Что такое месяц в жизни эльфа? Пыль на солнечных часах. Едва заметная трещинка в вековом камне. А в жизни дракона? И вовсе — дыхание. Один вдох. Одна вспышка жара, что гаснет прежде, чем успеет окрасить чешую. И всё же — тридцать полных дней оказались щедры на смысл. Особенно если ты младший принц с замёрзшей грудью и неуместной мечтой. Особенно если ты вынашиваешь планы, пахнущие дымом, троном и переворотом.

Они облюбовали пещеру. Ту самую — где стены шепчут, где ковер запоминает шаги, а пламя свечей никогда не тускнеет. Она не была тайной. Скорее — недоразумением, которому позволили быть. При Благом Дворе ходили слухи: Его Высочество, дескать, наконец-то влюбился. Погряз в страсти. Впервые за долгое время не рвёт глотки, а предпочитает что-то более мягкое, более томное. То ли фаворитка, то ли наваждение, но, похоже, с формами. Служанки шептались с такой скоростью, будто собирались соревноваться в гонке на ушных лепестках.

Король, как водится, молчал. До таких глупостей не снисходил. Л`ианор — ох, Л`ианор — сначала не понимал. Потом понял. Неправильно. Затем надулся и дышал, как бык перед скачкой. Но слов не сказал. И хорошо. Потому что И`ньяру не нуждался в разрешениях. Он не прятался. Он просто — жил.

С Гарр`Афиладой дни складывались, как цепь. Крепкая. Гибкая. Ожерелье из золота и огня. Они ели — мясо, сочное и горячее. Пили вино, насыщенное, как кровь на пергаменте. Прогуливались по лесу, и дорожка из лета стелилась сама, словно земля подчинялась её дыханию. Листья не желтели, мороз не кусал — стужа, разумная тварь, ползла прочь, покорно, как отданная королеве слуга.

Иногда И`ньяру читал. Древние свитки, пророчества, забытые баллады о драконах. Правдивые? Едва ли. Но Гарр`Афиладе нравилось. Он видел это по зрачкам — темнеющим, как лава под ледяной коркой. А ещё — золото. Она любила золото. Не иллюзорное, эльфийское, исчезающее за чертой Леса. Настоящее. Весомое. С историей в каждом клыке, в каждом кольце. С таким можно было купить город. Или — сжечь его, просто чтобы украсить пепел.

Но любимым их занятием были полёты.

Они вылетали через портал — в места, где даже солнце сомневалось, стоит ли появляться. Земли, что пахли плесенью и вечностью. В скалах, что говорили, если прижаться ухом. В ущельях, где тени были живыми. А чтобы понять друг друга — И`ньяру и Гарр`Афилада выковали язык. Новый. Старинный. Вплетённый в ткань магии и необходимости. Звук за звуком. Как клинки в наборе убийцы.

Он говорил:

— Khalúme.

И она поднималась. Как буря, как слава, как угроза.

Он выкрикивал:

— Reth!

И она замирала в воздухе. Статуя над горизонтом.

— Loraeth!

И тень скользила вправо.

— Fai’dur!

И небо взрывалось огнём.

Так они танцевали над миром. Принц и драконица. Команды — как клятвы. Полёт — как союз. Мир — как дичь, ещё не заколотая. И`ньяру не любил многословность. Но этот язык он знал на вкус.

И вкус был — правильным.

Между прочим, он готовился. Но не по тем глупым канонам, что твердят про «сбор союзников среди Домов» — как будто можно выпросить верность, как подачку. Нет. Дома его ненавидели. Не просто не любили — ненавидели. До дрожи в пальцах, до перешёптываний в коридорах, до таких улыбок, от которых скисает молоко. Кроме пары — тех, что застряли на стыке с людским миром. Их потрепало. Не столько от мечей смертных, сколько от королевской благодушной слепоты. Враг наступал, а Белый Лис щёлкал семечки на мраморных балюстрадах.

И`ньяру нанес им визиты. Один за другим. Без караванов, без знамен, без театра. Просто — пришёл. А Адалин, между тем, он занял: охотой, полётами, и магическими экспериментами, из которых прорастали зачарованные рощи. Драконице было чем развлечься. А принц вёл переговоры. Тихо. Вежливо. Так, что даже тени в комнатах начинали слушать внимательнее. И все всё поняли. Каждый по-своему — но достаточно правильно, чтобы после склонить головы.

Они согласились. Ждать. Слушать. Смотреть на север, в сторону грядущего. Ждать знак. Символ. Луч в проржавевшей тьме.

Но главный узел этого сплетения находился дальше. В Тотенвальде.

Точнее, в той, кто правила Тотенвальдом.

И потому — они отправились. Он и она. Принц и чудовище. Утром, ещё в час, когда мир только просыпается и небо не решилось, какого цвета ему быть. Вырвались из теплой постели — спина к спине стало не просто привычкой, а чем-то вроде сдержанной нежности. Их версией объятий. Ни клятв, ни слов, просто — совместное дыхание и стук двух независимых сердец.

Портал выбросил их почти у самой кромки земель мёртвых. Там, где лес начинает забывать своё имя. Гарр`Афилада взмыла в небо, а Иньяру, не торопясь, смахнул с плеча невидимую пыль и поправил сумку. Артефакты внутри звякнули, будто напомнили, что готовы послужить. Или взорваться. Кто их знает, этих зачарованных тварей.

Принц подумал лениво, но точно: надо бы создать новый. Амулет или камень — неважно. Что-то, что позволило бы понимать её. Без догадок, без интонаций, без угадываний по взгляду и положению крыльев. Простой канал. Прямая речь. Их язык был хорош — они выковали его, словно лезвие. Но этого было мало. Он хотел большего. Хотел голос. Настоящий. Ясный. Принадлежащий ей.

Но проблема была в одном: такого ещё не было. Вообще. Ни в одном манускрипте. Ни в одной проклятой книге. Он знал — перелопатил всё. Свитки, заметки, пергаменты, даже личные письма магов, давно сгнивших в своих башнях. Всё, что он нашёл — это истеричные пометки о том, что «с драконом лучше не говорить», «держаться подальше», «не подходить, не гладить, не смотреть». Один автор даже проткнул перо через пергамент трижды — судя по всему, именно в тот момент, когда в окно влетело пламя.

И`ньяру усмехнулся, вспомнив это. Надо будет потом найти эту страницу и обернуть в неё что-нибудь хрупкое. Например — старую надежду. А пока — путь в Тотенвальд. К ней. К ещё одной легенде, которая могла стать союзом.

Или — проблемой, вкусной как смерть.

Земля внизу казалась мертвой. Выжженной дотла. И`ньяру был здесь некоторое время назад. Приложил, так сказать, руку к тому, чтобы армия мертвых, наконец, перешла реку и отправилась убивать. Правда, с месяц назад прилетела весть о том, что дебют был испорчен - у людей оказались зубы. И сильные маги. И еще, если верить слухам, оружие не менее грозное, чем заклинания. Принц предполагал, что королева мертвых после такого пребывает в настроении... ну, скажем, далеком от идеала. Но он знал как - нет, не подарить ей надежду, - поднять дух. Пусть даже он воняет смрадом мертвых тел.

Шпили замка пронзили тучи, как шипы готической короны. Гребень бастиона блеснул внизу, как клык зверя, затаившегося среди заснеженных равнин. И`ньяру прищурился, ветер хлестнул по лицу, и голос его был коротким, как удар:

— Drenak.

Но команда была избыточной. Гарр`Афилада уже чувствовала — чувствовала камень под облаками, кровь под камнем, магию под кровью. Сложив крылья, она рванулась вниз — стрелой, выпущенной из самой сути неба. Земля вздрогнула под её лапами, снег взметнулся, как пепел, и прежде чем ветер утих, принц уже скользнул вниз по чешуе и отступил — неспешно, будто вылезал из собственной легенды.

Её обнажённая фигура проступила сквозь дфлер трансформации — не как женщина, как откровение. На коже — россыпь пепельных теней, в глазах — жар, не погасший даже после полёта. И`ньяру уже расстёгивал сумку. Он предусмотрел всё: не эфемерное платье, а выверенный мужской костюм — по швам, по изгибам, по характеру. Ткань тяжёлая, бархатная, чёрная как крыло ворона, с высокой стойкой и застёжками из металла, будто снятыми с доспехов. И плащ — разумеется. Подбитый песцом, со следом зимы в каждом стежке.

Охрана встретила их у ворот. К счастью, люди. Это упрощало разговор. Те покосились — как косится путник на бурю, ещё далёкую, но уже грозную. Без дурацких вопросов. Лишь: цель визита. И`ньяру не говорил. Говорили уши — вытянутые, острые, как у проклятого рода. Говорил взгляд — такой, от которого кони бьют копытами и жрецы забывают мантры. Этого хватило. Повели. Без раболепия — но и без вызова. Протопили вглубь, в чрево замка, где воздух пах влажным камнем и затхлой славой.

Принц прошёл в главный зал — сквозь череду портретов, где предки смотрели с холстов так, будто тоже опасались встречи. У камина — кресло. И`ньяру опустился в него без тени колебаний. Вольно. Без разрешения. Как в свою крепость. Похлопал по коленям — негромко, лениво, но с тем тоном, в котором чувствовалось всё: привычка приказывать, вкус к власти и тень желания.

— Иди сюда.

А потом — тишина. Огонь трещал. Сумрак зала сгущался, будто подбирался ближе. Он ждал.

Франческу.

В короне из мертвых лепестков. Или, быть может, костей.

Подпись автора

Молитесь, чтобы я был зол. Во гневе я ещё держу себя в руках.

Солнце еще не появилось над горизонтом, но уже озаряло предрассветными тусклыми красками небеса. Адалин, обычно предпочитающая еще крепко спать в это время и просыпаться только от голоса И`ньяру, лежала с головой под тонким покрывалом, прижавшись спиной к эльфу. Она распахнула глаза, попыталась улечься еще удобнее, поджав к груди колени, но сон уже отступил. Это было последнее их утро в лесах Благого Двора.

Адалин прикрыла глаза, поддавшись воспоминаниям последнего месяца. Они с И`ньяру проводили очень много времени вместе, не только беседуя о грядущем, но и упражняясь, летая далеко за пределами королевских садов. Драконица безмолвно двигала губами, думая о словах, которыми И`ньяру пользовался, чтобы направлять ее в нужную сторону.

Адалин уже не пряталась в покоях и подмечала, как служанки следили за каждым ее шагом, как шептались по утрам, когда она выходила из спальни в компании младшего наследника. Бывало, что более смелая из девушек решалась что-то спросить или намекнуть, но в ответ получала что-нибудь загадочное или двусмысленное. Этому Адалин научилась от принца. А еще она переняла способность делать грозное лицо, при этом не скалясь по-звериному. Драконица сдвигала брови к переносице, смотрела исподлобья взглядом, обещавшим убить сразу после ужина, часто на эльфийских лордов и прочую знать. Они словно щипцами старались вытянуть побольше о делах И`ньяру. Подлавливали леди Адалин в коридорах, преграждали дорогу на лестницах, пытались увести в укромный уголок, чтобы очаровать или запугать. Она уже не притворялась глупой эльфийкой, не хихикала и не делала вид, что не понимает, о чем идет речь.

И вот сегодня настал тот день, когда все разговоры подошли к концу, и следовало отправляться в путь. В Тотенвальд, что далеко на Севере. Адалин держалась подальше от тех мест. Мало того, что можно было встретить не самых добрых драконов, которые не только по размеру превосходили ее, но и обладали большим опытом ведения боя, так еще там вряд ли можно было чем-то поживиться. А после бордельных сплетен о том, что там стеной стоят ожившие мертвецы, туда и вовсе не хотелось соваться.

Но судьба решила все-таки отправить и в эти земли. Однако, теперь с Адалин будет И`ньяру, который собирался обсудить свои планы, предложить свои услуги одной тамошней Королеве Мертвецов.

Когда со сборами наконец было покончено, эльфийский принц перенес их двоих на самую северную окраину Леса, до куда доставала еще его магия. Там Адалин приняла свой настоящий облик, и они взмыли в воздух. Перелет драконице не доставил хлопот, на их пути никто не повстречался, кроме одинокой немногочисленной вороньи стаи. Она приземлилась недалеко от старого замка быстро и решительно, не осторожничая. Гарр’Афилада крутила головой, выискивая опасности, но вокруг не было ни души. Она опустила плечо, чтобы ее всадник мог спуститься, и напоследок перед превращением в человека тревожно взмахнула крыльями и втянула холодный воздух, не ощутив сладковатого запаха разложения. Поднятый драконицей с промерзлой почвы пушистый снег ложился на черные волосы, обнаженные женские плечи, грудь, ступни белоснежными мушками и тут же таял. Несколько мгновений Адалин не ощущала холода, но в итоге жар оставил ее, и она обхватила себя за плечи, начав подрагивать всем телом. И`ньяру тем временем предусмотрел все заранее и помог облачиться своей спутнице во взятую с собой одежду. На удивление это было не платье, украшенное россыпью переливающихся жемчужин. Адалин пребывала в восторге, хотя она всегда была равнодушна к одежде, но понимала, что внешний вид собеседника очень важен для всех разумных двуногих созданий.

Новоявленных гостей встретила вполне себе живая охрана. От них не несло падалью, и они даже разговаривали. Эльфа и его спутницу проводили в главный зал, оставили греться у камина. Адалин топталась на месте, оглядываясь по сторонам. Совсем ничего общего с дворцом эльфийского короля, где окна были нараспашку, по извилистым коридорам гулял теплый ветер, а от солнечных лучей не всегда можно было скрыться. Там было светло, пахло свежим хлебом и вином, всё было сверкающе чисто, ни единой паутинки, а тут… Темный камень словно давил на своих жителей, а тени, дрожащие из-за языков пламени, плясали на стенах немыслимыми фигурами. Адалин отвлеклась на голос, позвавший ее. И`ньяру, несомненно, выделялся не только цветом своих волос и фарфоровой кожей, но и острым, угрюмым выражением своего прекрасного лица. Драконица шагнула к нему и приняла приглашение, усевшись к нему на колени. Она положила руку принцу на плечо, чуть приобняв его.

- Ни одного мертвеца, - тихо протянула она. После ее слов двери в залу распахнулись, слуга громко объявил о прибытии своей госпожи, и его тут же отпихнула в сторону следовавшая за ним женщина. Адалин выпрямилась в спине и с интересом уставилась на Франческу. Она ожидала увидеть высокую, крепко сложенную женщину, которая наверняка не раз побывала в битве, и у нее могли быть шрамы даже на лице. Представляла Королеву Мертвецов некрасивой, средних лет, обязательно обвешанной чем-нибудь уродливым и мерзким, а на голове была корона из костей. Но ничего из этого не было. Перед Адалин была молодая красивая женщина с пронзающим взглядом. Без излишеств типа костяной короны, без чьих-нибудь пальцев или ушей, нанизанных на цепь вокруг талии. Или… Что-то иное, но очень подобное. Адалин даже подумалось, что если кто-то из эльфов повелевал бы армией мертвых, то обязательно выделил бы себя из общей толпы какой-нибудь особенной деталью.

Драконица змеей соскользнула с колен И`ньяру, но осталась стоять рядом. Она молча склонила голову в вежливом приветствии и понадеялась, что принц не откажется чем-нибудь перекусить. Хозяйка дома вызвала своих слуг, которые рысью пронеслись по комнате, размещая подносы, кувшины и другую посуду на столе. И совсем скоро Адалин сидела за столом и держала в руке кубок с вином на манер госпожи Орио. Она всё также не раскрывала своего рта, оставив разговоры принцу, а сама отхватила себе кусочек сыра.

Подпись автора

хронология

Она была зла.

И`ньяру знал это не по словам. А по дыханию. По тому, как сжимаются пальцы, когда хотят держать не кубок — горло. Как горят глаза, когда внутри — ничего, кроме праха и расчёта. Франческа. Вся — из мрамора, покрытого инеем. Женщина с кожей свечного цвета и холодом, умеющим обжигать сильнее любого пламени. Смерть на высоких каблуках, венчанная не короной — позвонками своих врагов.

Он смотрел, как она напряглась — коротко, сухо, точно. Как будто внутри кости сжались в предсмертном спазме, а не в акте эмоции. Её жесты были лишены жеманства, а потому становились эротичными. Опасно эротичными. Как нож, оставленный на груди живого пациента. И`ньяру почувствовал, как боль прострелила ладонь — и только тогда отпустил вилку. Перевернул руку — обугленная кожа, чёрная полоса, будто след от поцелуя самой Франчески. Слишком жаркого для неживой плоти.

Он мог бы сказать: "Хорошо." Он мог бы признать, что теперь они трое смотрят в одну сторону: эльф. некромантка. драконица. Vénage à trois. Гремучая троица, способная поставить этот проклятый континент на колени, чтобы он молился — и умирал на слезах мёртвых. Но вместо этого И`ньяру усмехнулся. Легко. Почти по-человечески. Почти.

— Видите ли, какая ирония? — начал Ину, откидываясь на спинку кресла. — Мы, остроухие, подарили людям магию. Как кормящие шлюхи — грудь. Как безмолвные садисты — поводки. Мы взрастили их, чтобы убить. Чтобы сомкнуть пальцы на их шее в самый сладкий момент. До хруста. До выпученных глаз. До музыкального треска шейных позвонков.

Принц поднялся.

— А теперь сидим в лесу и боимся вилок. Железных наконечников. Кухонных ножей. Боимся не укола — ржавчины.

Пауза. Он двинулся вперёд. Не торопясь. Как казнь. Как проклятье, которому некуда спешить.

— Два короля. Один — тонет в вине и постели. Меняет фавориток по сезону. Ласкает полукровок, как будто в них есть искупление за его собственную скуку. Другой — заперт в своём дворце, роняет слёзы по королеве, которая однажды решила, что "договориться с людьми" — это хороший план. Ах, да. Лес. Наш Лес, — И`ньяру почти сплюнул, — теперь больше напоминает оранжерею для трупов, чем цитадель.

Он резко обернулся — взгляд упал на Адалин.

Драконица томилась. Порхала взглядом по столу, как будто под кожей у неё жил огонь, которому не дали выхода. И`ньяру чувствовал её нетерпение так, как чувствуют приближение грозы: по пульсации в зубах и медленному сжатию воздуха. Он подошёл к ней. Не быстро. Но хищно. Встал сзади. Пальцы скользнули по её шее — не грубо. Почти благоговейно. Как по артефакту, из которого можно вытащить пламя. Он чувствовал её кожу — тёплую, живую, вибрирующую. Она была смертельно красива. Губы цвета гнева. Глаза — как ночь, пущенная в погоню. Плечи, на которые можно было посадить армию. Или разврат. Или обоих.

— Ты горишь, — прошептал он ей, не отводя взгляда от Франчески. — Сдерживайся. Скоро всё начнётся.

Адалин была единственной. Пока. Но где-то там, в заснеженных развалинах Айзена, шевелился ещё один. Древний. Красный, как вина, пролитые на тела. Дракон, что обещал. Что должен был. И`ньяру не верил в обещания. Он верил в себя. И в то, что даже дракону можно выжечь на чешуе нужные слова, если подобрать правильный язык. Он знал, как звучит пламя. Он знал, как звучит мёртвая плоть. Он знал, что можно быть связаны — втроём — в нечто большее, чем союз.

И в этот миг, между вилкой и вином, между огнём и льдом, принц знал только одно: он пришёл за властью. И они — его путь.

— Впрочем, — тихо сказал И`ньяру, — слова — это только фон. А я пришёл не с фоном. Не с обещаниями. Я пришёл — с тем, что можно положить на ладонь.

Он отнял ладони от шеи Адалин — мягко, будто закрывал книгу, к которой ещё вернётся, и отошёл к сумке. Та ждала у камина, как верный пёс у ног своего лорда. И`ньяру опустился на одно колено — без суеты, с точностью ритуала — и достал свёрток из чёрного бархата. Принц развернул его прямо на столе, отодвинув посуду жестом почти интимным — как если бы готовил алтарь. На ткани лежали вещи. На чёрной ткани лежали три предмета. Грубые. Странные. Полные силы. Не артефакты — это было бы слишком просто. Это были жесты. Доказательства. Обещания, уже выполненные.

— Это — для вас, Франческа. Не из вежливости. А потому что я не хочу, чтобы у вас была надежда. Я хочу, чтобы у вас была власть.

И`ньяру взял первый артефакт. Печать, словно выдранную из чрева Тьмы, окованную чёрной кожей и тяжёлым серебром.

— Caelish-torh. Печать Бездны. Магия врага — не исчезает. Она становится врагом ему самому. Вода начинает бурлить в сосудах. Земля предаёт шаг. Огонь... становится неуправляемым. И даже сильные маги — те, кто рискнёт — будут прокляты своей собственной энергией. Она взорвётся внутри. Медленно. Без шансов.

Он опустил печать и поднял сферу — прозрачную, с тонкой серебряной нитью, закрученной в спираль. Внутри будто двигалось дыхание.

— Elthemon. Сфера Второго Ветра. В зоне её действия любые сосуды перестают слушаться своих магов. Всё, что они пытаются направить — энергию, волю, поддержку — откачивается к вам. Они думают, что подпитывают своих. А на деле — кормят Тотенвальд. И вашу армию.

Сфера легла обратно. Осталась последняя — деревянная чаша, тёмная, с глубокими, выжженными в рисунке знаками. От неё пахло кровью и утёсами.

— Dren-ei. Багровый Покой. Этот артефакт замедляет разложение мёртвых тел. Сохраняет их плоть пригодной для использования дольше обычного — в разы. Но главное: пока артефакт действует, ни один другой некромант не сможет перехватить управление этими телами. Они — под вашей волей. И только под вашей.

И`ньяру положил чашу рядом. Всё было сказано. Но не всё предложено.

— Это лишь малая часть. Созданное за несколько ночей. Быстро, да. Но не небрежно. Я не приношу тряпок и безделиц. Я приношу инструменты. Для войны. Для победы. Для того, чтобы вы не ждали — а наступали.

Он выпрямился. Его голос не стал громче — но стал глубже. Точнее. Чуть тише. Почти интимным.

— Франческа. Я пришёл к вам — не за услугой. А за союзом. Я хочу, чтобы вы поддержали меня. В моих притязаниях на трон Благого Двора. Я не играю в крылатых богов. Я знаю, что могу победить. Но я хочу сделать это не в одиночку — а с теми, кто тоже вечно шёл по краю.

Эльф посмотрел на женщину. В упор. Не вызывающе — но как на равную. С тем уважением, которое позволяет говорить открыто.

— Если вы встанете рядом — не за спиной, не в тени — я гарантирую вам доступ к лучшим артефакторам моего рода. К мастерским, которые сейчас закрыты. К знаниям, которым тысячи лет. И к оружию, которого ещё не видел этот мир.

Он опустил руку на свёрток. Между артефактами.

— Всё, что я дал — это только первый шаг. Следующий — за вами.

Отредактировано Inyaru (2025-06-14 00:28:31)

Подпись автора

Молитесь, чтобы я был зол. Во гневе я ещё держу себя в руках.

Адалин вздрогнула, когда И`ньяру подошел к ней со спины и положил руки ей на шею. Франческа могла это не заметить, но эльф точно должен был это заметить. Она не испугалась, просто еще не привыкла к прикосновениям подобного рода. Не как к столичной шлюхе, когда ее просто хватали и дёргали за руки. Попроси ее объяснить сейчас свои чувства, она бы не смогла. Не хватало слов. Особенно, когда драконы изъясняются обычно совсем другим языком. Адалин верила ему, не боялась повернуться спиной, подставить шею, верила, что он не причинит ей боль.

Адалин совсем не по-эльфийски повела подбородком. Да, она была нетерпелива. Хотелось лететь, куда укажет принц, прямо сейчас, а он тратил время на разговоры. Для него было всё очевидно – набирал союзников. Драконице все-таки не до конца могла поверить в то, что ему ее одной будет недостаточно. Это как-то даже уязвляло…
- Я буду ждать.

И`ньяру отошел от нее, направился к своей сумке. Адалин повернулась боком на сиденье стула, сложив руки на его спинке и положил на них голову. Она следила за тем, как эльф по очереди вытаскивает заготовленные заранее дары для Королевы Мертвых. Драконица переводила взгляд то с артефактов, то на Франческу, следя за ее реакцией. Адалин ухмыльнулась, заметив каким жадным взглядом эта женщина разглядывала эльфийские зачарованные предметы. Уже можно считать, что она попалась в сеть И`ньяру? Его Высочество ждал окончательного решения Франчески. Адалин приподняла голову и вытянула шею, не желая совсем ничего пропустить. Ни единого словечка, ни единого вздоха или взмаха ресниц.

Франческа произнесла необходимые слова и согласилась заключить предложенный союз. Адалин с ожиданием взглянула на И`ньяру. Он приготовил что-то еще или на этом все приготовления закончены? Как скоро они выдвинутся на людей или на эльфов? Ох, как любил же он оставлять объяснения с Адалин напоследок. Драконица было дело уже зашлась у себя в голове воодушевляющимися представлениями о грядущих победах, о том, как она утопает в золоте королевской сокровищницы, но ее отвлекли слова Франчески. Она продолжила обсуждать артефакты. Адалин прислушалась краем уха и решила, что до общения через расстояния между некромантами ее нет никакого дела. Она потянулась за очередным лакомством, как вдруг затронутая одна тема королевой заставила ее сжать пальцы в кулак и вскочить со своего места. Стул от неожиданного толчка качнулся и грохнулся на каменный пол, покрытый ковром. После событий в трактире, Адалин стала воспринимать подобные запросы слишком близко к сердцу. Драконица угрожающе опустила голову и глядела так, будто собиралась вот-вот выжечь взглядом дыру в самой груди Франчески.
- Драконы - не рабы. Драконы совершают что-либо только по собственному желанию. Нас нельзя подчинить какой-то гнусной магией! - прорычала Адалин, теряя благоразумие и признавая то, кем она являлась. Этот человек перед ней хотел иметь власть над тем, чего не понимал и боялся. Точнее говоря, кого. Да создать связь с драконом непросто, но возможно. Адалин и И`ньяру тому подтверждение. Ему не нужен был заколдованный кнут, чтобы заручиться ее поддержкой. Всего-то стоило немного подумать, но, видимо, люди не могли такое даже представить. Как и эта женщина.
- И`ньяру, это правда? Ты можешь создать подобное? И сделаешь для нее? – почти скалясь, Адалин требовала ответа от эльфа. И в этот миг она почувствовала себя на грани обрыва, готовая сорваться вниз без возможности расправить крылья. Тошнотворное ощущение приближающегося предательства.

Подпись автора

хронология