Колёса кареты стучали по мостовой, так что девушка в экипаже пару раз подпрыгнула, вцепившись в сиденье. С плеч широкими мягкими складками ниспадал тёплый шерстяной плащ, густо-чернильного, почти чёрного цвета, голову прикрывал капюшон, а на руках были перчатки того же цвета, что и плащ. Вивьен, исполнив поручение королевы, возвращалась во дворец из богадельни. Наверное, следовало бы взять с собой служанку для сопровождения, но дело не представлялось долгим, к тому же был кучер и лакеи.

Она откинулась на широкую спинку сидения, прикрыв глаза и задумавшись о чем-то своём. Лошади бежали по улицам, где ещё недавно видели армию оживших мертвецов - отвратительное зрелище... Вивьен и теперь больше всего боялась внезапного их появления, ибо не обладала магическими способностями, а при мысли, что отвратительное существо окажется перед ней, рядом с ней, всё её существо охватывал страх - до дрожи в коленках. Теперь умерших сжигали. Не все горожане были согласны с этим и ещё пытались противостоять, не давая сжечь тела своих родных, но как заговорят эти люди, когда те, кто был им некогда близок, вновь восстанут против них, чтобы забрать их жизнь?

Ночь опускалась на столицу, город накрывали густые сумерки, подобно тому, как вдова закрывает лицо чёрной вуалью. Ещё не окончательно стемнело, но кое-где было можно разглядеть первые звёзды, одиноко мерцавшие в сгущавшемся сумраке.
Вивьен не смотрела в окно и не видела, как расступались люди, встречавшие на пути карету, и как женщина, торопившаяся куда-то, отпрянула, давая проехать экипажу с символом королевы, сопровождаемому двумя лакеями. Она сидела расслабившись, опустив сложенные в замочек руки на колени и глядя перед собой в ожидании, когда карета остановится, дверца распахнётся, лакей опустит подножку и подаст руку, чтобы удобней сойти. Тогда она, наконец, войдёт во дворец и передаст Её Величеству, что в богадельне благодарны за заботу и помощь королеве и инфанту, времена нынче тяжкие, и так важно, что королевская семья оказывает народу поддержку. О том, что фрейлина приезжала от имени Её Величества, в городе, разумеется, станет известно быстро, что пойдёт на пользу короне.

Стёкла заглушали гул голосов с улицы, а потому Вивьен не ощутила угрозы сразу - только когда заржали напуганные лошади и карета накренилась, опасно закачалась, она почувствовала, как по спине пробежали мелкие мурашки. Сердце ушло в пятки. Вцепившись обеими руками в обитое бархатом сиденье, она попыталась удержаться - карета опустилась на землю, словно чья-то невидимая рука остановила лошадей, заставив замереть на месте. Девушка потянулась к занавескам на окне кареты - в этот момент кони резко потянули карету, рванув с места, так что она, страшно испугавшись, отдёрнула руку и вжалась в сиденье. Однако ничего не произошло. "Господи, помилуй", - прошептала Вивьен, ощутив, как холодок страха разлился по жилам. Она ощутила себя загнанной, пойманной в ловушку, откуда бежать - просто некуда.

Взвизгнуло стекло, рассыпаясь осколками от удара тяжёлого кулака. К счастью, Вивьен, сидевшую ближе к другой дверце, не задело. Она внутренне напряглась и замерла, стараясь не двигаться и не дышать. Чья-то грубая грязная рука шарила по обивке, нащупывая, что есть внутри; хотелось сжаться, уменьшиться в размерах, но магией Ви не обладала.
Она вскрикнула, когда один из напавших схватил её за руку, потянув так резко, словно она была беспомощной куклой. Злые лица смотрели на неё оценивающе, ухмыляясь; капюшон сдвинулся, закрыв половину лица, она глядела непонимающе, испуганно и ожесточённо.
— Хороша! Чья ты будешь?
- Прочь! - голос сорвался, дрогнул и потонул в уличном шуме и гоготе. Надежды на то, что хоть кто-нибудь придёт на помощь, не было никакой: она девушка, а значит, всегда в опасности, вынужденная полагаться на защиту других людей, теперь трусливо бросивших её на растерзание толпе.
Язвительные, грубые, похабные комментарии злили, хотелось кричать, кидаться чем попадётся и плакать от обиды и гнева. Другой мужичище, пахнущий потом и злобой, оттеснив первого, чуть ли не вдавил её в карету, навалившись всем своим весом, её воротило от потного душного запаха, от омерзительного оскала, но сделать хоть шаг, вырваться из грязных лап она была не в силах: слишком силён и тяжёл был противник. В горле застрял ком, из глаз по щекам покатились крупные слёзы, одна только и мысль и осталась: "На помощь! Спасите меня!" Мысль, которую она изо всех сил транслировала, даже не пытаясь делать этого намеренно, просто она была такой искренней.

Словно бы в ответ на безмолвный крик, насильник вдруг замер, не успев завершить своего намерения. Поражённая, Вивьен заморгала, не сразу поняв, что произошло. Она пошевелила одной рукой, другой... Её ничто не удерживало. Она обошла застывшую фигуру - возникло чувство, будто стоит среди ледяных статуй.

- Пошли.
Голос прозвучал негромко, но среди застывшей тишины было довольно этого единственного слова. Вивьен увидела фигуру, отделившуюся от ниши, будто сотканную из теней. Она мелькнула, быстрая и юркая, и девушка, не теряя времени, как мотылёк, летящий к источнику света, последовала за ней: по крайней мере, она спасена от ужасного насилия, надо уходить скорее, пока есть время. Страх подстёгивал, понуждал торопиться, потому Вивьен практически не отставала от своей спасительницы. Она поняла, что это женщина, по длинной пряди, видневшейся из-под капюшона, но кроме этого, было что-то ещё, едва уловимое, но такое, что ни с чем не перепутаешь. Походка ли, звук голоса, очертания ли фигуры... Увлекаемая спутницей, Вивьен следовала за ней, как Тесей за нитью Ариадны.

...Где твой дом?

Вивьен помедлила мгновение, прежде чем ответить:
- Я фрейлина королевы.

"А ты откуда? Как ты там появилась? Почему решила спасти?"

- Да, умею, - кивнула Ви.
Отец не следил за её занятиями, отдав воспитание дочери в руки своей матери, редко интересовался её делами. Будь она мальчиком, другое дело, а о дочери он вспомнил, лишь когда она вошла в возраст, подходящий для замужества. А потому она выучилась ездить верхом под руководством старого слуги-конюха, Бабушка, в свою очередь, заботившаяся о воспитании манер и привитии необходимых для образованной юной донны навыков, была уверена, что внучка гуляет в саду или вышивает, спокойно сидя у себя в комнатах. Она же, когда выдавалось свободное от занятий с бабушкой время, переодевалась в старое платье, нарочно припрятанное для этой цели, и бежала на конюшню. Она, стиснув зубы, переносила и заодно училась маскировать усталость и ссадины - всё ради того, чтобы ощутить вкус свободы, когда кажется, что весь мир открыт перед тобой.

- Я в долгу не останусь за твою помощь, - голос Вивьен прозвучал твёрдо, - скажи только, кому я обязана спасением.