Рёв золотого дракона звучал так яростно, так громко… звук заполнил Эвелис изнутри, словно она была пустотелой фарфоровой куклой, хрупкой, незримо дрожащей в тембре этого исполненного гневом рёва. Почему она решила, что дракон не изольёт на неё свою злобу? Это ведь зверь… животное, пусть и умное, но всё же животное, пусть и угодная богу, но всё же тварь, по силе и свирепости которой не найдётся равных.

Эва чувствовала дрожь в коленях, слабость разливалась по всему телу. Голова болела только сильнее, игнорировать это с каждой минутой становилось всё сложнее. Она обмерла от страха и собственной слабости, когда дракон обернул к ней морду, уверенная в том, что сейчас он сожрёт её, а кишки Хосе размотает отсюда и до Альтамиры, но нет.

— Он требует… выходить, — тяжело выдохнул Хосе, приваливаясь к забору. — Что-то мне… нехорошо.

Ноги стражника подкосились, но Эвелис успела поддержать его, помогла опуститься на землю. Наивно было ожидать, что в простом человеке энергии столько же, сколько в талантливом маге. Погасить несколько пожаров — вот и всё, на что хватило сил Хосе, которые вытянула Эвелис. И теперь он на ногах не держится, бедняга.

— Говорит… не мешать…

— Не засыпай.

— Я просто… прикрою глаза…

— Хосе, без тебя я не услышу дракона. Хосе!..

Мужчина провалился в забытье. Эва сжала зубы, давя тошноту, подступившую к горлу. Она уже не помнила, что было у неё на завтрак, но оставлять сейчас это на земле — плохая идея. Перед глазами всё помутилось. Эвелис одной ладонью закрыла рот, другой нашла опору в заборе. Сражение с собственным телом отняло несколько драгоценных секунд, которые могли стоить ей жизни.

И абсолютно точно стоили бы поседевших от ужаса волос, если б ей не было слишком плохо для того, чтобы испытывать страх — острое лезвие клинка ласково коснулось её горла. Сам Андреас подобной ласковостью не отличился, хватка его была деловитой и чуть грубой.

Позорница. На твоей могиле напишут: она не сблевала, но умерла.

Эвелис прижимала к себе тёплого зелёного дракона, едва ли понимая, кого именно держит в руках. Он весь состоял из кожистых крыльев и длинного хвоста. Почему-то в клетке он казался меньше. Или нет?..

Эва вспомнила вдруг, как однажды угрожала Макдаре подпалить ему волосы на заднице, если он… она не помнила, что старший брат должен или не должен был сделать, чтобы она не претворила свою угрозу в жизнь; воспоминание это вызвало у Эвелис тихий смех. Руц грубо тряхнул её.

— Совсем сбрендила? У тебя был шанс уйти, зря ты им не воспользовалась.

Интересно, получилось ли бы у меня поджарить ему мозг?

Золотой дракон зарычал. Пристальный, горящий злым огнём взгляд ярких оранжевых глаз был направлен прямо на них. Резные ноздри расширились, тело начало раздуваться… маленький дракончик истошно забился в руках Эвы, и она инстинктивно прижала его крепче к себе; лапкой он зацепил цепочку, на которой болтался скорпион-амулет, и она порвалась, детёныш скособочился, раскинул крылья, ударив Эвелис по лицу.

Замечательно. Спасибо.

Эвелис знала, чувствовала кожей, что сейчас золотой дракон даст залп этого ядовито-зелёного пламени. Ей не нужно было видеть. Не нужно было чувствовать.

Руц крепче прижал лезвие к её горлу. По нежной тонкой коже потекла капля крови. Эве не было больно. Не было страшно. Дурнота отступила на несколько безумно долгих мгновений, которые Эвелис противостояла яростному драконьему пламени — оно огибало их по бокам, проносилось над головой, жаром обдавало кожу, но не касалось, не обжигало, не вредило.

Сил в ней осталось меньше, но больше — сосредоточенной, собранной в единый пылающий тугой ком ненависти. Она не сомневалась, не гадала, получится или нет; позволив сумасбродной, головокружительной уверенности заполнить её тело наряду с дурным мутным маревом она просто делала.

Всё произошло в один момент.

Борода Жана вспыхнула. Острые языки зелёного пламени охватили его лицо. Мужчина заорал, срывая голос, отбросил арбалет в сторону. Одежды ещё нескольких подручных Руца объяло пламенем, улица заполнилась истошными криками боли. Запястье Руца вспыхнуло острой болью, и он инстинктивно дёрнул рукой прочь от оцарапанного горла Эвы.

Она немедленно воспользовалась свободой; развернулась резко, едва не потеряв равновесие, и с силой ударила коленом в пах. Кинжал выпал из руки Руца. Крики горящих заживо людей терзали уши.

— УБЕЙ ИХ! — крикнула Эвелис дракону.

Окажи им последнюю милость. Забирай детёныша и лети прочь!

Земля вдруг покачнулась и начала уходить из-под ног. Пальцы ослабели, разжались, а потом ухватили лишь пустоту. Отсутствующий взгляд Эвелис стал глубоко удивлённым, когда детёныш дракона, которого, как ей показалось, она выпустила из рук, обратился каким-то зверьком.

Быть такого не может.

Оказавшись на земле, зверёк тут же изогнулся и цапнул Руца. Маг вскрикнул над ухом Эвелис, и в голове у неё зазвенело хуже прежнего. Громоподобный голос золотого дракона ворвался в сознание, сметая всё на своём пути. Сверкнуло в лучах солнца лезвие кинжала.

Пора!

Эва резво отскочила, поворачиваясь лицом к Руцу и тут же беря его на прицел. Сил отчаянно не хватало — ни  на то, чтобы удержать пожар, ни на второго мага, ни на самого Руца, что первым осмелился направить свою магию против неё. Да ещё и так подло!..

На одно бесконечно долгое мгновение они замерли друг напротив друга — распростёртый на земле Руц, спешно вскинувший руку в защитном жесте и Эвелис, готовая вновь атаковать, но ещё не готовая убить — а потом золотой дракон, раскинув большие кожистые крылья, оттолкнулся от земли и взлетел. Она почувствовала это, запретив себе следить за ним взглядом; почувствовала и она, как несётся к ней со спины шквал огня.

Будь сподвижник Руца магом воды, как и он, у Эвелис не осталось бы шанса, но огонь… огонь она не почувствовать не могла.

Это решило всё.

Навстречу атаке Эва вскинула вторую руку. Схлестнулись два пламенных потока в равновеликой борьбе. Со второй её руки беспощадное пламя лилось на Руца — тот отчаянно выдерживал напор за водным щитом, но силы покидали его.

Покидали они и Эвелис. Она сжала зубы, зажмурилась… 

Или я — или они.

---

Порядочного мага-целителя в Вильбоне, конечно же, не нашлось. Вероятно, ближайший был в Альтамире и, по совершенно случайному, но судьбоносному совпадению, носил ту же фамилию, что и Эвелис, да ещё и делил с ней нечеловеческой белизны цвет волос. Вернее, это она делила с ним, как младшая — и как результат его прямого магического вмешательства, но вот фамилию, впрочем, делил с ней он, а не она с ним. Маленький, крохотный, совершенно несущественный плюс бытия законорождённым ребёнком. Благо это перечёркивалось тем печальным фактом, что Эва имела глубокое несчастье родиться женщиной, а от того — вынуждена была на протяжении всех лет своей жизни доказывать всем вокруг, что она ничуть не хуже любого мужчины.

От лёгкой дурноты в теле отвлёк голос Фаро. Местная лекарка, осмотревшая Эву несколько часов назад и постановившая, что баронессе нужны лишь покой, горизонтальное положение и вкусная еда, а угрозы её жизни и здоровью нет, и правда велела не беспокоить.

Эвелис и сама не хотела, чтоб её беспокоили. Никого она видеть не желала. Особенно Фаро… о причинах же этого нежелания Эва думать боялась, гнала мысли прочь и стремилась удерживать перед мысленным взором свои образы отца и старшего брата — оба непременно выразили бы своё негодование её беспечностью пополам с искренним беспокойством.

Впрочем, целитель наверняка есть в замке Карденас, не может его там не быть, и ехать до него ближе, чем до Альтамиры, всего несколько часов… стало быть, есть шанс, что недолго мучиться осталось.

— Брехун, — равнодушно заключила Эвелис и повернулась на бок — спиной к Фаро.

Забота тиа Карлы о том, чтоб незваный мужчина руки-то к огневой магичке не распускал, была трогательной. Ей неоткуда было знать, что Фаро никогда не относился к Эвелис как к женщине. Это и стало прочным фундаментом их странной дружбы.

— Папенька мой в жизни бы не приставил за мной следить такого, как ты, — буркнула Эва. — И возвращалась я с Макдарой…

Брат будет вне себя, когда узнает, что стоило ему расстаться с сестрицей на день-другой, как она тут же наворотила дел: встретила дракона большого, помогла освободить дракона маленького, укокошила двух офицеров мажеского корпуса — слава Богу, ниже её по званию, иначе б догадались отдать ей приказ не вмешиваться — да ещё и горстку их подручных. Впрочем, нет, это на совести золотого дракона…

— Никого не хочу видеть.

Так ведь и не скажешь сразу, хорошо ли, что свидетелей — целая деревня. Не хочется, чтоб менталисты в голову лезли, выясняя, кто прав, кто виноват. Хотя Вороне вон и приглашение не нужно, как к себе домой шастает… второй защитный артефакт на себя повесить, что ли?

Нельзя знать никому, что драконы такое, никак нельзя. Деревенских-то сильно слушать не станут, мало ли чего этот тёмный народ придумает, а вот Эвелис…

— Уходи.