждение от тебя. Иначе... какой мне смысл стараться, умереть я могу и без твоей помощи.
Сказала - и вжалась спиной в камень, закрыв глаза руками и ожидая приступа драконьего гнева.
Отредактировано Francheska Orio (2025-03-19 22:52:34)
Человек прошел три стадии: осознание, принятие, торг. Фраченска – кем бы она действительно не была на самом деле, – определенно не была дурой: слишком быстро, слишком ловко она попыталась взять ситуацию в свои тонкие пальчики. Сами пальчики дракон в темноте не видел, но определенно догадывался, что они именно такие.
"Странно, – размышлял он, вслушиваясь в звучание женского голоса и высказанные опасения, – в моё время женщины были другими".
В то время, когда в крыльях пел ветер, пещера ломилась от спрятанных сокровищ, а очередное поселение застирывало портки, стоило огромной тени затмить небесное светило, женщины были немногословны, крепки и уступчивы. Змеиное коварство ещё не коснулось их сердец, умы не очернил золотой блеск. Они были прекрасным дополнением к сокровищам, их украшавшим. Но не более. И уж явно не могли поразмыслить о том, чтобы ставить свои условия.
Время меняло облик людей. Вот и женщины, как оказалось, стали капельку разумнее. И куда только мир катится? Пламя, разгорающееся внутри драконьей груди, норовило вырваться наружу. Но пленнику всё еще не хватало сил. Он приоткрыл огромную пасть, и невольная гостья его темницы смогла разглядеть, как в жерле огромной глотки рождается всепоглощающее безжалостное пламя. Яркие огненные всполохи выхватили смутные очертания скованного дракона, и погасли, не причинив вреда. Дракон был зол, но не глуп.
– Я жду давно. Очень давно. Не год, не два и вовсе даже не десяток лет. Могу подождать и ещё немного.
Пленник шевельнулся. Они оказались в одинаково незавидном положении: дракон, способный всего одним движением превратить наглую пигалицу в мокрое пятно на камне, и человек, без помощи которого никогда могущественный ящер не поднимется в небеса.
– Я не могу давать напрасных обещаний и неподкрепленных ничем клятв. А способов убийства во много раз больше, чем были озвучены. Уверена, что я не обману и не придумаю что-нибудь этакое?
Дракон вздохнул. Коротко. Тяжело.
Где-то там наверху, где нет давящей темноты пещеры, на горных вершинах искрились алмазные шапки снега. Где-то там гулял и завывал ветер, склоняя могучие деревья до земли. Текли буйные горные реки. Плескалась рыба. Старый бурый медведь, выходивший каждое утро на берег, ревом встречал новый день, благодаря за свободу, за жизнь.
Где-то там человеческие города из дерева и камня: маленькие, смрадные, прекрасно горящие в драконьем пламени. Где-то там много-много маленьких людей-обманщиков, задолжавших Крадущемуся несколько сотен лет. Их предсмертные вопли и сгоревшие до черна тела – вот, что прекрасно смотрелось бы на фоне величественных снежных пиков.
Шли годы. И с каждым годом пленник не знал, что хотел от собственной свободы больше: воли или свершения собственной мести.
– Скажи мне... кто сидит на троне? Что за правитель, что за род?
Послышался скрежет - невидимые цепи держали крепко.
– Что стало с королем Отто?
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
То, что Франческа закрыла глаза, ее не спасло. Даже сквозь крепко сжатые веки, в придачу прикрытые руками, неотвратимо проник зловещий золотой всполох. Некромантка открыла глаза, глянула - и визг застрял в ее горле, вырвавшись наружу едва слышным хрипом. Впору было грохнуться в обморок, а потом и вовсе скончаться, не приходя в сознание, от ужаса: всполох родился в глубине драконьей пасти, сделав видимым весь драконий силуэт. Его размеры были чудовищными, Франческа была по сравнению с ним жалкой букашкой. Она потеряла дар речи и в страхе смотрела на дракона, способного одним движением своей громадной лапы размазать ее по стене. Уже давно потемнело, золотистые отблески медленно погасли, а она продолжала видеть в своем воображении жуткий силуэт и пытаться осознать, что говорит с ним.
Снова раздался голос, и Франческа постаралась сосредоточиться. Вдруг она надоест дракону, и он ее испепелит просто за то, что надоела?
- Можно не перечислять способы убийства, - предложила она неуверенно. - Просто скажем, что ты не будешь причинять мне вред и сохранишь мне жизнь.
Дракон был, по крайней мере, честен. Ведь мог бы подловить Франческу на недостаточно сформулированном условии и после освобождения просто наступить лапой на некромантку. И все было бы согласно договоренности: не сожрал и не сжег. Раздавил. Не придерешься.
А дракон заинтересовался правителем. Это было хорошо. Лучше уж говорить о правителях, чем о способах убийства Франчески. Некромантка поспешила ответить:
- На Кастильском троне сейчас королева Изабелла Сандавал, потому что наследник еще мал. Но на самом деле там всем заправляет регентский совет. В Айзене - кайзер Эйнар второй фон Гессен. В Тотенвальде - Король Мертвых, но он не правит. Во-первых, его никто не видел, во-вторых, фактически там всем управляю я.
Франческе очень хотелось придать себе хоть немного значимости в глазах дракона. Может быть он, узнав о ее положении, передумает ее убивать? Но дракон спросил о короле Отто, и она даже растерялась было в первый момент, кто это мог быть. Но потом вспомнила историю, уроки которой она прогуливала при первой возможности. Но даже без уроков любой крестьянин знает, кем был Отто Завоеватель, Объединитель земель и родоначальник династии Гессен.
- Отто Первый? - уточнила Франческа на всякий случай. - Так он же умер больше пяти столетий назад. Умер, а Эйнар Второй, теперешний кайзер - его дальний потомок. А зачем тебе Отто?
Отредактировано Francheska Orio (2025-03-23 03:21:43)
Женщина говорила, пленник молчал, и услышанное его не радовало. Зубы его свело от разочарования: как же так, умер король-подлец, не дождался. А ведь прошло всего лишь столетий пять-шесть! Целая вечность, которую жалкий человек выдернул из цепких драконьих когтей. И что же теперь, даже к ответу его не призвать? Не порушить честолюбивые человеческие планы? Не разворотить осиного гнезда интриг, замыслов и военных кампаний? О, нет! На то у дракона были совершенно иные планы и размышления.
– Так ты своего рода... правительница, – голос пленника был задумчив. – Госпожа Мертвых земель. Королева ни-че-го.
Он не желал обидеть или оскорбить. В стародавние времена воителей и королей правителем и вождем объявлял себя всякий, кто хоть на пядь был впереди остальных соплеменников. Грязномордый, в зассанных портках, взбирался он на неказистую телегу, потрясал мотыгой и призывал сородичей из окрестных земель себе на помощь. А те либо поддерживали наглеца, верша судьбу мира, либо стаскивали его под телегу, где парой доброй затрещин и увесистых тумаков доказывали, что править он может только кучей навозной.
Надо полагать, что с тех времен, не без помощи драконьего пламени, многое изменилось. Люди стали культурнее, перестали гадить там, где едят. У них вон, даже женщины тешат себя надеждой о власти. Пусть и власть та была над мертвым. Что же это за королевство такое?
– Эйнар Второй... потомок Отто, – дракон словно пробовал услышанное на вкус. Смердело падалью. – Спасибо, это было интересно.
Было о чем подумать, о чем поразмышлять. У пленника была в запасе ещё уйма времени: лет триста-четыреста он вполне может переждать. Жаль, что у его гостьи, наверняка, не было так много времени. Людишки – слишком хрупкий, слишком непрактичный материал: сталью не отольешь, золотом не блестят, зато воняют и пакостят за весь мир.
– Я бы мог тебя обмануть и пообещать всё, что пожелаешь: спасение, сохранение жизни, а также набитых золотом пещер. После обмануть и случайно придавить хвостом: вроде бы и не нарушил клятву, всего лишь случайность, а вроде бы и сжульничал. Очень удобно. Очень по-человечески.
Дракон замолчал. Замолчал надолго, и его голос, до того момента тревоживший голову Франчески, исчез, словно его и не было. Пожалуй, она могла даже подумать, что её неожиданный собеседник заснул или, того хуже, издох, оставив её один на один с пустотой. Дракон ждал. Сто ударов человеческого сердца... двести... четыреста.
– Если ты освободишь меня, и мы выберемся на поверхность, я не сожру и не убью тебя при первой возможности. Каждый из нас пойдет своей дорогой, и лучше бы им не переплетаться. Дальнейшее будет зависеть только от тебя – попадешься под руку, пеняй на себя.
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
- Ничего?! - Франческа была возмущена до глубины души, даже бояться забыла. - Да у меня знаешь какое войско мертвецов? Я только жду удобного момента, чтобы переправить их в земли Айзена! И между прочим, этот момент вот-вот настанет! Все боятся некромантов и тех. кого они поднимают! Нельзя убить то, что уже умерло! Ты хоть раз видел, как сражаются мертвые?! Они безупречны, вот разве что...
И осеклась, поостыв. Нечего рассказывать дракону, как замечательно горят мертвецы под огнем стихийных магов. Вдруг после того как они выберутся, дракон решит попробовать пожечь ее драгоценных воинов - просто из любопытства или по какой другой причине.
На вопрос об Отто дракон так и не ответил, и Франческа настаивать не стала, хоть ей и было любопытно. Неужели дракон знал самого Отто Завоевателя? Вот его рассказ было бы интересно послушать, не то что заунывные лекции в Академии, от которых неизменно хотелось спать.
Но дракон, высказав мысль о возможности обмана и подкупив Франческу своей искренностью, вдруг замолчал. Франческа тоже молчала, не решаясь нарушить тишину. Секунды текли, сливались в минуты. Франческа несколько раз меняла положение, потому что от сидения на жестком полу у нее начинали болеть ноги. Захотелось пить. Казалось, прошла вечность, прежде чем дракон заговорил. Франческа слушала внимательно, едва дыша. Предложение ее очень устраивало, лишь бы выбраться из этой проклятой пещеры, а там уже она так побежит, что только пятки засверкают - подальше от этого чудовища... к которому она, кажется, потихоньку начала привыкать. По крайней мере, он был неплохим собеседником и обладал своеобразным юмором. И разговаривать с ним вот так, в темноте, пока не видно было его громадной фигуры и золотых отблесков зарождающегося пламени, было даже интересно.
- Я согласна, - уверила Франческа, надеясь от всей души, что драконы всегда держат слово. Вот эльфы, например, неспособны лгать. Значит, и драконы могут быть обязаны держать свое слово. А могут и не быть. И тогда Франческу ждет смерть. Но об этом лучше не думать: в конце концов, ей больше ничего не остается, как поверить дракону.
- А как именно я могу тебя освободить? - спросила Франческа. - Что нужно делать?
Люди. Как они мягки и пластичны, как раскаленный в пламени металл: просто высеки искру, и человеческие гордыня и честолюбие сделают оставшуюся работу. Франческа Орио, кем бы не была она на самом деле, сдалась без боя: проболталась о всех припрятанных в рукаве тузах, не умолчала о коварных планах – она ничем не отличалась от большинства других правителей, если подумать. Хотя, кое-чем разительно отличались. Все ранее встреченные (и кое-какие съеденные) были мужчинами. Мир изменился настолько?
Она замолчала: распаленная, разгоряченная, яростная. На мгновение показалось, что пленник смог разглядеть сквозь непроглядную тьму пунцовый румянец на скулах, блестящие глаза. О, власть, что ты делаешь с людьми?
Она размышляла. Не так долго, как пленник. Не так томительно. Человеческий век короток, и, в отличии от драконов, у них нет драгоценного времени про запас. Франческа согласилась, даже не подозревая, на что именно обрекла себя согласием.
Пленник пошевелился. Подобно задремавшему на солнышке гиганту, попытался с себя стряхнуть пелену сна. Тщетно. Мысли, до того ровным строем вышагивающие в его голове, закружились беспокойным назойливым роем, кусаясь и жужжа.
– Я… – и голос его дрогнул, – я не помню!
Мысли путались. Воспоминания обманывали. Дракон вздохнул глубоко, словно набирая воздух для огненного плевка. Попытался встать.
Мучительные образы пережитого, болезненные видения прошлого кололи и надрывали воспаленное сознание.
Вспыхнувшие алым руны, впившиеся в кожу. Долгое, многоступенчатое заклинание… эльфийское? Голос всадника – успокаивающий? Извиняющийся? Или же язвительно-гадкий, обличающий все человеческие низменные пороки?
Пленник не помнил. Не знал. Не желал знать.
– Я НЕ ПОМНЮ!
Он взревел, взревел по-настоящему, во весь голос. Могучий хвост дернулся, поднимая столб пыли. Пленник рванулся, пытаясь оказатсья на чешуйчатых могучих лапах. Тщетно. Невидимые цепи заклинания держали крепко.
***
Когда пыль улеглась, когда несчастная госпожа Орио обрела возможность дышать и слышать, дракон уже успокоился. В мире этом не минула зима, где-то там за стеной замер снежный Тотенвальд. Пожалуй, не прошло даже целого часа.
Пленник молчал. Ему не было ни стыдно, ни страшно за собственное поведение. Проведя большую часть своей жизни в заточении, он считал себя драконом благоразумным. Настолько, что даже не сожрал первого повстречавшегося за полтысячи лет человека.
– Моё имя – Велтарион, – прошелестел в голове некромантки спокойный ровный голос. – Я заточён здесь долгие-долгие годы при помощи эльфйиский чар. Обманутый… другом, я испил из рунической чаши. Руны впились мне под кожу, нависли незримыми оковами. Один из арканов ты снесла… если, не ошибаюсь, собственным задом. При падении. Пожалуй, благодаря этому я могу с тобой разговаривать.
Кто бы мог подумать, что женские ягодицы подтолкнут этот безумный мир к гибели?
– Я бы предложил старое доброе варварство. Сорвать печати, а дальше – будь что будет. Но в делах магических, подозреваю, ты смыслишь чуть больше меня.
Отредактировано Veltarion (2025-03-24 15:31:34)
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Франческе показалось, что сразу после драконьего рыка в пещере началось землетрясение. Все вокруг содрогалось и шаталось, вот-вот громадные камни, спокойно лежавшие здесь столетиями, сдвинутся с места и похоронят под собой некромантку вместе с ее планами и мечтами. Франческа сжалась в комочек и заскулила, молясь богу, в которого уже так давно старалась не верить. В этой безысходной ситуации, в этом непроглядном кошмаре осталась лишь одна надежда: на Него.
Она не отдавала себе отчета в том, сколько прошло времени, просто в какой-то момент поняла, что вокруг все стихло, и единственный звук теперь - ее собственный тихий стон. Франческа умолкла и попыталась оглядеться, но вокруг по-прежнему было темно. Но хотя бы тихо.
И снова дракон заговорил. Представился. И рассказал про эльфийские руны, обман и чары. Франческа злобно нахмурилась. Надо же, эти эльфы и тут приложили свою руку! Эльфийское могущество ее угнетало. Франческа терпеть не могла мысли, что кто-то может ее превосходить, а ведь самый чахлый эльфенок обладал магией куда более мощной, чем сто Франчесок вместе взятых.
При упоминании, чем именно Франческа снесла один аркан, некромантка не сдержала нервного смешка. Если она выберется, обязательно расскажет об этом Алессандро.
Идея Велтариона ей понравилась, хоть и пугала. Посбивать арканы - это же нужно к нему подойти. А у Франчески все внутри сжималось, стоило ей только подумать о том, чтобы приблизиться к дракону. А уж прикоснуться и вовсе было жутко. Хотя упала-то она прямо на него. Хорошо, что не подозревала об этом, а то прямо на месте и умерла бы от страха.
Дрожа всем телом, Франческа поднялась на ноги и попыталась было сделать шаг к дракону, но ее захлестнула волна такого первобытного ужаса, что некромантка застыла столбом.
- Сейчас, - проговорила она вслух больше для себя, чем для дракона. - Сейчас... я попробую.. Ты только не шевелись, пожалуйста...
Шаг, еще шаг. Так тяжело идти ей не было никогда. Там, в темноте, было скованное чарами чудовище, и она добровольно шла его освобождать. Все ее существо было против, но Франческа шла, вытянув вперед руки. Шла, пока не коснулась чего-то гладкого и теплого. Сдерживая крик, некромантка потрогала находку. На ощупь казалось, что это огромная пластина, которую накрывала такая же... и еще, и еще... чешуя.
Она помедлила, пережидая очередной приступ паники. Где же эти арканы и как их сбивать? И тут ее осенило. Не переставая поглаживать драконью чешую, Франческа ткнулась в его сознание так, как сделала бы это с человеком, которого нужно полечить. У нее перехватило дыхание: сознание дракона отличалось от человеческого так же, как отличался бы великан от комара. Но мысли были спутаны, точно клубок, с которым поиграл котенок. Что-то похожее некромантка уже видела. Человек, запретивший себе думать о женщине, предавшей его. В его воспоминаниях была такая странная удавка, которая не позволяла причиняющим боль мыслям пробираться в сознание. Но эту удавку тот человек набросил сам, а здесь была чужая воля. Сумеет ли Франческа ее одолеть?
И вдруг некромантка ясно увидела нечто чужеродное. Оно светилось неестественным лиловым светом и выглядело как витиеватая закорючка. Франческа смахнула ее, как смахивают паутину. Закорючка затрепетала и исчезла. Получается!
От радости Франческа забыла о страхе. Она искала руны и снимала их. Тридцать две руны было в самом начале, и теперь они таяли одна за другой. Эта легкость показалась Франческе подозрительной, и не зря. Рун оставалось всего ничего, штук пять, но когда Франческа обнаружила первую из них, та была какая-то не такая, как предыдущие. Коварные эльфы! Эта руна не поддавалась, как и оставшиеся четыре. Они немного побагровели и, казалось, насмешничали над Франческой, издевательски мерцая в драконьем сознании.
"Ну погодите же, гадкие руны! Сейчас я вам покажу!" - разозлилась Франческа и, не спрашивая разрешения, проникла в память Велтариона. Она хотела найти какую-нибудь подсказку, но вместо этого очарованно смотрела на открывающийся ей мир, которого она прежде никогда не видела. Мир крошечный, простирающийся далеко внизу, так далеко, что даже не было видно людей и еле различимы были их строения. Шли минуты, а забывшая обо всем Франческа погрузилась в созерцание войн и пожаров, сражений, пещер с сокровищами и чудесных видов, открывающихся с высоты драконьего полета. Сколько бы она так наблюдала, неизвестно, но вдруг увидела знакомый ландшафт. И мужчину средних лет, в старинных доспехах, с волевым и сильным лицом, протягивающего дракону чашу с вырезанными загогулинами - такими же, как те, что она сейчас уничтожала. Так вот, значит, каким был Отто... Император заговорил. Франческа ловила каждое слово. "Я даю тебе это, - говорил Отто с усмешкой, как будто шутил. - И только я могу это у тебя забрать. Да будет так". И сразу после того как дракон выпил, в его памяти закружилась вьюга, а потом настала непроглядная тьма.
- Негодяй! Вот же подлый старикашка! - злобно выкрикнула Франческа, присовокупив ругательство, которое услышала как-то у одного из братьев. - Он все продумал, мерзавец! Никто кроме него не сможет снять последние арканы! Только он, Отто! А он уже давно помер! И... ой.
Франческа осознала, что теперь дракон свободен. Он волен ходить, летать, говорить, дышать огнем и давить глупых некроманток.
- Но я могу это исправить! - поспешила она сказать. - Только я! Я же могу его поднять и заставить снять с тебя последние чары!
После заточения в несколько сотен лет, в чудо верилось слабо. Вера в лучшее давным-давно сгинула, сошла талым снегом и унеслась дождевыми тучами в далекие южные земли. Цветы надежды не проросли, не проклюнулись сквозь мёрзлую твердь. Осталось лишь смятение: пустое, бесцветное, раздражающее. Нет, где-то в глубине собственного огромного сердца, пленник, осознавший собственное имя спустя долгие тревожные годы, ждал, что у его неожиданной гостьи что-то получится. Например, опростоволоситься, признать собственное поражение и ближайшие пару дней побыть его невольным собеседником. Потом издохнуть без воды и пищи – люди вышли у природы слабенькими, хилыми созданьицами.
Франческа взялась за дело нерешительно, осторожно. Подозревала, что от одной единственной ошибки зависит жизнь. В такие мгновения обычно начинаешь ценить каждое слово, каждое движение, каждый вздох – ведь следующего может и не быть. Велтарион не мешал, старался не шевелиться, чтобы не спугнуть, не порушить ту хрупкую невидимую связь, что на мгновение протянулась между его разумом и сознанием женщины. А в следующий миг пришла боль.
Могучие по рысьи загнутые когти вспороли каменную твердь. Стальные мускулы заходили под чешуей. Клубы серого дыма вырвались из драконьих ноздрей. Сверкнули змееподобные глаза. Воспоминания – до того спутанные и расплывчатые, выстроились в нужном порядке, жалящими стрелами настигая драконий разум. Велтарион рванулся, захрипел, зарычал, но невидимые путы всё еще крепко держали его скованного и слабого.
Женщина действовала жёстко, но точно. Словно невидимый ланцет вырезал из памяти пленника нужные участки, отсекал лишнее, выскабливал чуждое. Болезненно, беспощадно, но с этой заразой нельзя было справиться иначе. Когда Франческа Орио добралась до тревожных воспоминаний с самым недостойным из рода человеческого, дракон лишился сил окончательно. Ответом на женские слова было лишь тяжелое, едва заметное дыхание.
– Я... я умираю, ведьма, – прошелестел в её уставшей голове чужой голос. – За все годы моего существования, я не думал, не представлял, что драконы могут умереть без должной на то причины.
Каждое слово давалось пленнику с трудом. Полная острых клыков пасть медленно закрылась. Тяжелая голова опустилась на вспаханные когтищами каменный пол пещеры. Пленник каменной темницы вздохнул и замер. Навсегда.
-- Х ------------ Х --
Время ковало сильных: те, кто испугался, не встал на крыло, раздавили в материнском гнезде. Вылупившийся выводок - смелый, с черной матовой чешуей, дерзкий и охочий до жизни, – исследовал прибрежные воды, складывал крылья, вылавливая резвящихся в морской пучине рыбин.
Самый мелкий из них, ослабленный и хилый, держался поодаль, присматривался. Трижды уходил от клыков братьев и сестер, дважды едва не стал мелким перекусом для прожорливых соседей. Он привыкал, учился, выживал. Кто мог подумать, что не пройдет и пары лет, как матриарх выгонит стервеца прочь из гнезда за разбойничий нрав и слишком крутой характер?
Время ковало сильных. Велтарион был его пламенем, способным расплавить даже самую твёрдую породу. Так ему казалось. В это он верил, смотря на мир свысока собственного полёта. Размах его крыльев застилал небеса. Его пламя обращало армии в пепел. Но жалкий человечек и пара магических фокусов сломили волю могучего зверя.
Пленник каменного мешка умер. Дракон вернулся.
-- Х ------------ Х --
Казалось, что прошла вечность. Но что такое человеческая вечность по драконьим меркам? Когда глаз – змеиный, вертикальный, – распахнулся, то на поверхности стояла глубокая ночь. Велтарион не знал о том наверняка, но едва уловимый сквозняк доносил до него морозный воздух.
– Славная, – прошелестел его голос в голове некромантки, – вышла работа. Хорошая, без изъяна.
Он пошевелился, словно проверяя наличие невидимых оков... и ничего не почувствовал. Ни тяжести цепей, ни жжение арканов... ни радости от свалившейся прямо на голову свободы. Велтарион ждал собственного освобождения так долго, желал воздать этому миру по заслугам так рьяно, что получив шанс на это... не ведал, что с этим шансом делать.
– Предатель, – дракон шумно выдохнул, поднимаясь на лапы, – предатель не сможет заплатить! Предатель умер много лет тому назад, и даже прах его не сможет вернуть долг!
Могучий хвост качнулся. Стреловидное навершие мазнуло по скалистым стенам, высекая сноп искр. Щёлкнула клыкастая пасть.
– Ненавижу! Ненавижу его и весь его род!
"Ненавижу! – рокотало пламя в драконьей груди. – Отомщу!"
Вздернув украшенную колючим гребнем шею к своду, дракон, на миг вобрав в себя весь воздух пещеры, выдохнул огненный шар вверх. А затем стремительно, не давая опомниться, ловко и бережно подхватил женщину когтистой лапой, в стремительном прыжке сокрушая каменный свод.
Ведьма поработала на славу. Пусть прежние силы не вернулись к Велтариону полностью, её трудов было достаточно для высвобождения. Острые когти вонзились в каменные стены. Тело изогнулось по змеиному, и дракон, под грохот осыпающихся сводов, выбрался наружу.
Он был прав: в Тотенвальде стояла глубокая морозная ночь. В бездонно-тёмном небе кто-то шаловливо рассыпал вереницу серебряных звезд. Надкушенная луна накренилась над замерзшим лесом. Медленно падал, оседая сугробами, колючий снег. Дракон по-собачьи отряхнулся, смахивая с себя каменную пыль и мелкое крошево. А затем, бережно опустив хрупкую женскую фигурку на снег, заревел, вздернув клыкастую морду к небесам.
Велтарион вернулся.
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
- Что?! Нет! Нет-нет-нет, стой! - орала Франческа, колотя бессильно руками по чешуе и взывая к дракону, который зачем-то решил умереть именно сейчас. Она в панике сунулась было в его сознание, но там творилось нечто невообразимое, напоминающее отдаленно огненный ураган. - Не смей умирать! А я?! Вытащи сначала меня! Ты обещал!
Некромантка рыдала, проклинала, обещала и снова рыдала, но от этого ничего не менялось. Громадное тело, скрытое тьмой, оставалось неподвижным. Голоса больше не было даже в ее голове. И с некроманткой случилась настоящая истерика. Стесняться было некого: единственный свидетель уже был, скорее всего, на полпути к своему драконьему раю. Когда рыдать и орать проклятья не осталось больше никаких сил, Франческа осела на пол, привалившись к драконьему боку, и закрыла глаза. Когда-нибудь далекие потомки найдут здесь два скелета и долго будут гадать, что же здесь произошло и как могли оказаться вместе дракон и человек. Или не найдут. Скелеты...
- Демоны ада, какая же я дура! - воскликнула Франческа. Дракон умер - так ей только и нужно, что его поднять, воспользоваться его силой и выбраться отсюда! Но некромантка не успела даже попробовать осуществить свою задумку, как дракон ожил. Франческа уже даже не знала, рада она этому или нет. Мертвый дракон был бы очень послушным, если его поднять, но удалось бы ей это? Так что она скорее обрадовалась.
- Ты живой! - воскликнула она с искренним восторгом. - Я уж было думала, ты и правда умер!
Тьма зашевелилась. И только мгновение спустя некромантка осознала, что это не тьма - это шевелится во тьме дракон. Глухое эхо разнесло по пещере мощные удары. Он чем-то там грохнул в темноте, и Франческа замерла, боясь пошевелиться, не зная, в какую сторону ей бежать, чтоб не попасть под удар лапы или хвоста.
- Мамаааа! - взвизгнула она, когда ее подхватило и повлекло куда-то вверх. А вокруг начал твориться кромешный ад. Наверное, было спасением ничего этого не видеть. Но зато она слышала. Слышала, как скрежетали и трещали потревоженные скалы, как гудели обвалы, как стонала земля. Франческа мечтала упасть в обморок и прийти в себя, когда все уже закончится, но ее организм менталиста и целительницы был идеально здоров и не позволил таких слабостей.
Среди всей этой какофонии адских звуков в ее голове зазвучало отчетливое "Ненавижу!" и "Отомщу!" Франческе это понравилось. Ненавидит он Отто, основателя династии фон Гессен. И его потомков. И мстить собрался им же. Когда он успокоится, нужно будет предложить ему сотрудничество. Вместе ведь лучше получится отомстить. А для Франчески такой партнер, как дракон, был бы вообще подарком судьбы.
Она едва не закричала от восторга, снова очутившись под открытым небом, и неважно, что вокруг было морозно и падал снег. А может, и кричала, но разве можно было что-нибудь услышать сквозь мощный драконий рев? Франческа прижималась к заснеженной земле, сгребала в восторге руками снег и готова была рыдать и смеяться одновременно - от счастья. Она выжила! Она свободна!
А потом глянула на своего спасителя - и замерла, потрясенная его видом. Но теперь к ее страху примешивалось и восхищение. Такой огромный, такой сильный и такой... красивый? Он показался Франческе совершенством, лучшим, на что только был способен Творец, если только правда, что это он сотворил все, что было на Земле. Живая сила, могущественная, древняя, вечная, как эти скалы и простирающиеся за ними леса и равнины. Он не пугал, он завораживал.
"Может, я сошла с ума от страха, и поэтому он мне кажется таким красивым?" - подумала Франческа, неотрывно глядя на черного дракона.
Горное эхо долго еще повторяло драконий рык. И теперь, когда Велтарион, вроде бы, успокоился, Франческа рискнула его позвать. Вслух она не стала говорить, зашептала в его сознании - осторожно, чтобы не разозлить.
- Велтарион, послушай! Я не все арканы сняла! Я могу снять остальные, но нам нужно пробраться в усыпальницу Отто! Я подниму его и заставлю сказать то, что нужно, чтобы до конца разрушить чары. Хотя его речевой аппарат уже давно сгнил... но я заставлю! Жестами покажет, в крайнем случае! Арканы будут тебе мешать, ты с ними долго не сможешь. Пойдем со мной! Но только я сразу в усыпальницу не могу, мне сперва нужно вернуться в замок и восстановить силы.
Отредактировано Francheska Orio (2025-03-24 23:01:06)
Казалось, что от могучего рева почтительно склоняли снежные шапки деревья и дрожала сама мать-земля; забурлили и вспенились морозные воды Гьёлль; закричали взволновавшиеся вороны, почувствовав возвращение господина.
Где-то далеко отсюда, на другом концу света в славной Кастилии, упав с постели, проснулся весь в холодном поту аббат Джованни из Сеговии. Поднявшись с ледяного пола, наполнив глиняную щербатую кружку водой, старик сделал несколько жадных судорожных глотков, всматриваясь в самый темный угол кельи. Во сне ему привиделся огненный змей – огромный, яростный, кровожадный. Охочий до баб и желающий спалить этот мир дотла!
«Чудны дела твои, Господи! – думал аббат, укрываясь куцым одеялом. – А видения так и вовсе безобразны!»
И заснул вновь. Проклятый огнедышащий демон не потревожил более сон благоразумного старца. Взамен него явилась девственная прелестница: кроткая и смиренная, будто лань. Абсолютно нагая. Старик повернулся набок, причмокнул губами и спал до самого рассвета.
Где-то на севере, вдали от славной Кастилии, среди снегов и мертвецкого холода, огромный огнедышащий змей склонился к маленькому человечку. Огромные глаза блеснули в темноте, и в блеске том можно было разглядеть многое: от несметных сокровищ до остовов пепелищ.
– Не вс-с-се арканы, – прошелестел в разуме Франчески голос, набравший сил. – Убить предателя! Убить!
Дракон, вздернув морду в сторону, дохнул пламенем. Занялась огнём поваленная сосна, затрещала, окрашивая ночь Тотенвальда в привычные для Велтариона цвета. Огнедышащий змей, подобравшись, рывком поднялся в небеса, в несколько взмахов крыльев вспарывая ночное небо и ускользая от взгляда Франчески за ближайший подлесок.
Он не верил человечеству. Ни новому, ни прошлому. Человечество предало единожды, не стоило ему доверять вновь. Обманет, заведет в очередную ловушку, попытается накинуть на шею ярмо.
Н-н-нет! Не позволит! Разорвет! Сожжет! Истопчет!
Больше ни один человек не посмеет задурить ему голову! Ни один не сможет использовать в собственных целях!
«Ненавижу! Ненавижу всех и каждого! Уничтожу! Уничтожу всё, что им дорого! До угольков, до пепла! Разорву!»
В нём клокотала ненависть, в нем нашёптывал голод. Велтарион, приметив среди стылого плоскогорья укрывшихся от непогоды и хищников северных оленей. Куцее стадо из восьми голов: крылатая смерть свалился к ним с небес на головы, рвала, кусалась и дышала огнём. Дракон пировал, не скрываясь, не таясь. Хрустели и лопались кости на копьевидных клыках, шипела вскипевшая кровь. Плоть – горячая, обожженная, лишь раззадоривала аппетит.
Вдоволь набив брюхо, отрыгнув чьи-то рога и копыта, дракон покатался по талому от жара пламени снегу, стирая с себя вековую пыль. Сейчас, остынув и насытившись, предложение человека не казалось ему настолько глупым и нелепым, каким привиделось на первый взгляд. Разумеется, как и всякий другой человек, ведьма попытается его использовать в собственных целях. Что юлить, будь Велтарион человеком (какая мерзость!), он бы тоже попытался заполучить в союзники огнедышащего ящера. Вот только человеком Велтарион не был. И глубоко заблуждаться в человеческой и драконьей натурах не имел права. За годы заточения набрался ума.
Окинув печальным взглядом опустевшую поляну, пожалев, что всё вкусное на свете заканчивается стремительно, дракон встал на крыло. Его не было чуть более получаса, и с высоты полета он без труда выследит одинокую женскую фигурку на алмазном снегу. Так и случилось.
Ведьма не стала уходить от дарующего жизнь драконьего пламени. Грелась, хмурилась и всем своим видом выказывала недовольство. К счастью, не высказала в прямо в драконью морду всё то, что о нём думает.
– Допустим, – прозвучал его голос в человеческой головушке после приземления, – я соглашусь. Мы отыщем подлеца, вернем его смрадный труп к жизни и заклинание будет снято. Что взамен?
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
К этому реву привыкнуть было невозможно. Франческе показалось, что от чудовищного рыка содрогнулось небо и заплясали звезды. Еще немного - и в горах начнется обвал. Или уже начался? Вся дрожа, Франческа прижала ладони к ушам, но легче не стало. Некромантка испугалась, что дракон в гневе позабудет обо всех договоренностях и сожжет ее. Сколько раз за последнее время она была на волосок от смерти? К этому тоже невозможно привыкнуть. Этот страх всепоглощающий, дикий, от него нет спасения. От него легко можно сойти с ума!
Но, оказывается, это был еще не страх, а прелюдия к нему. Настоящий страх явился, когда дракон приблизил свою чудовищную морду к Франческе. В клыкастой пасти уместились бы десятки Франчесок. Глазищи с золотыми вертикальными зрачками вызывали непреодолимое желание самоубиться немедленно, только бы скрыться подальше от их взгляда. Шепот в голове оглушал силой ненависти и ярости.
Когда дракон отвернулся, Франческе казалось, что еще мгновение - и снимать арканы будет некому. Задыхаясь и хватая воздух ртом, Франческа следила за драконом, а он...
Впервые Франческа увидела, как дракон извергает пламя. Тот, кто наблюдал это зрелище, может спокойно умирать: ничего величественнее, ужаснее и прекраснее он уже не увидит. Вместо ледяного холода теперь повеяло жарким теплом. Что было очень кстати, поскольку некромантка уже не на шутку замерзла.
Клацая зубами, Франческа следила, как величественное создание вспарывало своим телом звездное небо. Такой злобный. Такой ужасный. Такой красивый. Но куда же он?
Улетел. О существовании Велтариона напоминала только ярко пылающая сосна. Франческа разочарованно выдохнула. У нее не вышло убедить дракона сотрудничать. А ведь она так надеялась, что он согласится! Все-таки, что-то же эти арканы удерживали. Он не мог не чувствовать, что по-прежнему в чем-то скован. Почему же не захотел их снять, почему?
Франческа спохватилась: ночь длинная, а сосна, хоть и большая, но догорит раньше, чем займется рассвет. Утром некромантка определится с направлением и вернется в замок, пусть это и займет долгое время, но сейчас нужно позаботиться о дровах. Она огляделась: место лесистым назвать было сложно, но неподалеку темнел лесок, и кое-какие деревья словно выбежали некромантке навстречу. Франческа на всякий случай позвала мертвых, но здесь явно не было никакого кладбища: на ее зов никто не откликнулся. Тяжко вздохнув, некромантка поплелась к деревьям. Этой ночью у нее было многое впервые. И вот она впервые в жизни собственноручно добывает дрова для костра.
По крайней мере, когда она, проваливаясь в снегу, добиралась до деревьев, нашаривала там обломанные ветки покрупнее и тащила их к горящей сосне, то не могла думать о том, как бездарно провела переговоры с драконом: не оставалось сил. Совершая очередную вылазку по уже натоптанной тропинке, она вдруг услышала дикий животный предсмертный крик, который резко оборвался, и с той стороны донесся треск разгорающегося пламени и, кажется, прорывающийся сквозь него знакомый рык.
"Веселится, - мрачно определила Франческа. - Хоть бы спасибо сказал. Бросил тут одну, на произвол судьбы... Даже мертвых не поднять, все самой..."
Выбившись из сил, некромантка решила, что кучи, которую она натаскала, должно хватить до утра и подошла к сосне, протягивая руки. Драконий огонь был гораздо жарче обычного, или ей так казалось на морозе? Все-таки хорошо, что Велтарион поджег эту сосну. Иначе Франческа бы замерзла к утру, и никакое целительство бы ее не спасло.
Шум рассекаемого могучими крыльями воздуха был уже узнаваем. Некромантка обрадовалась, как ребенок: "Вернулся!" - но решила не подавать вида. Раз вернулся, значит, решил все же избавиться от остальных арканов. Теперь главное - не продешевить. И не испортить ничего сказанным невпопад словом.
- Давай я помогу тебе, а ты поможешь мне, - Франческа говорила вслух, ей так легче было контролировать сказанное. - Но моя просьба должна тебе понравиться. Я хочу попросить тебя помочь мне уничтожить потомков Отто. И его империю.
Что-то болезненно сжалось в груди: Лоран фон Гессен хоть и был несносным, вредным и опасным, а все же тоже являлся потомком великого Отто. Но сейчас он был в Романии. Может, до Романии Велтарион не доберется. Франческе очень не хотелось почему-то, чтобы Лоран фон Гессен умер. Он уже и так наказан.
- У меня - армия мертвых, я сильна, но против меня - стихийные маги. С ними воевать сложно и долго. А с тобой будет быстрее. Я захвачу земли, ты - отомстишь. Согласен? - подытожила Франческа и, затаив дыхание, стала ждать ответа.
В свое время Велтарион доверился человеку и обжегся. Нынче, лелея болезненный опыт, как самую редкую свою драгоценность, он дул на воду, боясь молока. Предложение человека было возмутительно наглым, прямым и бесцеремонным. Словно предлагала она не сокрушить целый мир, не сжечь пару-другую городов, обратив армии защитников в пепел, оставив позади себя калек, сирот и вдов. Дракон наклонил голову.
В своё время волшебники обманули его, и коварные чары сковали, лишили радости полета, ветра в крыльях. Чародейское слово – лживое, изменчивое, обманчивое, – нельзя ему верить и слепо следовать чужой указке. Дракон – не орудие. Не игрушка в руках власть имущих. Он – ярость. Он – гнев небес.
У Франчески Орио оказалось невероятное количество талантов. При лунном свете была она мила, в своей решимости неотразима, а в планах – коварна. Но была у неё пара очень-очень значительных недостатков: она была человеком и чародеем. В одном лице. Вобрала в себя всё то, что долгие-долгие годы заточения Велтарион ненавидел. И ненависть та была подобна стали.
– Ты, – прошелестел голос в голове ведьмы, – жаждешь власти. Богатств. Силы. Желаешь построить собственную империю на фундаменте из крови и костей. Приказываешь мертвецам, но желаешь подчинить живых.
Дракон наклонил голову на другой бок.
В своем истинном обличии он не умел ни смеяться, ни фыркать. Весь его небогатый спектр эмоций был прост и скуп, а оттого честен. Предложение некромантки из снежных чертогов Тотенвальда было оскорбительным и смелым. Поэтому Велтарион не сжег, не сожрал свою спасительницу. О чем, порой, частенько жалел в будущем.
– Ты ничем не лучше других людей, ведьма. Твои помыслы чернея сажи. Твое сердце изранено злобой. Ты считаешь, что мы похожи. Ты – жаждешь власти. Я – ищу ответы. Мы разные.
И все же, перечеркивая свои главные недостатки, ведьма была ему полезной. Здесь и сейчас это был тот человек, который помог не словом, но делом. У которого был план действия, и он желал этот план исполнить. Со своими корыстными, непростыми целями. Для своей черной гадкой выгоды. Но сдержать обещание.
– Сначала мы отыщем склеп. Навестим старого друга. Кто знает, что случится потом? Быть может само небо упадёт нам на головы, и все прошлые договоренности канут в небытие? Ты поможешь мне, ведьма. А я – постараюсь не мешать тебе в своих начинаниях.
Отредактировано Veltarion (2025-03-26 10:40:31)
Шепот молитвы в каменных стенах,
Лезвие бритвы на тонких венах,
Счастье наутро, горе под вечер,
Все так странно и вечно...
Дракон умело выдерживал паузы. Франческа вся извелась, пока он заговорил. Или ей просто показалось, что прошла целая вечность, прежде чем в ее голове раздался долгожданный голос. И он будто звучал обличающе. Этого некромантка никак не ожидала и растерялась. Если даже чудовище считает ее злом, то что бы тогда мог сказать о ней человек, если бы узнал всю правду? Неужели она в самом деле настолько злая, что даже Велтарион, которому она помогла избавиться от длительного заточения, посчитал нужным ей это сообщить? Да чем она хуже любого захудалого лорда, который, едва насобирает несколько воинов себе в отряд, уже идет мериться копьями к соседу, чтобы показать свою силу? Или те же невинные девицы, которые выходят замуж за стариков, годящихся им в деды, и потом благополучно вдовеют - они что, лучше? Или... да массу примеров можно привести! Ну подумаешь, поднимает она мертвых. Ну умеет ими воевать. Ну собирается захватить Айзен. Но ведь не подлостью, не подкупом или какой-нибудь хитрой уловкой, а в честной битве: кто кого. И в Айзене, между прочим, в армии не изнеженные мамины пирожочки состоят, а серьезные и сильные воины, одолеть которых надо еще постараться. Франческа и сама пострадать может. Какое же она зло?
Впрочем, дракон сказал еще одну ужасную фразу, которая была хуже, чем признание Франчески злыдней. "Ты ничем не лучше других", - сказал он. А вот это уже было по-настоящему обидно. Как это ничем? Вот уже десять лет Франческа водит Диану Дианти так, что все вокруг уверены, что она живая! Это ли не высшее некромантское искусство?
Ох, ну почему рядом не было могильника? Уязвленной Франческе очень хотелось доказать дракону, как он неправ. Она гораздо лучше кого бы то ни было в этом мире!
Велтарион, сам того не подозревая, зацепил самую больную рану в душе некромантки. С самого детства она была не просто "такой как все", а незаметной, ненужной, вечно теряющейся в тени талантливых братьев, а потом в тени самодовольной принцессы. И до сих пор для всех в этой тени и оставалась. А так хотелось встать перед всем миром в развевающейся мантии (такой стильной, черной, как ночь), с войском мертвых за спиной, бесчисленным войском, перед которым падали бы в обморок не только женщины и дети, но и мужчины; стать и заявить: "Теперь я здесь самая главная! На колени, глупцы, или умрете!"
Франческа угрюмо посмотрела на дракона. Его вид все еще пугал, но уже не так, как поначалу.
- Я помогу тебе, а ты не будешь мне мешать, - повторила она. Это было совсем не то, на что некромантка рассчитывала. Но уже что-то. Может быть, со временем он поймет, что у них общая цель. И что разорять и жечь города куда веселее вместе, когда есть с кем обменяться впечатлениями. Или просто передумает. Кто их разберет, драконов, что у них там в голове.
- Может быть, все-таки предложишь мне что-то чуть более весомое? У меня должен быть какой-то стимул, - обнаглела Франческа, смутно догадываясь, что раз дракон вернулся, то она ему все же нужна. И продолжила поскорее, не давая ему опомниться, чтобы не вспылил и не сжег ее огнем, поддавшись эмоциям:
- Только нам нужно вначале попасть в замок, где я остановилась. Точнее, мне нужно. Собраться в дорогу. А ты слишком...заметный. Может, подождешь меня где-нибудь в окрестностях замка? Надо же еще узнать, где гробница Отто. То есть, я примерно знаю, но нам же нужна точность. И еще у меня к тебе будет просьба: сейчас так холодно, снежно, а я не привыкла ходить в такую погоду пешком. Ты не мог бы меня донести поближе к замку, я дорогу покажу? А то если я пойду пешком, могу дойти только к вечеру следующего дня.
Вы здесь » Magic: the Renaissance » 1562 г. и другие вехи » [1562] В пещере угрюмой, под сводами скал...
