ГЕКТОР | РОБЕРТ-КУЗНЕЦ | ХРОДБЕРТ "ДВУРУКИЙ" | НАТ`ЭЙМАР

joseph mawle

ДАТА РОЖДЕНИЯ, ВОЗРАСТ: ~ 1104 г., ок. 458 лет
РАСА: дракон
РОД ЗАНЯТИЙ: кузнец
МЕСТО РОЖДЕНИЯ: Драконьи острова

РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
Некоторое количество чешуйчатой родни на островах.
Дети и возможные внуки Хродберта под вопросом и как родня, и как до сих пор живые.

ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖА:
Первые годы жизни дракончика по имени Нат`эймар мало чем отличились от таковых у сотен его наиболее везучих собратьев, что значит - он не стал добычей крылатых, морских или двуногих хищников прежде, чем крепко встать на крыло. Любопытство и относительная близость родного ему острова к материку не могли в какой-то момент не столкнуть дракона с людьми в естественной для них среде (море и скалы близь Драконьих островов едва ли могли считаться таковой), что в свою очередь закономерно привело к первому съеденному двуногому и первому облику, позволившему не только входить в города неузнанным, но и начать осваивать непростую науку человеческих повадок и страстей. Возникающие трудности стократ окупались близостью и доступностью всех тех неестественно красивых вещей, что выходили из-под рук мастеровых - ограненные камни, блестящие сияющие слитки, вычурные ювелирные украшения задевали вечно голодную струнку души дракона и затмевали все, что могла предложить ему природа. И более всего увиденного в мире людей Нат`эймар полюбил оружие. Выверенные линии и изгибы клинков, напряженные плечи тяжелых боевых луков, вязь узоров на многослойной стали завораживали и внешней гармонией, и прямолинейностью своей смертоносной специализации. И если драконы были ультимативными хищниками среди всех прочих тварей, то разнообразные орудия смерти определенно могли считаться драконами среди человеческих изобретений. И Нат`эймар хотел владеть ими также, как любой дракон жаждет своих сокровищ. Вот только оружие - не слиток, и не драгоценный камень, на горе которых можно развалиться почивать. Владеть мечом — значит ласкать чистую сталь маслом и тканью, иначе она скоро утратит заточку и блеск. Владеть мечом — значит вплетать красоту клинка в красоту замаха, удара, парирования. Освоить и повторить так для каждого из предметов вожделения, коих успели придумать изрядное множество. Лучшим способом познакомиться с оружием оказалось ввязаться в ту кровавую суету, что люди зовут войной.  Благо, история никогда не знала в них недостатка. Так дракон стал воином в стане двуногих - тех или этих, не так уж важно, он менял стороны и лица. Застал последние аккорды Войны пепла и инея, побыл и айзенским язычником, и рыцарем веры, кастильцем и айзенцем, пока, наконец, не обустроил себе логово в горах Тотенвальда, где еще только-только пошел шепоток о мертвецах и некромантах. И вот где-то там и тогда жизнь свела дракона Нат`эймара с человеком (а точнее - полуэльфом, но такие подробности почти четырехсотлетнего ящера не интересовали) по имени Хродберт.

Хродберт из безвестного местечка под названием Шлосслиг, что на самом севере Айзена, получил прозвище "Двурукий" за способность одинаково хорошо владеть обеими руками (не оригинально). Это свойство делало его опасным кулачным бойцом, да и в принципе мужиком рукастым. Был он, к тому же, местным кузнецом и, как сам полагал – в шестом поколении сыном кузнеца. То, что в действительности в жилах рослого темноволосого мужчины текла половина эльфийской крови никому в голову не приходило. Мать Хродберта, Марта, старательно молчала о том, как заплутала ранней осенью 1490-го в лесу, насмотрелась там всяких ужасов, а после встретила таинственного незнакомца с глазами-омутами, и сама не зная почему и как, отдалась ему там же в круге из двенадцати сухих и одного цветущего деревьев. На сына она потом еще частенько поглядывала, ожидая какой-нибудь дьявольщины, но Хродберт рос складным, сильным и смышленым, глаза и уши у него были вполне себе человеческими, а рогов и хвоста, подобающих порождениям нечистого, не было вовсе. Со временем Марта сама себя убедила в том, что лесное происшествие ей приснилось. Супруг же, по счастью, никогда свое отцовство под сомнение и не ставил. К 1527 году Двурукий уже и сам обзавелся семьей - женой на сносях, да одиннадцатилетним сыном. И несмотря на все тревожные слухи с того берега реки Гьёлль, скорой беды ни что не предвещало.

К 1527 году Нат`эймару осточертело примерно все. Люди раз за разом, век за веком повторяли одни и те же ошибки и воевали за одни и те же клочки пропитанной кровью и укрепленной на костях земли. Оружейники не совершенствовали свое искусство, а только металл гадили, добавляя то одни, то другие примеси, чтобы удешевить ковку. Мечей и копий ведь нужно было все больше и больше, чтобы кидать на смерть сотни едва обученных крестьян и десятки, пропитых уже к двадцати годам молодых дворянчиков, потомков вырождающихся родов и шлюх. Если у драконов бывает кризис среднего возраста, то, видимо, наступает он годам примерно к пятистам, вот только это было до изобретения кризиса среднего возраста. Древние инстинкты призывали залечь в логово спать, пока не переменится погода, но спать не позволяла ползущая по Тотенвальду на юг новая суета, не менее кровавая, но теперь с привкусом могильного тлена. Беженцы бежали на юг от войны и смерти. Воинские отряды шли в обратную сторону, этой смерти супротив. Потом опять эти же отряды ползли в обратном направлении, одни - заляпанные кровью и звучащие стонами раненных, другие - в смрадном безмолвии не-жизни. Желая оградить собственный покой, Нат`эймар принялся выжигать огнем всех, кто слишком близко приближался к его горе, и это вроде бы помогало. То ли увлекшись, то ли чтобы закрепить успех - он уже и сам не мог себе объяснить, что дергало его в тот момент за крылья - дракон добрался и до деревень, землю под которыми прежде не считал своей территорией, а стало быть - и не интересовался ими. И теперь беженцы бежали на юг уже не только в страхе перед армией мертвецов.

Возможно, слухи о бесчинствующем на границе Айзена и Тотенвальда драконе ногами и сетованиями сорвавшихся с родных мест испуганных крестьян вскорости достигли бы столицы королевства или хотя бы герцогства, но сперва измученные люди добрались до других таких же деревень. За считанные седмицы население Шлосслига раздулось вдвое, как река после дождя, а потом, как та же река, но в засуху - начало иссякать по мере того, как запуганные россказнями беглецов, жители принялись снимать с места, надеясь обогнать крылатую смерть, восставшую из Преисподней. Хродберт, пользовавшийся авторитетом и успевший сколотить что-то вроде деревенской дружины из верных друзей и крепких приятелей - еще до дракона вестниками темных времен стали участившиеся визиты банд разбойников и мародеров, тянул время, не хотелось бросать кузню и могилы предков, да и жена должна была родить через месяц-другой. Потому, когда на пороге дома в вечерний час объявился таинственный незнакомец, пообещав решение, выслушал его, несмотря на предупреждение о том, что плата будет велика. Незнакомец - высокий молодой лицом и телом мужчина с глазами глубокого старца - подтвердил все опасения насчет дракона. Подтвердил он и слухи насчет армий нежити, пусть и куда дальше на севере - для деревеньки Шлосслиг это означало то, что ни армия короля, ни армия герцога не придут им на помощь в срок. Не пройдет трех, много - пяти дней, как лес, и луг, и отчий дом, знакомые с детства, превратятся в угли. Надо либо бежать сейчас, бросив все, что не взять с собой за отчаянно короткие сборы, рискуя по пути погибнуть от болезней, зверья и разбойников, либо… Незнакомец с глазами-омутами предложил ему смерть – но сказал, что смертью одного можно расплатиться за то, чтобы жили остальные. Подобно героям легенд и сказок, Хродберт должен был вызвать чудовище на бой - и, если (что вероятнее всего) убить в поединке монстра не выйдет, незнакомец обещал устроить так, что дракону не уйти живым из этой битвы. Раздумья были долгими и тяжелыми, но в конечном итоге кузнец согласился, и, взяв меч, некогда выкованный отцом, говорят, для самого кайзера, но так и не попавший ко двору, отправился на безнадежную битву. Чужак исчез вместе с ним. Поговаривали даже, что это был колдун, и что он зачаровал мужчину, уж слишком безрассудным даже для бесстрашного было принятое решение.

Услышав в своей голове чужую ментальную речь Нат`эймар ужасно удивился - он давно уже не встречал никого из собратьев. А когда оказалось, что говорит с ним двуногий - и вовсе опешил достаточно, чтобы не испепелить на месте вышедшего перед ним на поле мужчину с мечом-бастардом в руке. (Как заговорить с драконом Хродберта тоже научил незнакомец. Может быть, в этом "заклятие" и крылось - эльф признал, что никто в деревне - кроме совсем еще юного сына кузнеца не способен овладеть необходимой для свершения плана толикой мысленной речи, и предположил, что, если не достанет храбрости отцу - с мальца-то станется отправится на бой, ведь дети не верят в собственную смертность). Двуногий был бел как полотно и от него несло страхом, но взгляд он держал и меч сжимал крепко. Двуногий хотел драться со здешним хозяином земли и неба - Нат`эймар расхохотался в своей голове, он уже достаточно знал людей, чтобы понимать, что такое смех. Он сказал человеку, что тот нагл и смел, и потому он даст ему право на один удар. А потом съест его живьем - и это будет честь, которой вот уже пятьдесят лет не удостаивался ни один ему подобный. Дракон соврал, но только в первом - он не собирался позволять тупить приглянувшийся ему клинок о его собственную шкуру. За секунду до того, как его зубы сомкнулись на теле Хродберта, Нат`эймару почудилась легкая улыбка на бледных губах мужчины.

Хродберт пришел в себя один, окоченевший, нагой, в чистом поле неизвестно где. Отцовский меч валялся отброшенный на несколько шагов в сторону, но кузнец не помнил, зачем он его взял, и для чего вообще забрался в такую глушь, да еще в таком непотребном виде. Будто оборотень или сноходец. Голова и тело болели, рот был полон еще жидкой и уже запекшейся крови, от вкуса и запаха которой его мутило, но желудок был пуст и скулил от голода. Ко всему прочему у него отнялся язык – не буквально, но слова он больше произносить не мог, лишь мычал.

О том, что в действительности произошло в тот день, не знал ни покойный кузнец Хродберт, ни дракон Нат`эймар, и ни одна живая душа в деревне Шлосслиг. Знал правду только эльф, явившийся к кузнецу в час нужды, чтобы сыграть в свои эльфийские игры. На безнадежный бой Хродберт отправился укутанный легким флером проклятья, сотканного под последним, уже умирающим эльфийским древом, что еще таилось в здешнем лесу. Проклятье дремало, пока челюсти дракона не смяли плоть человека - и тогда, с последним его вздохом и первой кровью, вцепилось в дракона мертвой хваткой, искажая то, что он мнил своим непреложным по праву рождения даром. Тело Нат`эймара стало телом Хродберта. Присваивать чужие лица дракону было не впервой, но на сей раз уже маска присвоила себе дракона. Проклятье сохранило личность и память кузнеца, все от самых ранних воспоминаний, до тяжелого дня раздумий бежать или ждать, перед первой встречей с таинственным незнакомцем. Четырехсотпятидесятилетний дракон забыл себя, исчез, а его нестареющее тело оказалось заперто в облике кузнеца, с личностью кузнеца и памятью кузнеца, бессловесное и едва стоящее на двух ногах. Хродберт, не знающий, что он уже два дня как мертв, но при этом жив – сердце его бьется, мысли мутные, но думаются, чувства – чувствуются, подобрал меч и понял, что даже не знает куда ему идти – место казалось незнакомым. Может быть, он бы так и сгинул в лесу, но его подобрали какие-то разбойники – крепкий, голый, немой мужик с мечом показался им достаточно забавным, чтобы не убивать сразу, а чуть позднее выяснилось, что он может чинить оружие и латать доспехи – и этим он заработал обратно собственную жизнь. Когда ему удалось жестами и мычанием объяснить, что ему нужно в Шлосслиг, деревня уже была покинута, но не уничтожена, что давало некоторую надежду когда-нибудь найти близких живыми.

Следующие недели, месяцы и годы дракон Нат`эймар продолжил жить как человек. Отвязавшись кое-как от разбойников, которые с удовольствием оставили бы такого мастера себе, он сперва пытался разыскать свою семью и односельчан, но след уже успел остыть. Несколько лет он продолжил быть странствующим кузнецом - мастерство свое он помнил справно, как и детские годы, отрочество и юность в качестве подмастерья, но память о том, что составляло собой его взрослось стала зыбкой. Стерлось лицо той, с кем он стоял у алтаря, имена детей, название деревни. Проклятие, должно быть, составлено было так, чтобы не позволить носителю догадаться, что его тело не стареет, будучи телом твари с куда более долгим отпущенным сроком жизни – и счет времени с трудом держался в косматой темноволосой голове того, кто на землях Кастилии стал отзывать на Роберто и Роберта – имена, что среди прочих называемых ему звучало наиболее знакомо.

А потом бродячего кузнеца взяла к себе жить одна молоденькая вдова с двумя крошками-погодками. Сперва она просто давала ему кров и хлеб в обмен на его работу в пустовавшей и ветшавшей кузне, затем – пустила в постель и сердце, и даже местный священник закрыл глаза на изначальный грех влюбленной пары и обвенчал их. Через несколько лет Роберт уже, кажется, и не помнил, что растит не своих детей – память все еще стирала любые неудобные факты, способные поколебать картину мира, где он – всего лишь человек. А мудрая Аврора закрывала глаза на любые странности памяти супруга, пускай немого, но рукастого, непьющего лишнего и не бьющего ее и детей. 

А потом восстали мертвецы. Атака застала кузнеца за работой. От лезущей в дверь нежити он отбивался молотом, а после поспешил домой, но было слишком поздно.

Там, в пропитанном кровью детей доме его и отыскала Фредерика фон Шультен. По одной лишь ей ведомой прихоти вернула жизнь в израненное тело, придумала очередное имя – спорить он уже не стал, послушно откликаясь на все, что приходило в голову этой женщине. В столицу – значит в столицу, в цех – значит в цех. Жить ему, в общем-то, было незачем, но почему-то он жил, шел, и, наверное, в этом тоже был какой-то Божий умысел.

ПРОБНЫЙ ПОСТ:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
Есть ли вам 18 лет? |  да
Если да, то нужен ли вам доступ в раздел NC18+? |  да