Морихор

Я бросил всё, что было за плечами, но тебя,
но тебя я ни за что не брошу

ДАТА РОЖДЕНИЯ, ВОЗРАСТ: 762 г., 800 лет
РАСА: эльф
МАГИЯ: все возможности магии эльфов
РОД ЗАНЯТИЙ: разведчик, глава пограничной стражи при Благом дворе
МЕСТО РОЖДЕНИЯ: Эльвендор

РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
Лорд Ма'линор — отец, глава Дома Бархатного Заката
неизвестный человек — носитель Стайа Аме

ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖА:
Сколько себя помню, я хотел быть героем. Из тех, кто защитит слабых, спасет угнетенных, восстановит добро и нанесет справедливость. Я хотел быть одним из тех, про кого будут слагать легенды, про кого споют баллады менестрели и потом, даже через века после смерти — будут помнить.

Проблема номер раз — никто не предупреждал, что найти слабых и угнетенных при Благом дворе будет так сложно. Ну право слово, не людей же спасать от эльфийского произвола. Да и какой произвол — если каждому из них посчастливилось увидеть красоту Благого двора? Единственное интересное событие в человеческой жизни.

Проблема два — поступать правильно оказалось очень сложно. Не пользоваться преимуществами титула для личной выгоды, не врать, не нарушать правил и запретов. Я научился, конечно. Кто, если не я?

Единственный сын лорда Ма'линор, главы Дома Бархатного Заката, наследник, хранитель знаний и традиций. Моя семья не распространяется о фамильных секретах, и только члены Дома знают — мы создаем уникальные артефакты, аналогов которых не существует. Не просто оружие, не просто украшения, которые счастлив будет носить любой эльф Благого двора. Я с самого детства учился кропотливой работе с плетением, с энергией — под чутким руководством отца. Хотел бы я сказать, что отец мной гордится…

Хотел бы.

Я, конечно, научился — несколько веков практики, и даже в мою голову уложились схемы и алгоритмы, как обычный предмет наделить абсолютно любым свойством.  Всего-то и нужно, что время и достаточное количество человеческих жизней.

Отцу было все равно на мои успехи хоть где-то, кроме артефакторики. Он пренебрежительно фыркал на любые победы в драках, на охоте, на дуэлях. Недостойно, говорил он. Не к лицу наследнику Великого дома махать клинками, как какому-то рядовому стражнику. Мама молча его поддерживала и не вмешивалась, когда отцу в очередной раз приходило голову заняться моим воспитанием.

Идеальные манеры, речь, осанка. Идеальные поступки. Обязательно свадьба — конечно, с тем, кого выберет отец. Я ее не любил — но честно старался изо всех сил, потому что так было правильно. И мы бы, наверное, поженились, но И’ньяру…

Мой лучший друг, мой принц, тот, кого я поклялся защищать до последнего вздоха — он был против. Не знаю, что он сделал, но свадьба не состоялась. Это было не правильно, как и многое из того, что делал принц — но это же И’ньяру.

Скандал тогда был знатный. Отец не простил, очередное “ты позоришь честь семьи”.

Тогда же начались проблемы с людьми. Исчезла королева, вырубка лесов не прекращалась — само собой, я был одним из первых, кто отправился защищать наши границы. И’ньяру не знает, но я выбирался к людям в одиночку, пытался найти следы пропавшей Амерасу, но даже с моим даром — ничего. Тишина, словно и не было ее вовсе.

И, конечно, И’ньяру не знает, чего мне стоила эта вылазка. Меня спас… Даже сейчас, спустя века, все еще трудно это признавать — меня спасла девушка. Стайа Аме — тогда я посчитал правильным оставить ей белую стрелу. Жизнь за жизнь. Вот где настоящее “позорю честь семьи”, отец.

Я неохотно покидал границу. Неправильно — оставлять наши земли без защиты и позволять нашим детям выбираться к людям. Я был там, ни капли магии, всюду железо. Какая разница, кто будет сидеть на троне, если наш лес превратится в пепелище? Моя служба на северной границе — вовсе не ссылка, а возможность лучше отточить умение обращаться с оружием, чтобы никогда больше не оказываться в ситуации, где моя жизнь будет зависеть от человека.

А еще — я не хотел видеть отца и возвращаться домой. Какая честь семьи, какие традиции — если угроза реальнее, чем можно представить? Впрочем, если спросить лорда Ма'линора напрямую, где пропадает его единственный сын, тот тяжело вздохнет и подумает, что этот сын готов заниматься чем угодно, лишь бы не постигать тонкости фамильного плетения. Вслух скажет совершенно другое, само собой.

ПРОБНЫЙ ПОСТ:

почитать

Как же красиво ты горишь.

Не могу оторвать взгляд. Смотрю на тебя, любуюсь тобой — лучше любой порнухи, лучше всех фанаток вместе взятых, лучше, ярче, острее. Рядом с тобой — как снова и снова проживать бесконечное падение с высоты, как выжимать скорость на максимум, как ходить по краю пропасти, не боясь сорваться.

Не хватает сцены, музыки и многотысячной толпы. Я смотрел на тебя сотни раз, видел во всех возможных настроениях, в больнице ты мне дышал в лицо с такой же яростью. Непривычное, новое — вспыхиваешь не на кого-то. На меня.

Я видел, как другие отшатывались от тебя в испуге. Знаю, как сильно ты можешь бить, знаю, как вкладываешься в каждую свою эмоцию — как не сможет никто из тех, кто выбирает «нормальную» жизнь. Дом, работа, семья, бухать по пятницам и ненавидеть каждую секунду этого гребаного существования.

Не про нас. Не про тебя.

Пересыхает во рту, я на автомате облизываю губы. Я скучал по тебе. Пульс срывается в дикий ритм, сжимаю ладони в кулаки. Практически не слышу, что ты говоришь. Зато слышу — как.

Твой голос. Твоя энергия. Твой огонь — и ты готов разъебать все вокруг, потому что задели то, что тебе дорого. Я тебя стебал — хотел, чтобы ты перестал говорить про чувства. Не перестал. Никогда не перестаешь — в этом весь ты.

Встречаемся, не встречаемся — мне похуй, Бес. Я не представляю тебя в отношениях — не завидую той, на ком ты когда-нибудь женишься. У нее должны быть стальные нервы, жесткая рука и ведро ледяной водой наготове.
Смотрю на тебя — понимаю, нет, не поможет тут ни ведро со льдом, ни выдержка, ни ответные вопли. У тебя гнев, который нужно прожить на полную. Разъебать мебель, разбить посуду, подраться, сорваться в очередной безумный загул — куда тебя понесет?

Не сдерживаешься. Пытаешься — я оценил счет до десяти, всрато, смешно. Тебе надо было считать в обратном порядке, получилось бы, как в плохом кино, где ебанет на «три, два, один».

В сторону летит стол, разбивается чашка с чаем, на пол валится сковородка с омлетом. Я не хотел есть, но так и не попробовал — возможно, к лучшему. Готовить — это не глотку воплями драть, сомневаюсь, что ты умеешь. А есть на нервах никогда не мог, тебе ли не знать. Если ты на такие мелочи вообще внимание обращал.

Называешь меня тупым гитаристом — ржу. Так гротескно, забавно, нелепо — словно пародия на мои собственные слова, которыми хлестал тебя в больнице. Выглядишь, как бешеная псина, которая сорвалась с поводка и теперь готова загрызть любого. Должно быть страшно, а мне весело и... Спокойно? Как в старые-добрые.

— С одуванчиками, — смеюсь и качаю головой. Понятия не имею, существует такая или нет, если нет — в наши дни что угодно на заказ сделают. — Смазка с одуванчиками, как ты любишь.

Не могу заткнуться. Не могу, пусть и вижу прекрасно, насколько для тебя это больная тема. Не хочу жалеть, не хочу щадить, ты сам хотел — встречаться.
Ты сам хотел — со мной.

Я с тобой негромко, без попыток переорать твой голос. Соседи? Да похуй на соседей. Им не в первый раз слышать твои вопли за стенкой.

Очень много слов. Ты не договорил, и продолжаешь говорить, говорить, говорить. Неадекватная реакция, неадекватные эмоции — весь ты.

— Неженка и девственник, — смеюсь, вклиниваясь в паузы между твоими репликами. — Тупой безмозглый вокалист. Правда думаешь, что можно встречать с парнем и не лечь под него? Бес, ты идиот, гомофоб или от наркоты мозги отказали?

Меня не цепляют ни твои бесконечные «иди на хуй», ни звучащее раз за разом «сука». Добавь сюда еще «бесчувственная» — будет как с фанатками. Я знаю про себя всё — не скажешь ничего нового. В меня влюблялись, меня хотели не только озабоченные мужики среднего возраста, вращающиеся в шоу-бизе. Заканчивалось одинаково — мне не интересно ни с кем из них.

Помню, была одна девчонка, в наш первый год. Таскалась с нами, не слезала у меня с колен, любила устраивать истерики и бить посуду. Как ее звали... Не могу вспомнить, хотя все вокруг считали, что мы вместе. У нее явно были беды с башкой, а мне нравилось — не знать, чем закончится очередная наша встреча. Не знать, какую дичь она сотворит в следующий раз. Мы «провстречались» полгода, не больше.

Даша? С трудом выдергиваю из памяти ее имя. Не помню, как выглядела. Помню ее крики, сцены, вопли о том, что ради меня она на всё. Помню, как тебя бесило одно ее присутствие. Помню, как стаскивал Дашу с подоконника седьмого этажа, как горячо мы трахались после. Я ничего не чувствовал к ней, но были моменты, в которые казалось, что могу ее любить.

Когда мы расставались — она тоже называла. Как только ни называла. Сталкерила потом нас в турах и в соцсетях. Наша охрана знает ее лучше меня, знает, что она одна из тех, кого не пускать ни за какие деньги.

У меня не было и не будет никого ближе чем ты, Бес. Наша новая реальность — где вместо неадекватной подружки с отъехавшей крышей у меня неадекватный ты. У тебя вместо обожающих фанаток, готовых ради тебя на все — я. Как ты говорил? Ебемся лишь друг с другом?

Не пытаюсь тебя успокоить. Нравится смотреть — ты настоящий. Не снишься, не в воспоминаниях, не пялишь на меня с блаженной улыбкой с грязного пола в сестрорецком притоне. Не устаешь — мы только что трахались, я себя чувствую как будто меня трактор изнасиловал, а ты срываешься с места и куда-то бежишь. Энергии вагон, ее бы в продуктивное русло — нам песни записывать надо и двигаться дальше. Похуй на Аксенова. Его не будут слушать, зато ты — собираешь стадионы.

— Деньги Некита оставь на месте, — заставляю себя сорваться с места в прихожую, начинаю закипать. — Ты че, вкрай охуел и думаешь, что можешь просто взять и свалить за очередной дозой только потому что я задел твои ебучие нежные чувства?

Стол мешает пройти, отпинываю его в сторону.

— Руку свою трахать будешь, — огрызаюсь. Злит твоя наглость и беспардонность, с которой ты крадешь деньги друга. Не вижу других вариантов — складываю один плюс один и получаю закономерные два в ответе. Деньги и наркоман — в результате наркоман под дозой. Не знаю, как давно ты употребляешь, но помню, откуда тебя вытащил. И помню прекрасно, как ты не хотел возвращаться, потому что «Сестрорецк пиздатей Москвы». У тебя следы от уколов на коже — еще захотел?

— Я тебе сказал, сука ты обдолбанная, собрался колоться — пойдешь в рехаб! — в душе что-то холодеет, когда представляю тебя уже не в Сестрорецке, а на хате у Ника, которую ты превратишь в притон одним своим присутствием. — Похуй мне, что ты хочешь!

От смеха — ни следа. Снова злость, снова хочется тебе врезать, показываешь мне средний палец, меня срывает. За тобой, вцепиться раскрытой пятерней в твои отросшие патлы, не жалея, не щадя — рвануть назад, в квартиру. Посрать на твой сотряс и разбитый затылок, не хрустальный, не развалишься. Скорая в Москве приезжает быстро.

— Скажу Нику! — завожусь сильнее, когда вталкиваю тебя в квартиру и оглушительно громко захлопываю входную дверь. Надеюсь, соседи не вызовут ментов на наши разборки — не в первый раз зависаем у Ника. Тут привыкли. — Правду! Что ты бухал, кололся и пиздострадал почти год! Что нахуй всех нас послал, похерив всё, чего мы добились!

Я толкаю тебя раскрытыми ладонями в плечи, отойди, блять, от двери.

— И вернулся не потому что подумал о группе, а потому что мы трахались! Ебать Ник счастлив будет, если узнает, что цена твоей дружбе — ебались мы или нет! — меня срывает в крик. — Это хочешь, чтобы ему сказал? И не покушаюсь я на твою жопу, уймись, блять, истеричка ебаная.

Ловлю ебучие флешбеки с больницы. Там тоже орал тебе в лицо об ответственности и о том, что ты тупой безмозглый вокалист. Ничего не поменялось, кроме... Нас?

— Похуй мне, что ты думаешь и как ты, блять, чувствуешь. Надо тебе проветриться, не надо — поебать, — я злым шипением в твое лицо. — Деньги верни. Некит не заслужил, чтобы ты ширялся на его гонорары.

Отрезаю. Я с места не сдвинусь, пока ты не вернешь бабло на место.

— Я не дам тебе больше срываться в ебеня на месяцы, — ставлю перед фактом. — Хватит. Не можешь себя в руках держать — похуй. Я тебя не отпущу.

Говорю и сам себя пугаюсь. Не вру тебе ни единым словом. Не отпущу. Переверну всю Москву, но не дам тебе снова сорваться туда, откуда с таким трудом достал. Касаться дна — нет. Хватит. Ты можешь собирать стадионы, и ты, сука, будешь их собирать!

Вплетаю пальцы в твои волосы, притягиваю к своему лицу ближе. Я с тобой грубо, ни тени той нежности, с которой касался тебя совсем недавно. Зато так — мы на концертах тысячу раз переглядывались. Глаза в глаза — у тебя они разных цветов, ненормальные, привычно–непривычные. Глаза в глаза, как тогда, когда Некит бросил то роковое «Влюбились, голубки?».

Ненавижу тебя до боли под ребрами. Не хочу чувствовать то, что чувствую сейчас — вину.

— Не отпущу тебя, еблан, — повторяю настойчиво. Похуй, что это по-пидорски. Похуй, что скажешь в ответ — даже если это будет «поссать я тоже должен с тобой ходить?». Я готов снова с тобой сцепиться, если ты в себя не придешь.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
Есть ли вам 18 лет? да
Если да, то нужен ли вам доступ в раздел NC18+? да