Hugo of Freiburg, 46

УГО ФРАЙБУРГСКИЙ (КАСПАР ФОН ГЕССЕН)
Архиепископ Фрайбургский, святой при жизни

Jude Law

…Разве смог бы кто-нибудь другой
проделать этот путь?.. (с)

ДАТА РОЖДЕНИЯ, ВОЗРАСТ: 9-й день венца плодов 1516 г., 46 лет
РАСА: полуэльф (официально – человек)
МАГИЯ: маг, менталист-целитель, 50/50, умеет и практикует (официально – не имеет и не владеет)
РОД ЗАНЯТИЙ: глава Церкви Айзена
МЕСТО РОЖДЕНИЯ: Фрайбург, Айзен

РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
Бьорн фон Гессен – (официальный) отец, кайзер Айзена, мёртв
Мария фон Гессен, урождённая Сандавал, - мать, вдовствующая августа
Эйнар II фон Гессен – младший (единоутробный) брат, кайзер Айзена
? фон Гессен – младшая (единоутробная) сестра
? фон Гессен – младшая (единоутробная) сестра

ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖА:
[indent] Наследник, которого так ждали. Дитя, отмеченное дланью Господа. Знак, что Создатель не оставил Айзен, которое десятилетие ведущий тщетную борьбу с самим Дьяволом, по чьей воле мертвецы восставали без счёта против живых.
[indent] Принц, который никогда не был глух к страданиям простого народа. Принц, который, не менее прилежно, чем богословию, учился владению мечом, но твердил отцу, что в самый тёмный час надежда и вера необходимы так же как оружие и припасы, что о поддержании их в подданных следует заботиться не меньше. Принц, которого после возвращения войска из очередного похода искали по столице, пока не нашли в лазарете, где он помогал сестрам милосердия перевязывать раны, читал с едва живыми молитвы...
[indent] Святой кайзер, которого уже ждали, но которого Айзен не увидел, ибо Господь указал ему иной путь служения.
Говорили, от его прикосновений утихала боль, исцелялись раны и даже умирающие в муках покидали мир с посветлевшим лицом. Говорили, принц читает в сердцах, Господь открывает ему чужие помыслы: людей благочестивых – ради помощи в их чаяниях, людей, уступающих в душе своей Дьяволу – дабы не допустить задуманное зло. Говорили и были свидетелями. Ещё в годы его юности. Ныне же любой усомнившийся в глазах людей давно уж станет еретиком, посмевшим покуситься на святого под влиянием Нечистого.
[indent] Ему было дано больше, чем другим, людям и даже наследным принцам прежних времён. И с детства он не сомневался – дано Богом. Так говорила мать, и за ней – все вокруг. Он верил, - как верил и в то, что дар, вверенный Господом, вверен ему ради блага империи и народа. Как верил в предназначение и в то, что с того, кому многое дано, многое и спросится. Верил и уже в отрочестве более всего желал, чтобы ему достало мудрости и сил исполнить предначертанное, оправдать надежды Господа и людей. И изгнать с земель Айзена и из мира в преисподнею то зло, что пришло в облике мертвецов. Изгнать или искупить? Ежели зло это, как полагали всё чаще многие, послано людям за грехи в наказание.
[indent] Ему было шестнадцать, когда они с братом Эйнаром впервые узрели и узнали на себе, на что способно мертвое войско. И с того дня всё чаще задавался вопросами, на которые не мог отыскать удовлетворяющих пытливый ум вместе с полным веры сердцем ответы. Господь не посылает ноши не по силам – ни человеку, ни народу. Как не посылает кары без причин. А ежели Айзен прогневил бы Господа столь сильно, что не было бы пути к искуплению и избавлению от кары, не длилась бы эта битва десятки лет, не было бы уже Айзена вовсе. Значит, есть путь, но до сих пор не найден. Что упускали отец и его военачальники? Что ускользало от святых отцов?..
[indent] Очередной поход на север в 1535 году обернулся поражением и страшными потерями, и помутил рассудок кайзера Бьорна. Последнее было ужаснее первого, народ не должен был видеть своего правителя в отчаянии, кое переступает порог безумия. И народу нужно было что угодно, что не позволит страху полностью сковать души, что сохранит хоть последние угольки тлеющей надежды, что мёртвая армия не несокрушима, что Господь не отвернулся от Айзена навсегда. Наследник трона проводил ночи в молитвах, прося Создателя указать ему, где искать этому средство. За десятки лет, со времен его деда, было перепробовано, казалось, всё возможное. Разве что… попросить помощи у тех, кто никогда не был к людям дружественен, однако жил в мире задолго до них, - эльфов. Не стоило ждать, что они согласятся защищать смертных, без сомнения, но, быть может, они согласятся поделиться знаниями о том, что позволит хотя бы прервать череду поражений? Что они могут пожелать за это? Что может позволить себе предложить им от своего имени и Айзена наследный принц? Может быть, отец увидит ту же возможность? Может, она исцелит его отчаяние? Однако прежде разговора с отцом наследник решил поделиться снизошедшим откровением с матерью, с которой всегда был близок, и… та ночь навсегда поделила его жизнь на до и после. В ту ночь он лишился отца, хотя кайзер ещё пребывал на земле несколько лет после, и себя самого.
[indent] Какое зло он сотворил? Какой столь тяжкий грех совершил, что Господь решил отнять у него всё, чем он жил и во что верил, всех, кого он любил, его собственное имя? Всё это в ту ночь, когда августа Мария поведала своему первенцу собственную историю о том, как искала помощи у эльфов, обратилось в дым. Вся жизнь Каспара фон Гессена, «богоизбранного принца», оказалась ложью. У него никогда не было никакого божественного дара, как и никакого божественного предназначения. Просто огрызки эльфийской магии, полученные из-за подлости древней расы и малодушия его матери, что не пожелала подождать, пока Господь даст ей дитя от законного мужа, как дал после Каспара сына и двух дочерей.
[indent] Ему было девятнадцать, когда Каспара фон Гессена не стало. Впрочем, вернее сказать, когда он узнал, что его никогда и не было. Был только ненастоящий принц без единой капли айзенской крови, который всей душой желал служить на айзенском престоле Господу и людям, уверенный, что этот престол – его судьба от рождения. Тяжёлая, как всегда ноша правителя, но… его. Может ли быть больший парадокс, чем то, что ныне этот принц, заняв другой айзенский престол, окружённый символами веры, служит на нём по-настоящему лишь… Айзену? Готовый переступать и через людей, и через собственную веру, ради страны, любовь к которой так неожиданно оказалась сильнее в темнейший час его души даже любви к родным и Господу. Однако тогда его ещё отделяли годы от святого престола.
Годы, которых могло бы не быть. Тот, кто так желал спасти народ и отца, который оказался только кайзером, но не отцом, от отчаяния, сам оказался свергнут в его пучину сокрушительными материнскими откровениями. «За что мне это, Господи?!..» Он помнит эту бездну до сих пор, помнит все мысли, за которые ныне ощущает перед Господом вину более, чем за все деяния, которые нашли бы грешными многие. Ведь нет греха большего, чем утрата веры, чем ропот на Господа в собственной слабости.
[indent] Он помнит, что не хотел жить. Что если не шагнуть с башни дворца, то чуть помедлить с движением клинка в следующей битве казалось самым лучшим решением, единственным способом избавиться от боли, рвущей сердце и обращающейся в нём ненавистью к самым близким, которые всё ещё были ими, ведь не было других, и гневом на Создателя. Но Господь в милости своей ниспослал просветление разуму и укрепил душу, заставив ненастящего принца вспомнить, что люди, в чьих душах он не давал погаснуть огню надежды, всё ещё настоящие. Земля, которую он хотел защитить, - настоящая. Глас Божий принял форму голоса простого слуги… и этого было достаточно. Ослеплённый собственными переживаниями, он забыл то, что час слишком тяжело для простых людей, но что не должен позволять забывать себе тот, кто с ранних лет постигал божьи законы: должно спрашивать не «За что мне это, Господи?», если уж спрашиваешь, прося ответа, но «Для чего ты послал мне это, Господи?..»
[indent] Вот что Каспар должен был понять теперь. Каков Божий замысел для него? Ведь не может того не быть вовсе. Если Господь допустил, чтобы он появился на свет, чтобы прожил девятнадцать лет наследным принцем великой империи в столь мрачное время её истории, разве может у этого не быть причин? А что если он уже был на верном пути? Да, после истории о том, как его мать получила «помощь» в Эльвендоре, казалось бы естественным навсегда оставить мысль обращаться к последним за помощью к эльфам. Вот того, в который раз осмысляя сквозь потрясение собственную изменившуюся биографию, Каспар пришёл к мысли, от которой в будущем предстояло перевернуться всему обществу как на севере, так и на юге. Если магия способна передаваться от родителей к детям, если она досталась ему от его эльфийского отца, кем бы тот ни был, значит, природа её не столь потусторонняя и, главное, проклятая, как полагали веками? А ежели она не от Дьявола, или, по крайней мере, существует та, что течёт не от него, стало быть и пользоваться ею может быть не богопротивно? Особенно в битве с силами нечеловеческими. И, хотя эта мысль сама по себе не снимала с эльфов репутации расы, не заслуживающей доверия, она порождала следом ещё пару крайне смелых предположений: быть может, причина неприязни эльфов к людям кроется как раз в людском отношении к магии? И, быть может, если продемонстрировать им готовность переосмыслить это отношение, это повлияет на диалог рас? Кроме того, если бы эльфы вовсе не желали взаимодействия с людьми, зачем они все же периодически соглашаются на него? Зачем «помогли» матери таким образом? Зачем им рождение детей-полукровок?
[indent] Вероятно, озвучить всё это перед кайзером было большой ошибкой – Бьорн фон Гессен был не готов принять столь крамольные мысли даже из уст своего «богоизбранного сына». С тех пор Каспар предпочитал свою интуицию иерархии и даже личной симпатии почти всегда, когда интуиция эта подсказывала молчать и действовать самостоятельно. Ибо попытка убедить кайзера стоила ему слишком дорого – он не смог отправиться в Эльвендор сам, как желал. А именно таков был первоначальный план. Но Каспар уже никогда не узнает, что произошло бы, если бы план этот был осуществлён. Возможно, он обрёл знания, каких не имеет до сих пор, возможно, эльфы согласились бы обучить его владеть своей магией и сохранить его тайну, и ему бы не пришлось ждать годы и платить за освоение первой и сохранение последней жизнями только обученных в Академии магов, выбранных для передачи знаний. Возможно, он занимал бы ныне светский престол Айзена вопреки отсутствию на него права по крови, женился после смерти молодой супруги, скончавшейся еще до путешествия в Эльвендор, на эльфийской деве, его племянник Лоран был бы его собственным сыном, а у Айзена уже двадцать лет был бы кайзер-маг и не приходилось бы беспокоиться о лояльности новой элиты короне.
[indent] Однако он был вынужден остаться во Фрайбурге и вверить судьбу переговоров в Эльвендоре брату Эйнару и Хосе Сандавалу, в сердцах и мыслях которых сумел заронить семена собственных невероятных в те годы предположений и идей, поданных божественным откровением, в которое, однако, действительно верил и сам. Он отдал им тогда всё, о чём думал сам и что мог отдать, вместе с планом выдать в случае необходимости кайзеру, королю Кастилии и обоим святым престолам путешествие за плен, если придётся, чтобы заставить их уступить в том, чего пожелают эльфы взамен своей помощи, раскрыв, однако, замысел эльфам, дабы не прослыть вероломными самим. Но раскрыть собственную тайну Эйнару тогда Каспар не нашёл в себе решимости и, будучи чествен перед собой, вынужден признать, что более всего потому, что не был уверен тогда, в чём видит большее благо для Айзена, ещё допуская, что оно будет в том, чтобы надеть не-свою корону. Душа, в то время, быть может, более благородная, чем ныне, противилась мысли узурпировать власть, однако рацио возражало неприятной истиной о том, что благо государства требует готовности поступаться собственной чистотой. Так чего он желает больше – спасения Айзена или спасения собственной души?
[indent] Он выбрал Айзен. Тогда, и выбирал всегда с тех пор. Однако ради Айзена же, а не ради собственной души он отрёкся от престола, когда скончался Бьорн. Ведь, хотя эльфы и не раскрыли правду о нём Эйнару, они могут сделать это однажды, и, даже если обществу удастся привить новый взгляд на магию, известие о том, что святой принц стал кайзером-узурпатором способно будет окончательно подкосить народные настроения и в гражданской войне вместе с войной против мертвецов Айзен погрязнет так глубоко, что даже магия спасёт его вряд ли. Кто-то не поверит, однако тот факт, что это развитие событий наверняка принесло бы смерть ему самому, было для Каспара далеко не самым существенным аргументом. Однако людям было необходимо дать объяснение такому решению. И августа Мария предлагает сыну выбрать для себя другой престол, на пути к которому его репутация прекрасно ему послужит, подкреплённая другими, вполне доступными династии и Марии лично способами и связями. Да, в то время архиепископ-маг потряс бы народ ещё больше, чем кайзер-узурпатор, если бы раскрылся обман. Однако, если эльфы будут хранить молчание ещё хотя бы совсем несущественное для себя время, на святом престоле Каспар успеет сделать для оправдания магии гораздо больше, чем в короне фон Гессенов. Он надеется, что ему хватит времени. Что этого времени хватит Айзену. Богоизбранный принц отрекается от светской власти, сообщая, что Господь указал ему иной путь служения своей империи и народу, и всего через пять лет становится самым молодым в истории архиепископом под именем Уго Фрайбургский.
[indent] Говорят, он согласен был быть, как и все его предшественники, просто «Его Святейшеством», однако не реже, а может, и чаще при дворах и в приходах звучит «Его Святейшее Высочество», а в народе уже давно простое, но полное веры «святой Уго». Говорят, порой получить его аудиенцию может даже самый скромный проситель, а самый скромный приход быть благословлён службой и молитвой святейшего вместе с братией и паствой. Говорят, он истинно спасает заблудшие души, - но лишь раскаявшихся грешников прощает Господь.
[indent] Говорят, что порой руки архиепископа длиннее, а уши острее кайзерских, и тем это опаснее, что до сих пор никому, кто пытался, не удалось посеять раздор между братьями. Говорят, святой престол способен спрашивать суровее Господа. Говорят, никто никогда не видел гнев Уго Фрайбургского, но вызвавшие его всегда дорого платили.
И всё это правда. По-своему. Как и многое другое. Святой престол Айзена хранит много тайн. Быть может, сейчас – больше, чем когда-либо.
[indent] Уго Фрайбургский сделал немало, чтобы стать и остаться ближайшим советником своему брату-кайзеру, а его детям – наставником, каждому – поддержкой и опорой в нужный час. Но не ради них одних – ради Айзена, у трона которого всегда было слишком много желающих обрести влияние ради личной выгоды.
[indent] Балансируя между сакральной дистанцией и святой доступностью, он год за годом являет верующим разные стороны единого Бога, в зависимости от того, что находит необходимым для блага империи в тот или иной момент, руководствуясь в этом в первую очередь собственными представлениями и личными взаимоотношениями с Господом.
[indent] Он никогда не считал себя безгрешным, однако верит, что Господь прощает многие грехи ради исполнения великих деяний во славу Его и на благо людей, ведь порой спасение тысячи душ требует отправить на суд Создателя десять, и, подобно военачальнику, который должен стремиться снизить потери и всё же иметь мужество посылать людей на смерть, тот, кому предначертано вершить судьбу народа, должен быть силен духом достаточно, чтобы быть готов расплатиться за спасение тысяч душ спасением собственной, - и только тогда не лишится Божьей милости. А знаки того, что, несмотря на многие взятые на душу грехи, он до сих пор этой милости не лишён, Уго Фрайбургский за прошедшие годы видел уже не раз. Последние же события преподносят ему подтверждения собственной избранности и верности выбранного пути той глубины и масштаба, о которых не мог помыслить даже он, открывая в час новых испытаний новые детали великого божественного замысла и даруя ответы на самые истовые молитвы со времён отрочества…