Балы в Александрийском дворце герцога давались часто – герцогиня любила праздники и веселье. А старый ее супруг не препятствовал ей, хотя редко выходил в круг танцующих и стал туговат на ухо, а потому не различал и половины слов веселых песен. Зато наследник его вволю любезничал с дамами и девицами, не смущаясь даже супруги, когда та соизволяла почтить своим присутствием праздник.
Нынче же ее и вовсе не было. Прекрасная Диана предпочла шумному романскому двору свою тихую Искию – так думали те, кто слышал из уст Алессандро объяснения, заключавшиеся во фразе «отбыла на Север».
Куда – на самом деле он не знал. Не каждый живой столь плотно занят, как его супруга. Удивительная женщина – впору при жизни считать ее святой за кротость и долготерпение. Последнего, впрочем, явно не хватило, чтобы присутствовать на новогоднем балу. Потому, кресло по правую руку герцогского трона стояло только одно – для его сына. И пустовало, поскольку Алессандро предпочел стоять на момент открытия бала подле матери, любившей комментировать появление каждого гостя с самой милой улыбкой.
Три сезонных бала: новогодний, весенний и бал венца осени позволяли романским дворянам представлять ко двору своих детей, достигших шестнадцатилетия и с новыми силами бросаться в омут интриг и выбивания для них если не места при дворе, то в поиск выгодных партий.
И вроде бы все одно и то же, но каждая девица в комментариях герцогини обретала индивидуальность, а каждый юноша – намек на возможное предназначение, даже если признавался бесполезным или уродливым.
Слушать матушку в начале бала, когда церемониймейстер объявлял имена гостей – было чистейшим удовольствием.
- Барон Ривейра с супругой и дочерью.
- Плодовита, как свиноматка и так же кругла. Какая это дочь по счету? Третья? Прошлогоднюю удачно выдал замуж, - улыбка герцогини сияла радушием, а блеск роскошного изумрудного ожерелья отвлекал внимание от дряблой шеи и седины волос.
- Граф Санфуэнте и Беатрисса Вилеруа.
- О, наш Ромеро представляет свою кузину. Она, что больна? Такая… худая. И этот злой ротик. Непременно приглашу ее поиграть в карты.
- Вам по душе тощие злые девицы, матушка?
- Вовсе нет. Но они хотя бы интереснее простушек. А кстати, о них…
- Маркиз Оливарно с дочерью, - возвестил церемониймейстер.
И тут герцогиня задумалась, что-то прикидывая в уме.
Маркиз, далеко не старый еще мужчина вел под руку шестнадцатилетнюю, крайне миловидную девушку. Причин, по которым маркиза не явилась на бал, могло быть много, но единственная настоящая была очевидна любому, кто знал о возрасте Арриго Перруджини. Сопровождавшая его девушка выглядела скорее сестрой маркизу, чем дочерью.
- Странно, - улыбка герцогини даже не померкла, а вот цепкий взгляд, направленный на девушку был испытующе мрачен.
- Порой мужчины признают ошибки молодости, - подсказал Алессандро деликатно.
- Ах да, - маркиза откинулась на спинку широкого кресла с высокой, украшенной по краю золоченой резьбой спинкой, увенчанной малой герцогской короной.
- Но каков наглец! Притащить незаконную дочь сюда!

Алессандро готов был уколоть мать упреком в том, что она и вовсе родила эльфийского ублюдка и все эти годы делала вид, будто зачала от мужа. Но сдержался. Он уже решил для себя, что отец не тот, кто посеял семя в лоно женщины, а тот, кто растил и воспитывал. Тот, кто дал имя и открыл перед ребенком все возможности жизни.
- Донна Этна носит его имя, - тихо сообщил Алессандро, - с вашего позволения, матушка, я открою бал с нею.
- Что подумают люди?
Он бросил на мать красноречивый взгляд.
- Бастардов у меня нет, уверяю вас. А если наши дворяне не подумают, что ваш сын – благовоспитанный молодой человек широких взглядов, то им дадут понять, что при дворе они более нежеланны.

Девица Перуджини стала объектом всеобщего внимания на те несколько минут, которые заняло ее представление герцогской чете. И если Маркиз испытывал какое-то волнение, то по его лицу никто бы о нем не догадался.
Но как только маркиз с дочерью отошли в толпу гостей, Алессандро оказался подле них. В черном с золотом камзоле, высокий, улыбающийся тепло и радушно.
- Маркиз, - он ответил на учтивый короткий поклон, легким кивком головы, - так непривычно видеть вас не в строгом профессорском облачении. Мне казалось в Святой Анне, что вы и думать забыли о своем титуле.
- Мой титул не позволяет о нем забывать, как и обязанностях с ним связанных.
- Надеюсь вы позволите вашей прелестной дочери оказать мне честь стать моей дамой на первый танец?
Маркиз помедлил с ответом. Алессандро не сомневался в согласии – еще бы кто-то из отцов или мужей прелестных женщин, здесь собравшихся посмел ему отказать. Скорее маркиз подбирал слова или думал о последствиях для своей дочери. На Этну Перуджини, девицу очаровательных шестнадцати лет он взглянул лишь тогда, когда маркиз произнес:
— Это честь для нас. Но только если моя дочь согласна.
Обычные светские ритуалы.
Теперь Алессандро позволил себе улыбку в адрес девушки.
- Донна Этна? Подарите мне первый танец?

Что ж, если столь очаровательный грешок юности маркиза Оливарно, как юная Этна, и желал оказаться в тени других девиц и блистательных дам, то это приглашение лишало ее такого шанса.
Алессандро мысленно извинился перед кузеном за то, что пренебрег Беатриссой. Хватит с той на сегодня и матушкиного внимания.
Где-то позади еще звучали знакомые имена. Где-то в толпе Ромеро объяснялся с кузиной, которой явно оказывал покровительство.  И Алессандро было даже интересно, что же помешало её отцу лично представить дочь ко двору, но об этом он узнает позже. А пока все свое внимание он сосредоточил на дочери маркиза, терпеливо ожидая, пока девушка соберется с духом, чтобы выразить свое согласие.
Устраивать девицам сюрпризы в виде приглашений во время музыкального вступления, Алессандро не собирался. Он был женат и в полной мере сознавал, что всякое его действие будет прочитано и истолковано присутствующими согласно правилам этикета.