Будь леди Игрейн человеком, она, встретившись с усталым, испытующим взглядом айзенского принца, солгала бы или притворилась, что не понимает и сказала бы, что он прав, если предполагает свой проигрыш через пять или шесть ходов, исходя из текущего расположения камней на доске. Но она была эльфом, она видела сияние жизни и знала, что принц видит его так же, а потому поймет, если ложь затенит белое и чистое сияние ее жизни, оттененное мягко и нежно страстями и настроением.
Уголки ее губ дрогнули в легкой улыбке, рыжеватые ресницы опустились, затеняя чистый взгляд льдисто-серых глаз.
Но ответить она ничего не успела, поскольку в этот самый момент дверь детских покоев Сандро Ло распахнулась и в комнату стремительно вошел сам герцог. Лицо его было столь отчужденно спокойным, что даже вскочивший при виде отца, Сандро-Ло, так и не бросился к нему, уверенный, что вмиг окажется на отцовских руках, и, несмотря на поздний час, не услышит и слова укора.

Еще заметив эльфийских лошадей своих верных стражей, оставленных несмотря на поздний час во дворе у коновязи, Алессандро понял, что не предусмотрел всего. Но стоило спросить у конюха, с кем приехала донна Игрейн, как он узнал, что помимо дона Ллианта, с ней был еще мужчина, одноглазый, если эльфы бывают одноглазыми. Но судя по длинным, длиннее, чем у сэра Ллианта волосам, точно эльф.
И он готов был рассмеяться, увидев Лорана в своих покоях, в одном из кабинетов, где принимал посетителей, в библиотеке, в оружейной или в тронном зале – всюду, куда бы ни завело неуемное любопытство принца. Но только не в комнатах сына. Даже в Ка «Фортуната» он не задумывался о том, что они, Лоран и Сандро Ло, когда-нибудь встретятся.
Но узнав от Ллианта про желание Лорана поучиться играть в гвидбуйл, понял в одно мгновение, что предусматривал лишь пару вариантов воплощения этой прихоти. Либо Игрейн или Ллиант обойдутся листом пергамента, расчертив его для игры, и камешками двух цветов, либо кто-то из эльфов привезет Лорану доску из Леса. Но такого хода – сопроводить принца к доске, которой владел герцогский наследник, сам герцог, признаться, не предполагал.
И оттого злился на эльфов, хотя прекрасно понимал, что они, случись Лорану попытаться бежать, мгновенно пресекли бы это, даже при условии, что кто-то один погиб бы от его пламени. Никто не сказал эльфам, что в герцогском палаццо принца не ждут.
- Ваши тактические таланты, принц, я недооценил, - проговорил Алессандро, проходя вглубь комнаты, обогнул Игрейн и ободряюще коснулся плеча сына.
Сандро Ло мгновенно расслабился, обернулся, запрокидывая голову к отцу, потянулся всем телом вверх и не успел даже вскинуть руку, чтобы дернуть за дуплет, как оказался на руках у Алессандро. И в этой семейной сцене все тонкости этикета, освоенные мальчиком, выразились лишь в форме обращения:
- Здравствуй, отец.
Общительный и легко сходящийся с людьми, Сандро Ло не забыл, что его нежданый ученик и партнер по игре – лицо постороннее, чтобы при нем можно было называть герцога папой. Но раз встреча не была формальной, вполне обошелся без титула или соответствующего ему обращения.
- Здравствуй. Сандро-Ло. Чем вы здесь занимаетесь?
Он не смог не улыбнуться в ответ на искреннюю радостную улыбку сына, к которому привязан был глубоко и нежно.
- Я учу дона Лорана играть в гвидбуйл, - сообщил мальчик, явно довольный собой. -  И выиграл у него три раза!
Сандро взглянул на доску и потом только перевел взгляд на поднявшуюся Игрейн.

- Видите, дон Лоран, - голос Алессандро звучал сейчас отстраненно и сухо, - даже ребенок может обыграть того, кто знает только о том, как двигать камни.
- Не рассказывайте ему, отец! – Возмутился Сандро, забавно хмурясь. И с этим сосредоточенно серьезным выражением лица сделавшись похожим на Лорана куда больше, чем пока был расслаблен и весел, переняв эту манеру радостного проживания приятных моментов жизни у своего окружения.

Насколько быстро принц умел принимать решения и действовать самым неожиданным оброазом, их воплощая, Алессандро имел возможность убедиться прямо сейчас. И как бы ему не хотелось выволочь харра Лорана, ухватив за шиворот, из покоев сына, решил он иначе. Он любил Сандро Ло, как продолжение Лорана в своей жизни, хотя и не мог видеть фактического их сходства. Но не будь этого мальчика, одного знания о том, что Лорна фон Гессен где-то там, в дороге, в шатре, на случайном постоялом дворе, в очередной приграничной крепости, во Фрайбурге на празднествах и снова в дороге, ему бы не хватило. И тогда выходка на свадьбе Маркизу Блистау не была бы единственной. Или бы приказ пленить принца и доставить в Александрию отдал он сам.

Сандро Ло, выслушав гостя, взглянул на мать, и живое его лицо обрело непередаваемое выражение невинного лукавства, словно они, эти двое, были в каком-то давнем сговоре, а потому понимали без слов вопросы и ответы друг друга. Игрейн с легкой своей улыбкой едва заметно кивнула и чуткая ко всему происходящему в жизни герцога, направилась к двери, намереваясь оставить его в компании Лорана и сына. Придумывать каике-то объяснения своему уходу, эльфийка не сочла нужным.
- Я не люблю учить, - признался Сандро Ло, выслушав гостя и протянул, сам того не зная, в совершенно эльфийской пренебрежительной манере, - это скучно. А играть и нужно, чтобы выигрывать. Всегда.
Алессандро невольно рассмеялся.
- А харр Лоран поиграет с тобой в «Огонь-Вода», - предложил он.
Оба они, отец и сын тотчас обернулись к окнам. Тяжелые шторы еще не были задернуты, а за ажурной решеткой стоял густой сумрак.
- Завтра, - добавил герцог строго.
- Но я не хочу спать, - принялся выторговывать свое Сандро Ло, глаза которого уже предвкушающее блестели, - мы быстро сыграем семь партий и пойдем на ристалище!
Герцог отпустил сына, угадав его желание оказаться на ногах по движению тела. Мальчишка буквально спрыгнул с отцовских рук и вернулся к доске и гостю, уже спеша закончить еще не начатое.
Гость, желавший учиться играть в гвидбуйл приобрел в его глазах новую ценность.
- Вы огненный маг, харр Лоран? – доверительно, чуть подавшись вперед, спросил мальчик, нисколько не сомневаясь в ответе.
С кем еще играть в «Огонь-Вода» тому, кто управляет водой, как не с огневым магом?
- Вы еще пожалеете, харр Лоран, что не остались в «Фортунате», - тихо, с ироничной угрозой в голосе проговорил Алессандро.
- В «Огонь-вода» я играть умею, - самоуверенно заявил Сандро Ло, - дон Федерико да Сильва, мой друг, научил меня летом. И он приедет на Рождество из Академии. Харр, Лоран, - привлек мальчик внимание гостя к доске, - если играть в Гвидбуйл, так, словно первый, кто его открыл, выигрыш будет случайностью или уступкой противника…
Память у Сандро Ло была отличная, а это традиционное начало объяснения необходимости выучить все 144 дебюта и разыгрывать их последовательно и точно перекладывая поочередно с соперником камни, как сменяют друг друга в соответствии с рисунком танца необходимые движения, он слышал с пяти лет всякий раз, когда начинал вольничать над доской, играя с матерью или сэром Ллиантом.
Объясняя, он передвигал камни, белые и черные, сам, делая это уверенно и быстро. И к тому моменту, как закончил не менее вдохновляющую, чем речь харра Лорана о победе, вводную о правилах начала игры, уже показал три дебюта. Самые простые и очевидные.
Те три, которые интуитивно разыгрывал принц, но там, где он ходил сообразно со своими мыслями, Сандро Ло ставил камень иначе и продолжал игру так, что скоро становилось ясно, что победы не случится ни для одной из сторон.
- Иногда, - Сандро Ло вздохнул, в душе явно несогласный с тем, что говорил, - выигрыш состоит в том, чтобы не дать выиграть противнику. Поэтому в гвидбуйл проигрывает тот, кто ошибся хотя бы одним ходом. Но не думайте, что вся партия заучивается, - поспешил добавить он, - просто надо научиться видеть тактику противника на каждой из четырех сторон. И играть так, чтобы он первым допустил ошибку или решил, будто выигрывает, забирая то, что ему просто сдано.

- Меня вы найдете в моих покоях, харр, - сообщил Алессандро, решив оставить играющих без своего контроля, - сэр Ллиант проводит вас.
Когда за ним закрылась дверь, Сандро Ло поднял на гостя взгляд и поделился мечтой, всплывшей в памяти, при упоминании имени эльфа.
- Моя мать, донна Игрейн, говорит, что если я выиграю у сэра Ллианта сто сорок четыре раза подряд, то смогу бросить вызов королю эльфов и сыграть с ним. И в случае выигрыша, желать всего, что захочу.

- Вижу что? – не понял мальчик, проследив взглядом жест гостя. – Вашу руку?
Перспектива проиграть в гвидбуйл после собственных старательных объяснений Сандро Ло прельщала куда меньше, чем магическая игра. Да и в гвидбуйл сыграть с ним мог любой, даже кот, умильно двигающий камни лапкой, а вот для игры в «Огонь-Вода» требовался огненный маг. И хотя таковых среди придворных герцога был целый один дон Эрнан де Торре-Оргаз, спросить его, одного из отцовских советников, об игре Сандро Ло никак не представлялось возможным.
Поэтому он с радостью согласился на предложение дона Лорана, которому к тому моменту доверял, поскольку ни отец его, ни мать не велели иного, и сами были дружны с этим человеком.
- Идемте тогда во двор, - сказал он, вставая, - водой я могу заниматься хоть где, за пределами дома, но если пропущу огненный шар в саду, что-нибудь наверняка успеет подгореть, прежде чем я потушу и бабушка будет недовольна.
Игру он оставил неубранной.

Любой, знающий, сколь мало времени правители проводят со своими детьми и сколь многих слуг отряжают, чтобы возместить этот недостаток, удивился бы, не обнаружив в покоях герцогского наследника комнатки для няньки. И не меньшее удивление могло быть вызвано тем, что, несмотря на поздний час, мальчик, возбужденный новым знакомством и воодушевленный перспективой поиграть с магией, просто вышел из покоев, кивнул эльфу, их охраняющему и пошел по коридору, едва не срываясь на бег, вовсе не к центральной лестнице, а к другой, по которой поднимались слуги. В Александрийском дворце же это никого уже не удивляло. Лишь печалило старую герцогиню и согласных с ней дам, вызывало неодобрение у некоторых придворных, но куда меньшее, чем все остальное, что должно было бы представлять хоть какую-то систему воспитания, но на деле виделось всем сплошным потаканиям сумасбродному ребенку.
Герцогиня, невзлюбившая свою невестку еще со дней приготовления к свадьбе, сетовала на то, что Диана предпочитает жить в своей Искии и некому хоть как-то повлиять на Алессандро, в открытую живущего с наложницей эльфийкой, странной, диковатой и молчаливой. Теперь она Диану любила всем сердцем, поскольку не любить Игрейн причин у нее оказалось куда больше, чем несколько сказанных невесткой колкостей. И это несмотря на то, что Игрейн предпочитала безмолвствовать и вовсе не отвечать, если ответ не представлял собой «да», «нет» и каких-то конкретных фактов. Её можно было бы счесть немой, однако все знали, что у герцогской наложницы дивный и чистый голос, и что герцог, слепо любя сына, доверяет ей решать все, связанное с воспитанием сына.
Причина этого была очевидна – восемнадцатилетний юноша не определил для себя, как должно быть и, не имея рядом тех, кто мог бы ему помочь отстоять правильность традиционного воспитания, уступил любовнице, как всякий мужчина легко уступает капризам и просьбам женщины, высказанным в постели. Ну а десять лет спустя уже никто не смог бы соперничать с эльфийкой за влияние на Алессандро Дианти – других женщин рядом с ним не появилось, а Игрейн оставалась все такой же юной, как в день, когда, взявшись во дворце словно из ниоткуда, была представлена герцогине и живому тогда еще герцогу, как гостья.

Как всякий ребенок, являющийся центром своей Вселенной, Сандро Ло стремился больше рассказать о себе, своих достижениях и занятиях, чем узнавать о тех, кому рассказывал. И хотя он был в должной мере учтив в словах и не позволял себе выражений грубых и просторечных, рассказ его закончился прежде, чем они с доном Лораном, пройдя коридор, спустились на полтора лестничных пролета.
Дон Федерико, как поведал Сандро-Ло, научить его ничему не мог бы, поскольку был таким же мальчиком, хоть и огненным магом, и, хотя ему было уже одиннадцать лет, ростом они с Сандро Ло были одинаковы. А учила его мама, донна Игрейн, когда они путешествовали по лесу, и она обретала «свои природные чары». А случалось это, с тех пор, как они насовсем вернулись в Александрию, часто. Стоило Сандро Ло захотеть повидаться с отцом, который большую часть времени жил в лесном замке. Конечно, одного желания мало, и от юного наследника требовалось усердие в учебе и успехи на ристалище. Но если отец не мог приехать в ближайшие недели, донна Игрейн легко собиралась в дорогу.
- Вы знаете, как зовут короля эльфов? - удивился Сандро Ло, но над ответом ничуть не задумался. – Я попрошу у него простить маму и отпустить ее, сняв заклятие. Но это три желания. Я пытался собрать их так, чтобы было одно, но сэр Ллиант говорит, что все равно три и что я должен просить коня и копье. А почему конь и копье – это одно желание, а не два, так объяснить не может. А еще эльфы обычно играя на желание, просят «услугу в урочный час». И что именно такое и надо просить, но я не вижу в этом смысла.

- Вы боитесь темноты? – запоздало спохватился мальчик, когда, спустившись по лестнице, они оказались окружены густым сумраком и даже привыкший к нему взгляд едва различал какие-то смутные очертания, - я могу ходить по дворцу и саду с завязанными глазами. Кроме двора за кухней. Там слуги постоянно мешают. Если боитесь, можете держать меня за руку. И покажите мне, будьте любезны, ваше пламя. Здесь ведь только камень и точно ничего не загорится.
Сам же он вскинув руку, заставил собраться из воздуха множеству водяных капель, которые взметнулись вверх и там, слившись воедино, упали, но в падении заледенели, превращаясь в довольно увесистую сосульку, острие которой могло бы пробить детскую ладонь, если бы не рассеялось водной пылью, взметнувшейся вокруг них  и опавшей хлопьями пушистого белого снега.

Герцогское палаццо было столь большим, что даже самая короткая дорога до ристалища, где обыкновенно тренировались гвардейцы, заняла десять минут. В той части замка, где работала прислуга, несмотря на поздний час, еще встречались люди. Но для всех них вид светловолосого мальчика был привычен. А незнакомый его спутник если и вызывал интерес, то ни в какие вопросы этот интерес не облекался. Горничные и судомойки приседали в реверансах, лакеи кланялись, а Сандро Ло их просто не замечал, рассказывая своему спутнику о своей, совершенно понятной ему жизни, в которой все было на своих местах и сам он являлся фигурой исключительно важной и ценной.
Хотя и, показывая гостю свои умения во владении магией, сразу  же продемонстрировал все лучшее сразу из своих умений – уж очень хотелось впечатлить другого мага. И, судя по реакции харра Лорана, ему это удалось.
- Здесь не бывает метелей, - сказал он, - но это не так красиво. Это холодно. Когда я был маленьким, няня говорила, что холод – это боль. И я даже помню, как однажды мне было очень больно в ногах, а мамы, чтобы вылечить, не было рядом и няня лечила меня горячей водой. Это было давно, еще в Вайзеле. Там есть соленое озеро и Михель сказал, что оно не замерзает, а Абель, его брат, сказал, что зимой замерзает все, даже море. И они взяли меня с собой, к озеру. А потом мы с мамой и Беатриче переехали сюда, в Александрию. Здесь… довольно мило, но скучно и у меня мало друзей. И совсем другие собаки. В Вайзеле, в лесном замке у нас были огромные, - мальчик  поднял руку  на уровень плеча, - белые псы. Очень добрые. Борзые совсем другие, но отец не хочет привозить сюда Гахе и Лока, а они меня всегда узнают.

За этой, просто скроенной историей, не особенно таясь, стоял первый, пережитый Алессандро страх за ребенка, который, увязавшись за сыновьями няньки, в тот день охавшей вокруг заболевшей Беа, едва не отморозил себе ноги в снегу. Ему нравилась простая, без излишеств взаимодействия с многочисленной челядью жизнь, к которой он привык за годы учебы и меньше всего он тогда думал о том, что его женщинам и детям не хватает умелых, вышколенных слуг. Тем более, женщины, и Франческа, и Игрейн не проявляли желания неотлучно находится подле колыбелей, а после, когда Сандро Ло и Беатриче подросли, при детях, оставляя заботу об их незатейливых нуждах на кормилиц. Игрейн, когда они вернулись, прекратила страдания уже измученного собственным плачем ребенка, парой касаний и не усмотрела в случившемся ничего страшного. Алессандро же, поняв, что случилось, в тот же вечер решил, что в Романии его сын уж точно будет избавлен от возможности замерзнуть насмерть. Простота северных нравов и суровое отношение к детям, среди которых хворые и немощные умирали быстро, а крепкие и выносливые становились помощниками в делах едва ли не с пяти лет, враз утратили для короля Мёртвых свое очарование. А уверенности Игрейн, что с Сандро Ло ничего не случится, он и вовсе не верил, тем более что объяснения у эльфийки были просто сказочные: «Его ведет предназначение».

К идее придумать новую игру Сандро Ло отнесся столь же легко, как и к предложению отказаться от гвидбуйла ради знакомой ему «Огонь-Вода. «Все в мире меняется иногда силами природы, иногда силами тех, кто может менять этот мир», - учила его мать. И не учила следовать благородным правилам рыцарских кодексов, но тонко чувствовать, когда и какие правила соблюдать для своего удобства и выгоды. Сандро Ло было удобно быть учтивым со старшими и усердным в скучной учебе, поскольку тогда никто не угрожал ему заточением в собственных комнатах или переписыванием Евангелия, оттого он и вел себя пристойно. Но от этой наученной учтивости мало оставалось на стрельбище и в играх с другими мальчиками, составлявшими ему компанию, словно он мог сбросить ее вместе с плащом на скамью и столь же легко надеть.

Все новое развлекало, а харр Лоран мало того, что был новым для Сандро-Ло человеком, так еще и сам предлагал поиграть, а не спешил уйти к своим взрослым делам после короткой беседы.
А еще он собирался двигать поле и рисовать клетки там, где будет нужно, и это сладко перекликалось с тем, что Сандро-Ло успел усвоить от матери и с чем никак не были согласны все остальные.
Игра началась быстро и никаких правил харр Лоран не рассказал, лишь пламя, возникшее будто бы само собой и разлившееся кольцом вокруг них, когда они оказались на плотно утоптанной земле двора, длинной в стадию и шириной в половину, ринулось в черную тьму, словно затем, чтобы вымерять собой предоставленное для игры пространство и в воздухе тотчас сделалось жарко, словно возле камина или кухонной печи. Сандро Ло невольно прижался к гостю, восхищенно охнув и зачарованно следил за пляской высоких языков пламени, покорного и, как оказалось, совершенно безвредного.
- Мы играем друг против друга? – уточнил он, пытаясь понять, чего же харра Лоран ждет от него.
Из объяснений выходило, что повторения сделанного им, создания пламени, заполнившего весь двор. И хотя Сандро Ло и в самом деле мог взять воду из воздуха, но затопить двор точно не сумел бы, даже если бы здесь был колодец. У него просто не хватило бы сил поднять из земных недр столько воды. И иссушить ее.
- Мне только девять лет, - напомнил он харру Лорану ровным голосом, в котором звучало заметное напряжение, - и я могу…
И тут он сообразил. Если заполнить водой весь двор, сил у него не хватит, то ведь можно же сделать тоже самое снегом, а для него вовсе не нужно тянуть тысячи галлонов воды из подземных источников, для  него хватит и той влаги, что есть в ночном воздухе. Он медленно выдохнул, отступая от Лорана и вытянул вперед обе руки, развернув их ладонями вверх. Гость был права, говоря о чувственном восприятии магии через тело, и Сандро еще не научился направлять свои желания одной лишь волей, без мановения рук или даже кружения и движений, похожих на танец, наученный матерью эльфийкой так же, как она учила бы свое эльфийское дитя. Но сейчас в этом не было необходимости и он, не желая признаваться, что не понимает, как и откуда взять огонь, но желал все же показать, что умеет, испытывая внутреннюю уверенность, что играть в новую игру вовсе не обязательно только огнем.
Минуту, две, три ничего не происходило, а после воздух наполнился предгрозовой свежестью и, несмотря на ясное небо, откуда-то сверху, рождаясь не выше кованных в виде драконов флюгеров на крышах угловых башен палаццо, стали опускаться крупные снежные хлопья. И только магия, их создавшая удерживала составлявшие их кристаллы в заданной им форме, уберегая от таяния прямо в воздухе.
Снежная метель заполнила пространство двора не так быстро, как пламя, но вот уже и в танце снежинок наметился определенный рисунок, они, будто подхваченные движением воздуха поднимались и опускались, воспроизводя недавнюю пляску огненных языков, ласкавших колонны внутреннее галереи двора и стены дворцового комплекса, его окружающие.

- Его мать, - подал голос сэр Ллиант, державшийся до этого момента безмолвной тенью позади герцогских сына и пленника, - не могла бы его учить, если бы оставила пламя его души. Потому мы его пригасили и помогли природным силам определиться в водную стихию. Мы спорим с ней о том, давать ли ему выбор решать, с какой силой жить дальше. И хотя каждого из нас в свое время лишали выбора, мы, как оказалось, пройдя похожие уроки, пришли к совершенно разным выводам. Но леди сейчас здесь нет. А вы, харр, теперь знаете.
Сферу, перламутрово-белый шарик размером с яблоко, сэр Ллиант достал из поясного кошеля и со словами:
- У магии одно начало, - протянул принцу, - и всегда полезно его видеть.

Ценные в человеческом мире эти вещицы, эльфами создавались легко и назначение имели самое, что ни есть развлекательное, а уже потом позволяли тем, кто имел таковую склонность, упражняться в колдовстве, воздействуя на сферы малыми силами или же медитировать, управляя собственным состоянием и отслеживая по оттенкам шарика, насколько это удается.

К тому времени все обитатели западного крыла палаццо и строений, окружавших дворик, разбуженные светом внезапно выросшего за окнами пламени, уже отходили от первого страха, вызванного не столько внезапным ночным колдовством гостя, сколько истерическими воплями кухарок и фрейлин старой герцогини, решивших, что в замке пожар.
Герцог же, вышедший на шум из своей комнаты и обнаруживший пяток старых дам в белых с богатым кружевом ночных платьях, мечущихся по этажу с целью поднять всех, кто уже уснул, поспешил сначала к покоям сына, но не обнаружив подле них сэра Ллианта, выводы сделал простые и правильные – Лорана там тоже нет.
А поскольку дыма не ощущалось, то пламя, так всех растревожившее следовало искать там, где в настоящий момент находился неугомонный северный принц. Ну а поскольку Сандро-Ло была обещана игра, прийти к выводу, что юный наследник находится примерно там же, не составляло труда. Поэтому герцог, в обещании пленника не наносить урона магией не сомневавшийся, испытывал скорее ревнивое любопытство к тому, как тот развлекает маленького Сандро Ло. Поэтому дошел до комнат Ромеро, ныне пустовавших, и оттуда выглянул в окно, выходящее на двор, где обычно проходили тренировки гвардейцев и благородных юношей, воспитывавшихся в палаццо.
Там бушевала снежная метель и снежинки, не опускающиеся на землю, мечась в воздухе, уплотнялись подле галереи и в снежном хаосе уже начинал просматриваться странный рельефный рисунок, словно управляющий снегом пытался нарисовать пляшущие языки пламени.

То ли Лоран позабыл правила «Огонь-Вода» заключавшиеся в том, чтобы создавать свои шары из огня или воды и успевать попадать в шары противника, то ли не желал вымокнуть на свежем воздухе. А закономерный итог этой забавы, независимо от того, кто побеждал, был именно таким – мокрыми оставались либо оба противника, либо обе команды. Но игра, начало которой Сандро пропустил, явно была ему незнакома.
Зато очень хорошо было знакомо ощущение, что Лорану тесно и во дворе, и в самом палаццо, как было тесно в себе и стенах Академии и Алессандро, высмотрев взглядом две темные фигуры арочного входа в галерею внутри двора, с удивлением обнаружил, что не понимает, как мог жить все эти годы без ощущения, что человек, заполняющий собой его жизнь, находится рядом. Что его можно коснуться, отыскать взглядом, выслушать  и быть услышанным. Лоран фон Гессен должен был находиться рядом, по своей ли воле, или в кандалах, единый со своим пламенем или без него, но он нужен был Алессандро, как та самая важная часть жизни, которой не хватало не то что для счастья, для того, чтобы жить, а не существовать, влача свой неизбывный долг перед эльфийским королем.

В том, что человек, вошедший нынешним вечером в его покои с предложением научить  его играть в гвидбуйл – друг, Сандро-Ло уверился окончательно, слушая про наложение карт и пытаясь представить их и только их врагов – судьбы, предназначения и проклятия. Представлялись они отчего-то высокими темными фигурами с огромными ручищами, сияющими во тьме глазами и мордами животных. Предназначение виделось мальчику медведем в пластинчатой кольчуге и шлеме древних северных воинов, вооруженным булавой.  Проклятие – северным тигром с клыками-лезвиями, выпирающими из под верхней губы на добрую ладонь. Он видел черепа таких зверей в трофейном зале вейзельского замка, который называл «лесным», разделяя для себя от городского каменного дома, куда ему случалось приезжать с матерью пару раз. А судьба представлялась рогатой лисицей с козьми глазами, одетой, как эльфийские следопыты. И представив, как они с харром Лораном вдвоем выйдут против этих чудовищ и их победят, Сандро Ло тотчас загорелся желанием к утру собрать все, нужное в дорогу и после завтрака торжественно сообщить отцу, что они с другом отправляются в странствие, чтобы бросить вызов Судьбе! Звучало бы это ужасно героически, и было бы достойно баллады.
- Ты же сказал, что мы сами нарисуем карту, - напомнил он и смутился того, что так спонтанно, не выразив пожелания выказать своего дружеского расположения вопросом, может ли обращаться к айзенскому харру, как к другу, сказал ему «ты».
Оставалось только сделать вид, будто так и должно быть.
Ну а услышав похвалу своему мастерству, Сандро-Ло уверился, что все нормально и харр Лоран не обиделся.
- Конечно, помогу! Откликнулся мальчик и с самым серьезным видом обхватил край мужской ладони своей, пожимая так крепко, как только мог.
Снег, оставленный без контроля, опал на землю. И, заметив это, мальчик вздохнул. Испарять его, однако, не стал – сам растает. А пока можно было посмотреть на непривычно заснеженный двор. Или…  поиграть.
Он, услышав, что Лоран хочет побеседовать с сэром Ллиантом, согласно кивнул и устремился к снегу, прикидывая, сколько у него осталось сил. Снежинки вновь взметнулись вверх и, роясь, словно стая белых пчел, стали обретать форму животного, но не статичной статуи, ожидавшей, когда ваятель закончит ее, а существа радостно прыгающего вокруг мальчика – не прошло и минуты, как стало очевидно, что Сандро воссоздал большого, пушистого, как медвежонок и чем-то на него походящего пса, не уделив, правда, внимания деталям – в весело оскаленной пасти не было языка и зубов,  лапы не имели пальцев, а глаза даже небыли намечены, что совершенно не мешало снежному псу  подняться на задние лапы и уложив передние на плечи Сандро-Ло, ткнутся безъязыкой мордой в его щеку
Обернулся он даже не на слово «держи», а на ощущение не столько угрозы, сколько внезапной атаки, словно движение воздуха, раздвигающегося перед летящим снежком, коснулось его руки, прежде чем этот самый снежок лег в теплую ладонь, а следом, с легкостью, выдающей долгие тренировки, мальчик поймал второй рукой сферу.
И тут же прозвучал вопрос, заставивший наследника не знающей снега Романии воскликнуть:
- Да! Хочу.
И тотчас, на долю мгновения сфера в его руке полыхнула золотым и рдяным, будто откликаясь этому желанию.

А сэр Ллиант заметил негромко и спокойно:
- Нет магии одного толка и другого. Есть просто магия, сила самой жизни, оставшаяся свободно течь со дней Сотворения и ищущая воплощений и форм. Когда мальчика позовет предназначение, если он захочет, то мы вернем его огонь.  Но если вы пожелаете учить его, леди будет довольна. И не останется подле него дольше, чем нам понадобится, чтобы уверится, что вы и в самом деле можете его чему-то научить. Леди редко покидают лес ради развлечения, лишь по зову долга.
А ее, наша, история, вовсе не скована чарами молчания.  Насколько я сумел изучить людей, у вас тоже не каждая женщина могла бы отказать королю безнаказанно. И мальчику вовсе не нужно ее спасать – он сам вбил себе это в голову. Ему нужно исполнить предназначенное. Само по себе леди это не освободит от проклятья. Но мы сможем этим заняться.

С заявлением принца сэр Ллиант был полностью согласен, а потому кивнул, не считая нужным облекать «да» в сложные словесные формулы.
- Леди играет с предназначением в опасную игру, - задумчиво проговорил эльф, - мы встретились, когда уже ничего нельзя было изменить, кроме ведущей стихии в магии младенца, потому остается надеяться, что предназначенное относилось к человеку, раз уж ее первенец является таковым. Но одними надеждами человека к предначертанному не подготовить, потому леди и я делаем все, чтобы мальчик смог исполнить то, что должен. Что случается со вторыми сыновьями, если первенцы вдруг погибают?
Сэр Ллиант перевел взгляд на мальчика, который в тот самый момент как раз бросил принцу сферу, сделавшуюся прозрачной, едва оторвавшись от детских пальцев.
Сандро Ло пытливо взглянул на беседующих взрослых, но чутко решил дать гостю покончить с разговорами без его вмешательства.
- Леди отказала королю и честно призналась по какой причине. Её первенец будет отдан сидам и снимет проклятие вечной жизни  матери. Оттого она боялась вступать в брак. Анейрин счел очень забавным проклясть её. Не бойтесь моих слов, харр Лоран, вне леса в них нет силы, но звучит оно просто: пусть тебя никто не полюбит, пусть ты никогда не умрешь. Да и одним только словом чары не сплести. Более того… проклятия такого рода эльфы, даже из домов неблагого двора не накладывают. Слишком много ненависти в них нужно вложить, а мы… не копим такие чувства.

Эльф чуть сместился, чтобы смотреть в лицо принца, прямо в глаза, в обычный, человеческий, и в тот, что был скрыт под повязкой.
- Скажите мне вот что. Как бы ваши герцоги, графы, бароны и простые люди относились к безвестному самозванцу, который, убив обманом короля, правящего в согласии с законом и разумом, занял его место лишь по праву сильного?  А если бы этим самозванцем был… сид?  А что до вашего вопроса. Именно вам мешает наученность делать то, что вы делаете так, а не иначе. Вы, люди отталкиваетесь от очевидного. Говорите с тем, кто может говорить в ответ. И учите того, кто тотчас может показать, как усвоен урок, не имея… раньше бы я сказал «терпения», но теперь скажу «времени», чтобы увидеть результаты своих усилий через годы. К тому же вы теряете многих детей в младенчестве и это объясняет, почему матери не уделяют им должного внимания. То, что умеет делать этот мальчик, смог бы любой, учи его с колыбели. Разве что младенцу, вовсе не имеющего связи с магической силой мира, пришлось бы эту связь создавать. Когда-то, когда среди людей было немало магов, колдуньи просили за таких своих детей, принося их к храмам Богини. И вы верно говорите, почему бы этому мальчику не владеть любой стихией. А если пророчество не позовет его в ближайший год или еще через три, к двадцати одному году он может освоить не только стихии. Но вы возьметесь его учить, а леди уйдет искать ступеньку к предназначению. Если я ошибаюсь и дитя  и в самом деле не придет к Анейрину с доской для гвидбуйла.

Полуночный бой снежками Алессандро досмотрел до конца, поскольку длился он немногим дольше, чем его сын растратил практически все свои магические силы. Он не давал воли мыслям и предположениям, не строил в уме никаких диалогов с Лораном, а просто стоял у темного окна, пока в снегу не стали появляться темные проталины. А после вернулся к себе и плеснул из початой уже бутылки в кубок.
Выпил, не почувствовав вкуса, и налил еще. А когда дверь в его апартаменты распахнулась, устало взглянул на ворвавшегося Лорана, словно не принц, а он сам носился по ристалищу, уворачиваясь от снежков разыгравшегося мальчишки.
- Лоран, - начал было Алессандро, но принц заговорил быстро и резко. Тон его отрезвлял и прогонял усталость, а упоминание Вайзеля отозвалось тревожным холодком где-то в грудине.
Но он сам решил не пытаться удерживать камнепад, неминуемость которого понял в тот самый момент, как увидел сэра Ллианта подле дверей комнат сына. С Лорана хватит и той мерзкой лжи, которую Алессандро намеревался превратить в правду в самое ближайшее время. Зачем добавлять к ней попытки исказить уже случившееся, чтобы оно выглядело семейной идиллией кастильского юга?
Ледяная рука Лорана пахла снегом, а на длинных волосах сверкали капли, не успевшие испариться за то время, пока принц поднимался на второй этаж Палаццо и искал герцогские покои, вероятно в сопровождении эльфа.
Алессандро Дианти готов был ко всему. К крикам, упрекам, вопросам, но эта просьба его буквально ошарашила. Зачем?
С чего вдруг вспоминать случившееся десять лет назад накануне их расставания?

И все же просьба подкупала. Он, признаться, не ожидал от Лорана такого доверия после всего, что случилось в Ка Фортуната.
Прикосновение вовсе не было необходимостью для того, чтобы скользнуть своим сознанием  в чужое, но Алессандро не удержался, накрыв своей ладонью, сжал руку Лорана и, опустив, прижался к его прохладному лбу своим, будто одно сознание перетекало в другое через кости и кожу.
Воспоминания были тусклы, хотя и не бесцветны или смазаны, какими нередко оказываются картины давнего прошлого, осевшие в памяти. И подарили Алессандро не только картины из купальни в эльфийском дворце, но и тени чувств и эмоций Лорана.
Тогда он мало думал о его переживаниях, больше занятый собственными.
Но задерживаться на них Алессандро не стал, распутывая клубок давней истории. Анейрин, полоз. Красивая соколиха. Северный лес. Каменные стены и обвалившаяся крыша древнего храма.
Раздражающий бесконечной болтовней король эльфов, яркий, словно балаганный шут со злым лицом ищущего жертву убийцы. Слова древней, призывающей бога молитвы.
Оказывается, у Лорана вышло куда более насыщенное приключение в те дни, тогда как Сандро позволил ублажать себя эльфийским девицам.
Рогатый сид с телом, в котором рождались молнии. Таранис. Его ли имя? Снова Анейрин, мокрый, но отнюдь не жалкий в таком виде. И слишком уж довольный.
- Он сказал, - голос Алессандро звенел от ярости, - что кому-то из вас придется добавить к принесенным жертвам лучшее из рода. И что это будешь ты. Ты же после просил вернуть тебе Игрейн и сказал, что отдашь лесу рожденных ею от тебя детей. После того, как он солгал, что я буду гнить заживо. Будь он проклят, этот эльф!

Алессандро готов был уже отступить на шаг, но отчего-то это сделалось невозможным. И вместо этого, он просто обхватил плечи Лорана ладонями. И выдохнул, резко прижимая принца к себе:
- Вот же тварь! Он уже знал… а ты…

Алессандро хватило самообладания, чтобы не добавить: «был совсем ребенком».
Усилием воли он заставил себя отпустить Лорана и отступил на шаг.
- Сандро Ло просто никогда не приблизится к Лесу, - сказал он спокойно, - а за его пределами сиды и эльфы теряют магию. Ну а я… Подумаю, чем откупиться от Анейрина или этого Тараниса.
Едва ли он сам был лучшим из рода эльфийского короля. Но с другой стороны, кто из его прочих человеческих отпрысков носил две короны – королевскую в Тотенвальде и герцогскую – здесь.

В такие моменты человеку, чей мир если не рушится безвозвратно, то переворачивается самым непредсказуемым образом, хочется патетически вопрошать судьбу: «За что?».  Словно причина, если она и есть, кроется в нем самом и в его действиях. Алессандро не в первый уже раз за свою жизнь пережил момент ощущения, что не способен ни на что повлиять, что бы делал или не делал. Десять лет назад они с Лораном оказались в какой-то сложной эльфийской паутине, и сколько не ползи, все пути одинаково гибельны. От воспоминаний Лорана об Анейрине и вовсе делалось тошно, потому что в качестве сравнения на ум приходила легкая манера Сандро Ло заводить друзей на пару часов, чтобы поиграть и непременно так, чтобы удостовериться в том, что он – сильнее или искуснее. Он и собак-то любил только тех, что легко поддавались дрессировке и преданно заглядывали в глаза, выпрашивая подачки, а потому скучал по своим северным псам, не отыскав подобострастной верности и готовности быстро осваивать новые команды у борзых с герцогской псарни.
И Игрейн, в сущности, занималась тем же, воспитывая сына не столько так, как было бы правильно, сколько так, как ей было интересно, не беспокоясь о том, что мальчик мог пострадать. При дворе ведь полно целителей. Ну а то, что они занимались приятелями герцогского сына – обычное дело. Разве что ей хватало ума не говорить что-то вроде: «своим детям эльфы сращивают переломы чуть ли не каждый день». А с ним?  Тоже играла, уверенная, что получит от него все, чтобы устроить жизнь, как пожелает? Он был уверен, что эльфийку отправил к нему Анейрин, чтобы как-то контролировать, но и в том, что она никак не пытается это делать – тоже, а потому ценил её, не испытывая к ней ни любви, ни даже нежности. А сейчас ему вдруг подумалось, что в этом он ошибался, и что что-бы люди не думали о «своих» эльфах, ошибаются они всегда.
От этих мыслей делалось тошно. И он не сразу сформулировал ответ Лорану. Да и не хотел отвечать, не хотел искать это бессмысленное «почему», скользя по грани того, что сказать бы просто не смог.
- Я ему нужен.
В горле пересохло, но отнимать бутылку у Лорана не было смысла. Потом, когда они договорят, он дернет за шнурок сонетки и велит явившемуся сонному лакею принести еще вина и закусок.
Смотреть на хохочущего Лорана было больно и в какой-то момент даже страшно. Так неестественен был этот смех без веселья. Так смеются безумцы.
- В «Фортунату» ты вернешься, - сказал Алессандро, - Здесь твое пребывание будет… компрометирующим.
И он решился сказать вслух, о том, что Лоран уже понимал. Не мог не понять, увидев мальчика, зачатого от его семени, лицо которого имело весьма узнаваемые гессенские черты. Даже вдовствующая герцогиня охотно обманывающаяся золотистыми кудрями, как признаком фамильных черт Фортеньери, её семьи, не сможет не заметить, что на Лорана Сандро Ло похож куда больше, чем на маленького Ромеро из её памяти.
- А о сыне я позабочусь. Не волнуйся. Других наследников у меня нет и не будет.
Хотел бы он сказать, что Сандро-Ло – очень благоразумный и послушный отцовской воле мальчик, но не относясь к тем отцам, которые видят своих детей от случая к случаю да и то только, чтобы одарить отеческим поцелуем перед сном, герцог любил в нем упрямство и ответственность, гибкий ум и живую, азартную натуру, но никогда не обманывался, что за послушанием Сандро Ло стоит что угодно, но не благоразумие и кротость. И даже не страх наказания, а что-то… сродни эльфийскому отношению ко времени, отвеченному людям в этом мире.
Приглашающе-манящий, такой по-дружески простой жест Лорана заставил его сделать шаг, предполагая, что айзенский принц хотел сказать что-то очень тихо, будто опасаясь, что их могут подслушать, и потому что ему нестерпимо, на глубинном, каком-то инстинктивно-животном уровне хотелось оказаться рядом, коснуться снова, обнять, притянуть к себе, с силой прижимая  Лорана к себе и вжимаясь в него. Но внезапное, такое неуместное здесь упоминание мертвецов с косами, мгновенно отрезвило.
И тот же, холодок, что родился где-то под диафрагмой, при упоминании принцем Вейзеля, выстудил внутренности вновь. Но Сандро Ло ничего не мог сказать про мертвецов. Те, которых он видел, безмолвствующая охрана или солдаты королевской гвардии, выглядели столь же живыми, как и герцогиня Романская, она же мертвая королева, восхитительно и возмутительно юная. А прочее окружение Алессандро в Тотенвальде составляли большей частью некроманты, живые, деятельные, веселые, и слуги – такие, как и всюду, жители призамковых деревень и изрядно опустевших городов
Он настороженно и пытливо взглянул в лицо Лорана, силясь понять, что тот мог подозревать, о чем догадываться, а что знать наверняка? Могли ли быть у Айзена шпионы, пробравшиеся через Гьёлль, реку столь полноводную, что даже в те времена, когда северное ее побережье было айзенским, пересекали ее лишь на кораблях, в лучшем случае, на шверкботах и благополучно миновавшие все кордоны мертвых?
В предательство эльфа, предложившего кайзеру или его маршалу, информацию верилось проще, чем в способность человека вернуться с того берега Гьёлль живым. Но такое предательство было, даже на уровне идеи сродни сказке. А рассказывать можно все, что угодно.

Человеческое предательство допустить было куда проще. Но те немногие приближенные короля мертвых были связаны, как и он эльфийскими чарами и на военных советах всегда присутствовали эльфы и не всегда одни и те же, следящие за тем, насколько чисты мысли каждого. И в Тотенвальде эльфы могли колдовать. Не в городах. Но и не только в лесу. В Вейзельском замке, где, кажется, не осталось ни одного железного гвоздя, Игрейн использовала магию свободно и легко. Тогда как Романские леса, где они нередко охотились вместе, не пробуждали в ней сил. И дело было не отнюдь не в северных елях и соснах.
- Для начала я узнаю, зачем Таранису нужен … - он хотел сказать «мой сын», но с горечью понял, что в этом запутанном раскладе Сандро Ло как раз имеет значимость, как сын Лорана, - Сандро Ло. Даже если придется угадывать это, обходя заклятие, не дающее ему говорить. А если это в принципе не исполнимо  силами одного человека, что ж… сотня магов, уверен, справятся. Не с решенеим загадки, так с ее уничтожением. А мертвые с косами…
Он не сводил глаз с Лорана.
- Вряд ли помогут. Для вырубки леса нужны топоры и пилы.
Перед его мысленным взором  широкая, миль в пятьдесят, черная полоса  прорезала девственную зелень вечного леса в западном направлении.

Размышления, выводы и доводы своего полностью сознающего собственную значимость пленника герцог слушал достаточно терпеливо, чтобы не перебивать, а когда тот в своей демонстративно-наглой манере занял кресло, устроился на краю стола и следя за мимикой и жестами принца. И чем больше мысль Лорана приближалась к успеху, тем сильнее у Алессандро возникало чувство, что эльфийский король если и не спланировал десять лет назад этот разговор, то предусмотрел все причины, по которым романский герцог на воплощение этих блестящих планов не согласится. Или же вот так и вершится тот дьявольский, неумолимый рок, в существовании которого эльфы убеждены настолько, что попустительски относятся ко всем опасностям, угрожающим или их детям, поскольку это самое предназначение хранит того, кто должен его исполнить.
Он вспомнил недоумение Игрейн, не проявившей ни тени беспокойства, когда пятилетний Сандро Ло чуть не обморозил себе ноги и руки, пойдя с мальчишками вдвое его старше на какое-то озеро. Сыновья кормилицы принесли его на руках, и их счастье, что к возвращению короля, мальчик уже отогрелся и только ныл и поскуливал из-за боли в обмороженных ступнях. На их исцеление у эльфийки ушли минуты. А в ответ на его укоры она невозмутимо заявила, что поскольку у Сандро Ло есть предназначение, ничего с ним не случится.
И все эти опасные забавы и тренировки, которым ни одна нормальная мать не подвергла бы своего сына, были по мнению Игрейн необходимы и безопасны для Сандро Ло именно потому что у него было некое предназначение. Какое именно, эльфийка не говорила, точнее признавалась, что знает о его наличии у собственного сына, но в чем именно оно состоит, узнает только он сам, если однажды пожелает. Её же предназначение и единственная цель  – подготовить сына к исполнению того, что ему предначертано.
Теперь после того, как проследил последний день Лорана после той неловкой сцены в купальне, он стал понимать, для чего именно Игрейн готовила сына. И почти ненавидел ее, внутренне уверенный, что она знала, не могла не знать.
Но почему же тогда она так боялась Леса? Почему каждый раз создавая порталы во время их путешествий в Тотенвальд спешила и, утомленная черпала его силу, чтобы  открыть следующий вместо того, чтобы раскинуть шатер и просто переночевать в лесу. Почему после первой же просьбы наведаться к королю эльфов,  так и не исполнив ее, привела Ллианта, которому и перепоручила обязанности вестника. Если бы она знала, что сделка, предрекающая судьбу Сандро Ло уже заключена, разве бы вела себя так?

Отметив странный, какой-то хищнически-оценивающий взгляд Лорана, Алессандро счел это очередной его манипуляцией, привыкший все их обрубать простым «нет». Не всегда действенным, но всегда успешно прекращавшим утомительные рассуждения и распоряжения принца, жившего в незыблемой уверенности что все вокруг, включая романского герцога, обязаны ему повиноваться.
Дождавшись, когда Лоран закончит, Алессандро усмехнулся и дал тот ответ, который в их беседах произносил чаще всего:
- Нет. Никаких огненных магов, никакого железа. Старые воспоминания воскресили эмоции и чувства так, словно ты прожил их только что, потому ты и упрекаешь меня. Но и теперь, раз уж более неприступной жертвы мне не найти, а более венценосные мне не по нраву, тебе придется принимать тот факт, что ты – мой. Пусть уже не любовник. Но пленник. Утром ты вернешься в Фортунату. И пробудешь там до тех пор, пока я не разберусь с этим предназначением. Зная эльфов, уверен, Анейрин найдет, чего потребовать за помощь, даже не смотря на то, что предложить мне нечего. Благодаря твоей открытости, я видел более, чем достаточно, чтобы сделать все, - голос его налился сталью, - все, чтобы ты даже близко не подходил к Лесу. Так что обещанной поездки туда не будет. Фра Бенедетто, которому ты, похоже, бла-го-во-лишь, обойдется компанией Ллианта.  И, если ты не заметил, Сандро Ло владеет магией воды, а не огня. Так что… учить его ты не сможешь. Но я благодарен за предложенную ему честь. Если это все, я позову слуг и тебя проводят в свободные комнаты.

Неужели Лоран и в самом деле рассчитывал, что он согласится хоть на одну из этих самоубийственных для самого принца затей?