Александрия была великолепна. В центре колыбели гедонизма, где каждый озабочен лишь собою, в упор не видя пороков ни своих, ни чужих, Сеарис чувствовала себя особенно свободно. Местный люд не знал ни меховых плащей, ни беды с дровами, как и многих других трудностей зимы. Самого эльфа мало беспокоили холод и добывание пищи, да только в сытости и спать приятнее, и земля непромозглая кажется дружелюбней и мягче. Сеарис, конечно, не мерзла ни в Айзене, ни в Кастилии, но ручки все же предпочитала греть. В карманах разодетых вельмож и торговцев на красочных площадях выходило лучше всего.

Не далее как месяц спустя от расставания с кузнецом, эльфа бесцельно прогуливалась Кастилией, не слишком задерживаясь надолго и не ища пристанища. Сеарис называла это именно прогулкой и необходимостью проветрить мозги. Взрослая жизнь без опеки ей нравилась, хоть и была порой скучновата. В мыслях о том, чтобы вернуться к своему отряду, Сеа тоже не простаивала, искренне полагая, что там уж ее и не ждут. А приключения ждали. Да и шайка бандюжьих гастролеров под предводительством великого, но малоизвестного вора Верано де Херонимо, в целом, от отряда драконоборцев не шибко уж и отличались. Конечная цель у них была разная, а методы подготовки "к делу", пожалуй, даже веселее. Оттого и необычно шустрая девчонка, способная таскать не только то, что плохо лежит, но и хорошо охраняется, оказалась настоящей находкой.

Давече Сеарис и бойкий шумный паренек лет тридцати от силы (а может и безусых семнадцати - как знать?) горячо поспорили о том, чья добыча за день окажется внушительнее. Для своего пари они выбрали легендарную площадь Цветов, пестрившую зеваками, торговцами, караванщиками и самым неожиданным сбродом. Задорно подмигивая то и дело всплывающей в толпе рыжей макушке, эльфа умела лавировала в толпе, то и дело случайно сталкиваясь с прохожими, рассыпаясь в извинениях да исчезая, как не было. И когда несчастный спохватывался, вор растворялся, как подлый душок в закрытой комнате с невозможностью обнаружить источник. В толпе за помостом многозначительно возвышающейся виселицы Сеа продвинулась к центру. По выражению крайнего удовлетворения на лице можно было подозревать, что Марсель никогда не обскачет свою подругу в делах воровских, ведь под кожаной жилеткой уже покоятся несколько золотых монет и заколок, нечаянно оброненных такими невнимательными доннами. Вдруг рыжий, явившись ниоткуда, дергает эльфу за рукав, указывая в крошечный просвет меж телами столпившихся людей.

- Смотри!

Сеарис смотрела. Сначала Марсель мог наблюдать вскинутые в немом удивлении брови и приоткрытый рот. В следующий миг черты ее заострились в тревоге и напряжении, а со стороны той самой болезненно-знакомой Адельхайде высокая фигура взвилась в воздух в прыжке. А после мальчишка очутился на земле, сбитый с ног резким разворотом Сеарис. Она вскинулась бодро, словно кобыла, получившая лозину под хвост, и с такой же силой ломанулась прочь. Едва ли разбирая дорогу, расталкивая людей, перемахивая через нагромождения ящиков с грузами подле торговых лотков, она, казалось, летела едва касаясь ногами земли. Эльфа прекрасно разумела, что бегать от наставника что корове от дракона в чистом поле, но взвешивать все за и против было некогда. Слишком уж отчетливым было подозрение, чем конкретно названный отец мог оказаться недоволен. Конечно, Сеарис исчезала прежде. На дни, не на месяцы, и уж точно не далеко на юг об руку с кузнецом. Оттого и последствий испытывать не особо-то и хотелось. Здраво рассудив, что без лошади далеко не уйти, а на ней по набитым улицам в торговый день и подавно, эльфа сначала махнула через шаткий заборчик, оставив льняной ошметок с рукава на торчащем гвозде подобно крошечному грязно-белому флагу, а после вцепилась в сухую лозу старого виноградника, ползущего по стене двухэтажной таверны. Вероломно осыпая красноватую черепицу из обожженной глины, Сеа выбралась на крышу и разбежалась в надежде перемахнуть на соседнее здание. Прочь! О том, что делает здесь Дисглейрио, она подумает позже.

Тысячу раз проиграв в кудрявой голове свое возвращение, Сеарис представляла сие событием волнующим и радостным. Со слезами и объятиями, неловкими упреками да сценой неспешно восстановления привычной жизни. Сейчас же, в тысячу первый, в клубах сизого дыма очагов, лениво ползущего по крыше, воображение рисовало не столь радостный сценарий. Не прошло и половины года со дня, как подопечная Дисглейрио буднично ушла погулять, прихватив с собой чуть больше припасов, чем обычно. Тем же днем у местного барона исчез и миловидный кузнец. Прекрасно зная, что наставник в закостенелой своей упертости продолжит считать Сеарис дитем еще сотню-другую лет, именно этот срок эльфийка планировала провести в отдалении. Никаких нотаций. Никаких обид. Только рыжая прядь под пальцами и свобода без цели. Тогда Сеарис не думала ни о скоротечности жизни Невены, ни о том, что они могут расстаться не спустя десятки лет, а лишь несколько ничтожных недель. Не зная, что ищет, она двигалась на юг. Не оглядываясь, ведь оглядываться было страшно. И видеть Дисглейрио здесь означало именно это.

И слух, и зрение людское уступают эльфийским. Все же одному ветру, донесшему обрывки слов, известно, что именно услышала Сеарис. На краю крыши она развернулась, оборачиваясь, лишь мельком взглянув на темные тоннели узких александрийских улочек. По жесту с обеих рук, поднятых воздух, можно было предположить, что услышанное беглянку не устроило. И на суровых землях севера, и в солнечной Кастилии и занузданной Романии жест этот был едино понятен.

В следующий миг Сеарис делает шаг назад, в пустоту, с грацией бесстрашной обезьянки соскальзывая с края крыши. Падения не случилось, но скрипнули покрытия лоджии верхнего этажа, а снующий людской муравейник внизу на мгновение замер. Где-то над своими головами они слышали оглушительный треск выбиваемых ставней и женский визг. Воображение услужливо рисовало побег неудачливого любовника, застигнутого в постели с чужой женой. Позже некоторые очевидцы будут уверять, что любовник не бежал из дамских почивален, а ломился в них самым варварским способом. Сколько ли не расскажут, да только нарушитель спокойствия в лице Сеарис вопреки тягам душевным и плотским задерживаться там никак не мог. А потому бежал дальше, на уровень ниже, под возмущенные возгласы донов и донн перепрыгивая сквозь перила лестничных пролетов. Бежал, пока не ворвался в скромную пекарню донны Панино. Едва уловимую скорость движения Сеарис здорово замедлил только что принесенный мешок муки. Пуф! Белое облако взвилось под потолки царства донны Панино, заставляя раскашляться месивших тесто подмастерий на кухне. Вопли и грохот посуды раздавались еще некоторое время, пока дверь пекарни не распахнулась, ударившись об стену да повиснув на одной петле. В проем поочередно выкатились эльф с хлебным краем в зубах, пара служанок, сама донна Панино. За спинами их клубилась причудливая смесь и облаков муки и дыма.

- Пожар! Пожар! - крикнул кто-то, указывая в сторону пекарни.
Во мгновение ока скромная столичная улочка оказалась полна суеты, в жизни не зная такого внимания. В снующей толпе, спасающей владения покровительницы пышек и булочек, след сумасбродного эльфа едва ли было просто обнаружить.

***

Молвят, преступника влечет на место преступления. Сеарис предпочитала не то, что огибать места событий с собственным участием по широкой дуге, но и не вспоминать о таковых. По всей видимости, самое грандиозное на сегодня преступление еще не было совершено, ведь именно это сделала эльфийка, снова ступив на мощеный камень площади цветов. Возможно, потому что это могло быть последним, что от нее ожидают. Либо игра в догонялки может наскучить даже такой, как Сеа, что одиночество свое скрашивает бесконечным хороводом человеческих жизней. И ведь ни одна не поймет.

Возможно, потому сейчас она сидит, вероломно перебросив колени через гибкие плечи Адельхайде. Болтает ножкой и, не забывая дожевывать краденую булку, о чем-то живо переругивается с окружившими повозку людьми. Кудри в муке и саже, рваный рукав и вид победителя. Все тот же залихватский тон, все тот же талант любую мелочь претворить в настоящий фарс.

- Никому не двигаться, и заложница не пострадает!

Некоторое время Сеарис взирала на своего наставника сверху вниз с совершенно несвойственной ей задумчивостью, даже перестала жевать. Даже идея продолжать похабное рассиживание на плечах Адельхайде не казалось таким же удачным, как минуту назад. Не то, чтобы прежде маленькая эльфа не позволяла себе грязный шантаж и провокации в сторону Тэрвена,  но не посягательств на святое. Как ни крути, задница помнит последствия гнева Дисглейрио. Тем не менее область сия получения опыта слезать с арбалета - просто арбалета - не спешила при виде так скоро возвратившегося наставника. Вдруг не истратил свой пыл в прыжках через бочки да лазанье по крышам?

Ни привычный синий взгляд, отражавший нечеловеческую безграничность терпения, ни поза крепко стоящего на глазах серьезной опасности не обещали. Зато, слушая речи откровенно Дису несвойственные, Сеарис успела сделать несколько выводов. Бить, очевидно, не будут. И за время необычайно горькой разлуки, пока некого было судить и воспитывать, дед окончательно сбрендил.

Дом являл собой понятие, лишенное конкретики. Не помня себя иначе, кроме как в бесконечности странствий, где оседлой жизнью считался месяц-другой в гостевых домишках барона, к предложению возвращаться эльф отнеслась скептично. Булку кинула на радость стайке жирных голубей, метнувшихся зевакам под ноги, любовно огладила изгибы арбалета. Не запустили красотку. Безмерно собою довольная, Сеарис спрыгнула с помостка, буднично отряхивая ладони.

- Снова твои загадки... Да и к тому же... - поцокала она языком. Храбрится, а глядит исподлобья, будто ведомо ей чувство вины. Руки разводит в стороны, словно собралась обниматься, но резко роняет, кулаки заводит за спину. - Меня и здесь неплохо кормят. Я завела друзей.

О том, что в друзьях у нее ныне шайка воров и пацан с лучезарной улыбкой без пары передних зубов, предпочла не упоминать. Наверное, упрямый сородич, что давится сейчас словами, такого не оценил бы. Сеарис закатила глаза. К чему бы не быть ей готовой, эльфа предпочла бы решать самостоятельно.

- За эль платишь ты. - Сообщила она, разворачиваясь на пятках от натиска тяжелого взгляда Диса. Зеваки, уяснившие, что представления не будет, расползались, перенося свое внимание на лениво ползущий дымок парой кварталов ниже за площадью. Рассуждая, что к данному зрелищу лучше находиться не только спиной, но и как можно дальше, неловко потопталась на месте, намекая, что пора бы с этим местом раскланяться. Терпеливо выждав, пока наставник раздаст бесценные указания касательно трепетной своей подруги, разогнала шаг, устремляясь прочь. На этот раз Дисглейрио не терял эльфу из виду, а в один из моментов мог даже услышать неловкое -  "Жози по тебе скучала".

Отредактировано Searis (2025-09-24 17:03:27)

Загадки.
Мало-мальски приличная таверна, до щербатых балок потолка пропитанная элем и копотью свечей, в чьих гостеприимных стенах пара эльфов и заняла относительно уединенный угол, была одновременно лучшим местом для загадок и тайн. Лучше бы это было празднование по случаю торжественного возвращения Сеарис в отряд - живой, невредимой и познавшей вкус той свободы, что пьянее ей всякого вина.
Загадки она невзлюбила поболее занудных наставлений Дисглейрио. Казалось, само предназначение их заключалось в том, чтоб отгадывающий ни за что не обнаружил ответ. В четырнадцать девчонка перестала спрашивать, к пятнадцати - интересоваться, рассудив, что течение жизни однажды принесет ее к берегу таинственного "когда время придет". И вот - время пришло, с размаху ударив о каменные пороги неприятной правды.

Эльфийка сидит вразвалку на скамье, положением рук да в недовольстве надутой губой отчаянно выражая недовольство. Она уж своей жизнью живет. Своими людьми, своими бедами и свершениями. И пусть свершаются в основном каверзы да воровство - кому какое дело?

Между слов брякнул поднос. Не вспоминая слов благодарности, эльфа тотчас же присосалась к кружке, провожая тыл подавальщицы взглядом куда более продолжительным, чем людское общество сочло бы это приличным. Казалось, осторожную нить повествования наставника эльфа упустила и вовсе, но ровно лишь до тех пор, пока не прозвучало полное кошмарных историй слово "Лес". Щедрые брызги пивного дождя взмыли в воздух, оросив ботинки. Сеарис закашлялась.

У нее не было ни отца, ни матери, ни дома, уж тем более в Лесу.

- Тот самый Лес, пожирающий детей? - хрипит эльфа, простукивая грудину кулаком. В покрасневших белках небесных глаз - удивленное неверие. Она знает, что Дисглейрио не лжет, и даже, кажется, впервые за каждую минуту этих восемнадцати лет готов отвечать на вопросы, а вопросы застряли комом в груди вместе с колючими пузырями хмельного.

- Эй, Сеарис! - кривляется эльфа, хлопнув опустевшей кружкой по столу. На столешницу полетела мука со взметнувшихся в возмущении кудрей. - Я восемнадцать лет молчал, что у тебя есть семья, которой ты чуть важнее куска шкуры с драконьей задницы, мотыльнемся-ка в лес - познакомишься! Магия! Ты думаешь, расскажешь про фокусы с блестяшками, и я забуду, что все это время ты водил меня за нос?

Сеарис плохо представляла, как работает магия, но чародеи в жизни ей встречались среди людей. Это были еще хуже тех, кто имел привычку до зубов вооружаться железом. Только магия той, кто пахла этим металлом, иронией судеб не была ей угрозой. Эльфа тянется откупорить залитый воском бутыль вина. Сопит и сердится аки рассерженное дитя.

- Звучит отвратительно, Дис. - ворчит она. - Без Жози я не поеду.