Пробуждение было не из приятных. В голове пульсировала боль, мужской голос ввинчивался в уши раскалённой дагой, шея затекла… потому что задница Эвелис находилась выше уровня её головы — под головой подушек не было, они все были под животом и бёдрами. Холщовое покрывало, тонкое и вместе с тем грубое, неприятно царапало ягодицы, привыкшие лишь к самым нежным тканям.

Когда её позвали по имени во второй раз, Эва застигнутой врасплох кошкой подскочила на постели. Одной рукой она поймала слетевшее было покрывало, чтобы прикрыть свою абсолютную и бесстыдную наготу — если не считать за одежду подвеску с фамильным гербом и серёжки — а во второй руке тут же занялось жаркое пламя; ещё несколько ударов сердца назад мирно спавшая, теперь она была готова разить неугодных.

— А… о. О!.. — она опознала Фаро и увидела в его руках завтрак и воду. — О-о-о!..

Пламя исчезло беззвучно, бесследно. Эва протянула руку к кувшину с водой. Пить ей хотелось страшно, как в пустыне умирающей от жажды путнице. Сложно сказать, что стоило винить в этом — дрянной грушевый сидр, сомнительного качества скорпионовку или же достойную медовуху, которой Эвелис завершила вчерашнее возлияние. Медовухой её угостила подавальщица; женщина была почти вдвое старше, но разница в возрасте совсем не ощущалась.

— Ты мой спаситель, Фаро, — вернув ему кувшин, Эвелис бухнулась голым задом на постель, свесила ноги и забрала себе на колени поднос с завтраком, неведомым женским колдовством удерживая покрывало на уровне подмышек, чтобы скрыть от Фаро всё то, что ему видеть было совершенно не обязательно.

Они встретились здесь, в Вильбоне, в полутора днях пути от Альтамиры. Эвелис уговорила Макдару возвращаться в столицу без неё, потому как она в надёжных руках, да и в обиду себя не даст — мало в мире дураков, что готовы рискнуть поднять руку на огневую стихийницу. Сейчас же решение спровадить брата казалось неразумным. Кому лечить её похмельную головную боль?

Эва тяжело вздохнула, чуть щурясь от боли и впилась зубами в сочную колбаску. В деревянной плошке, кроме колбасок, были варёные яйца, и стручки пареной спаржи,  рядом в глубокой миске лежала гроздь свежего винограда. Желудок содрогнулся в сладчайшем экстазе, предвкушая скорую сытость. Цепким взглядом Эвелис обвела комнату. Вот её верхняя асимметричная юбка, почти открывающая колени, вот удобные бриджи, вот проклятый корсет, модное нововведение, якобы поддерживающее осанку, а на деле сплющивающее грудь и вызывающе подчёркивающее талию…

…а вот одежда подавальщицы. Не хватает только её плаща, но плащ — не единственный отсутствующий элемент гардероба. Кое-чего недостаёт и в вещах Эвы.

Губы Эвелис изогнулись в ухмылке. В памяти постепенно восставали воспоминания о прошедшей ночи.

— Отсюда открывается отличный вид на ратушу, не так ли, друже? — спросила, расправившись с первой колбаской. Закинув пару виноградин в рот, Эва продолжила: — Особенно на её шпиль.

Подпись автора

Эвелис ещё раз приложилась к кувшину. Головная боль постепенно стихала. Возможно, дело не только в выпитом минувшим вечером, но и в позе, в которую она ненароком заняла. Ночью ей показалось, что лежать так вполне удобно, мягко, пусть и необычно немного, но с утра выяснилось, что несколько часов без движения лежать в позе “задом кверху, головой вниз” — не самое мудрое решение.

Завтрак быстро исчезал, находя своё последнее пристанище в её трогательной, почти хрупкой миниатюрности. Рядом с Фаро можно было не жеманничать, не соблюдать бессмысленные приличия — что он, не знает, что девочки тоже едят? Да, иногда руками. Ещё и глаза закатывают от удовольствия, и постанывают, потому как колбаски удались особенно хорошими. Не слишком жирные, но при этом сочные, с какими-то травами…

— Не так уж я и напилась, — тихо фыркнула Эва. — Я себя контролировала.

Это первое, чему учат огненных стихийников — самоконтролю. Эвелис теряла его несколько раз в жизни. В первый раз это случилось, когда проявился её дар… можно сказать, что он и проявился из-за того, что она вышла из себя. Второй раз — целая череда вторых разов — пришлась на сезон хлебов тысяча пятьсот пятьдесят третьего года в первые недели после смерти Маргариты. Эва помнила обуявший роскошные покои лютый пожар и саму себя, готовую сгореть в этом адском пламени, лишь бы не чувствовать боли от потери мамы; тогда в себя она пришла лишь потому, что разверзнувшийся ад вошёл Диего. Отец привёл её в чувство, успокоил. Она погасила огонь, а потом долго плакала в его объятиях.

Чуть позже досталось и Макдаре. Эвелис резко развернулась, кипя от боли и гнева, и, отзываясь её чувствам, полдюжины огненных стрел разлетелись в разные стороны. Одна из них угодила брату в грудь. И он зачем-то оставил себе шрам на память — гладкий и круглый, аккурат напротив сердца.

— Не школа, а Академия, — хотелось приложиться к кувшину ещё раз, но Эва решила повременить, иначе в животе не останется места для завтрака. — И слава Богу, что это не монастырь для благородных девиц, — вторую по счёту колбаску она ела медленнее. Хотела не проглотить её, едва жуя, а насладиться вкусом. Колбаска того заслуживала. Эвелис тоже. — Я бы ещё до расцвета с тоски померла, если б не Академия, — ещё несколько виноградин и тихий, почти сытый вздох. — Ты видел когда-нибудь вблизи женские панталоны?.. Там напротив женских прелестей здоровенный вырез, чтоб справлять нужду, не раздеваясь. А то раздеваться, понимаешь ли, непристойно… а вот эта вот дырень… это… техническое отверстие!.. оно разве пристойно, скажи мне?.. Пусть полюбуются, — она заливисто рассмеялась. — Я нахожу такой вырез весьма… эротичным.

Подавальщица тоже нашла его весьма эротичным. А потому Эвелис решила поделиться этой эротичностью со всем миром — и вскарабкалась аж на крышу ратуши, сверкая под юбкой всеми своими непристойными местами, которые в густой ночной тьме едва ли кто-то бы разглядел и оценил.

— Как умудрилась, как умудрилась… не могла уснуть после Мари, решила прогуляться, проветриться… а там лестница с той стороны ратуши, видать, крышу перекладывали не так давно.

Лестницу после себя Эва, конечно же, убрала. Причём убрала радикально — её пепел смешался с землёй и травой.

— Надо будет вернуть Мари её одежду… она ушла от меня в одном лишь плаще, — и Эвелис улыбнулась так невинно, словно разговор шёл о погоде и шахматах. — Надеюсь, мы тебе не помешали?

Подпись автора

Описание эльфийского нижнего белья заинтересовало Эвелис. Она сразу же представила, как выглядела бы в подобном непотребстве — и представленное её вполне удовлетворила. Разулыбавшись, она наклонилась ближе к Фаро, не забывая придерживать край грубого покрывала на груди:

— Не буду спрашивать, как тебе удалось это узнать… но если будет возможность… не облагодетельствуешь ли меня комплектом или двумя?..

Голова почти полностью прошла. Когда последняя крошка завтрака исчезла, Эва вновь потянулась к кувшину, намереваясь выпить воды так много, чтоб она у горла начала булькать — от похмелья ничего лучше ещё не придумали; впрочем, даже если это не похмелье, а последствия сна с неестественно изогнутой шеей, вода лишней не будет. Главное ничего не подхватить от неё, но даже если и да, это не страшно. До Альтамиры рукой подать, Макдара быстро приведёт сестру обратно в чувство.

— Дракон в сарае? — удивилась Эвелис и облизала губы. — Чтоб он там всё спалил?.. — не из камня же сараи в этой деревне стоят? Впрочем, если этот сарай принадлежит магу, да ещё и огненному, то быть может всякое. — Если и правда поймал, то это, наверное, очень маленький дракон… и на людях лучше не называй их тварями, они теперь богоугодные. Мало ли кому в голову придёт выслужиться и донести на тебя за “ересь”.

Чудо в виде дракона, спалившего полчище мёртвых у Аббатства Святого Луки, Эвелис довелось увидеть воочию — она входила в число офицеров мажеского корпуса, сопровождавших Адриана Альтамирского. Помимо множества церковников и собственно офицеров в свиту входили и благородные кабальеро, но мечом и стрелами от мёртвых не отобьёшься. Впрочем, и несколько огненных файтеров вряд ли бы сдюжили с той ордой… так что дракон был весьма кстати.

— Отвернись, мне нужно одеться.

Натягивая на себя одежду, Эвелис продолжала думать об Андреасе и драконах. Драконьи острова отсюда недалеко, но какого размера должен быть дракон, чтобы человек — неважно, что маг — осилил поймать его?

— Слушай, маленькие драконы умеют выдыхать огонь? А летают сразу? Поможешь корсет затянуть сзади?..

Не то чтоб Фаро должен был знать ответы на такие вопросы, но путешествовал он много, может, слышал что-то от людей бывалых?.. Эвелис знала, что её отец бывал на драконьем острове и видел настоящих живых драконов, но это всё, что было ей известно, подробностями он никогда не делился. А зря! Возможно, сейчас эта информация была бы очень кстати.

— Наверное, это какой-то маленький дракон, если он вообще есть, — о самом Андреасе Эва не знала ничего. Даже имя его было ей не шибко знакомо, что неудивительно, если он был старше её лет эдак на пять или больше. А магов в мажеском корпусе Кастилии хватало, да и не все были в столице, многие возвращались в родные места. — Большого бы он не поймал, да? А если маленький, то как прилетел сюда… Хотя, может, тот маг сам на драконий остров отправился? — она завязала последние шнурки. — Вот делать ему было нечего… хотя знаешь, мой отец в молодости посетил Абрасадор. Жаль, не рассказал толком ничего.

Эвелис подхватила одежду Мари. Искать подавальщицу отчего-то не хотелось. Лучше оставить эту одежду у кормчего, он наверняка сам ей потом передаст, ну или Мари сама заберёт, не единственный же это её комплект одежды?.. Пожав плечами своим мыслям, Эва кинула чужие тряпки на постель.

— Пойдём, покажешь, где там этот сарай расчудесный, который дракона может удержать, — Эвелис толкнула дверь комнаты и оглянулась на пороге. — Ты сам-то поел? Как думаешь, если взять совсем крошечного дракона или даже яйцо, чтоб оно вылупилось у человека дома, получится ли вырастить его как питомца? — или как здоровенный летающий огнемёт, сжигающий мертвецов по команде. — Или сколько волка не корми, он всё в лес смотрит? Не хотелось бы быть сожранной драконом… Этот Руц — он какой именно маг?

Отредактировано Evelys Medina (2025-05-20 12:22:40)

Подпись автора

Эвелис знала, что Фаро жил с эльфами, но никогда не спрашивала, как так вышло, а сам он прежде не упоминал и она с уважением относилась к тому, что друг не желает сию же минуту вывалить все подробности своего прошлого; сама Эва тоже о многом умалчивала — пусть её происхождение и жизненный путь были достоянием общественности в виду высокородности, о своей семье в подробностях она не распространялась, как и о себе самой была готова рассказать не всё и не всем.

Заострённое ухо Фаро больно резануло по глазам; больше похоже на человеческое, чем на эльфийское, но всё же. Эва едва приметно сощурилась. Она знала, что так быть не должно — четверо из семи её братьев и сестёр были рождены эльфийками, и у всех четверых уши были самыми обычными. Об эльфийской примеси в их крови говорил разве что цвет их волос, редко встречавшийся у людей, но и тот унаследовали не все. Так, например, Мэйлир был маленькой копией Диего.

Раньше ей не доводилось глядеть на уши Фаро, те были вечно прикрыты копной светлых волос. Уверенно ведя друга за собой к выходу из этого постоялого двора — по-своему недурственного — Эвелис думала так же и о том, что не видела, чтоб Фаро хоть раз использовал при ней магию. Полуэльфы всегда рождаются магами, но учили ли его хоть чему-то?

— Довольно милостиво со стороны твоей матушки, — заметила Эва, отдавая кормчему серебряную монету. — Мог бы и дальше оставаться в рабстве у эльфов.

Это объясняло многое. От отца Эвелис знала, что к полукровкам жители Леса относятся ничуть не лучше, чем к обычным людям — примерно как люди относятся к домашней скотине. Можно, конечно, привязаться к красивому жеребцу, даже по-своему полюбить его, но если в пути он сломает ногу, его всё равно добьют, чтоб не мучился, и вскоре забудут, заменив новым.

Фаро давно уже не в Лесу, эльфийское очарование не должно на него, вроде бы, действовать, но, видимо, проведённое среди них время что-то повредило в его голове. Эльфы то, эльфы сё, а вот эльфы, а у эльфов, а когда эльфы, а где эльфы, ах эльфы мои эльфы!..

Тьфу, — Эвелис бросила на друга нейтральный взгляд. — Наверное, его просто не учили. Или он склонен к артефакторике. Вот и сделал себе какую-нибудь побрякушку, из-за которой мы видим его уши… такими.

Объяснение устроило Эву, но не до конца. Сомнение продолжало скрестись в чертогах разума, в дальних его углах, заметённое туда беспощадной волей.

— Крестьяне совсем пьяные были? — поинтересовалась Эвелис. — Я думала, про магов каждому дураку известно.

Свою кобылу она решила забрать позже, когда разберутся с этой историей с драконом. Пусть постоит пока у коновязи, там её и поят, и кормят, волноваться не о чем.

Полуденное солнце било в глаза. Эва щурилась, пока не привыкла к яркому свету. День был знойным, но ветер облегчал пребывание на открытом воздухе, хоть и пытался растрепать волосы, собранные в тугую строгую причёску, не особо пострадавшую даже после бурной ночи. Уложиться волосок к волоску можно будет и позже, когда придёт пора продолжить путь в Альтамиру.

Нужное подворье нашлось через четверть часа. У невысоких ворот стояло шестеро мужчин, переговариваясь о чём-то оживлённо, но негромко: лишь размашистые, отрывистые жесты свидетельствовали, что обсуждение идёт горячее. Один был лыс и с русой бородой, у другого в каштановых волосах проскальзывала рыжина, остальные четверо были черноволосыми, что типично для здешних мест, но с хвостом оказался только он. Андреас Руц.

— Он? — уточнила Эва у Фаро и, получив кивок, спокойно подошла к группе.

Взгляды пятерых — недоумённые, заинтересованные, враждебные — Эвелис проигнорировала. Отребье её сейчас не интересовало. Они и без того отнесутся к ней предвзято, потому как женщина; её благородное происхождение их едва ли беспокоило, пока рядом на стояло хозяина с кнутом.

— Знаменитый святой Андреас Руц, верно? — соблюдать приличия она не сочла нужным. Не хотела тратить на это время. Здесь не оценят все тонкости этикета.

Мужичьё переглянулось. Лысый бородач нехорошо ухмыльнулся. Эвелис увидела это боковым зрением, продолжая смотреть на Руца, и мысленно отметила, что в случае чего стоит избавить несчастного от бороды.

— К вашим услугам, — голос Руца был спокойным, в нём слышалась мягкость, но Эва не поверила ни этой мягкости, ни этому спокойствию. — Не такой уж и святой, но это не так важно. А вы?..

Эвелис завела руки за спину, пальцами левой обхватила запястье правой. Руц обратил на это ровно столько внимания, сколько положено — опустил взгляд на краткий миг, а после вернул его к лицу Эвы.

— Баронесса Эвелис Медина, мажеский корпус Кастилии.

Маг оставался спокойным. Признавая и уважая нежелание Эвелис вступать в какой бы то ни было физический контакт, он легко поклонился ей.

Не растрачивая время на любезности Эва сказала:

— Признаться, мне не очень интересно, как вы дурачите доверчивых крестьян. Но вот байка про дракона меня заинтересовала…

По тому, как быстро и нервно переглянулась неказистая “свита” Руца можно было предположить, что дракон всё же действительно существует. Но полной уверенности не было.

— Так что же, есть он? Я бы взглянула.

Эва обезоруживающе мило улыбнулась. Невысокая, тонкокостная, по своему очаровательная, она мгновенно преобразилась, словно снимая с себя маску холодного офицера и выпуская наружу ещё молодую и любопытную донну. Руц воспринял эту перемену как должное, а вот лысый с бородой принял это за слабость:

— Мы б тож кой на чего взглянули.

— Жан, — строго одёрнул Руц. Эвелис он ответил голосом вновь спокойным и мягким. — Прошу простить, сиятельная донна, но экскурсий к дракону не предусмотрено.

Эвелис посмотрела на Фаро, словно спрашивая, хочет ли он идти дальше или предпочтёт не связываться с Руцем и его окружением. Фаро едва заметно качнул головой в отрицательном жесте.

И тогда Эва впервые за всё время посмотрела на Жана открыто, уже не улыбаясь.

— Не жарковато ли для такой бороды?..

Подпись автора

Руц поступил очень мудро, отпустив свою кодлу в дом. Терпение никогда не было сильной стороной Эвелис. С годами она научилась владеть собой, но образчицей добродетельного терпения всё ещё не являлась. Если бы бородатый подручный отпустил очередную колкость, Эва бы не отказала себе в удовольствии спалить его бороду. И волосы на заднице. Годы тренировок прошли не зря!

Слова Фаро о потенциальной матери похищенного детёныша были следующим аргументом, к которому хотела воззвать Эвелис перед тем, как засучить рукава и пустить в ход магию — ну или шпагу с дагой, тут уж как получится — но друг опередил её. Прислушаться к доводам рацио Руц не пожелал, а потом отвесил издевательский поклон и удалился.

Какой же он всё-таки мерзкий…

— Что теперь? Предполагаю ты со мной в Пенебру не захочешь, там кроме как лошадей покупать делать нечего.

Эва согласно кивнула. Остаться в деревне надолго она не могла — Альтамира ждёт, брат будет волноваться, кот-то из родичей всенепременнейше прочитает лекцию, суть которой будет сводиться к тому, что негоже ей разгуливать по Кастилии без сопровождения опытного сосуда. Ну так, на всякий случай, мало ли что.

— Я всё ещё могу превратить это подворье в Кулдинферн, — лучше так, чем если прилетит злобная мама-дракон и обратит в выжженное пепелище не только эту деревню, но и несколько соседних. А там и до Альтамиры недалеко… Дикий зверь есть дикий зверь, мало ли в какое ухо ему дурь ударит. — Или мы можем проникнуть ночью. Лучше вернуть детёныша его мамаше, пока она сама его не нашла — и всю деревню с ним вместе.

Покидать деревню так быстро не хотелось. Быть так близко возле настоящего дракона и не увидеть? Не коснуться? Не восхититься? Эвелис хорошо помнила дракона в небесах над аббатством близ Шатиёна. Помнила, какой разрушительной может быть эта сила, объявленная чудом господним.

Когда Фаро усомнился в том, что “ящерицы” кого-то выращивают, Эва горячо возразила ему:

— Даже скорпионы детей на спине носят. Они очень заботливые. А тут целый дракон! — существо более сложное, чем какой-то скорпион. Значит, и о потомстве печётся серьёзнее. — И ты сам сказал, что они не умеют летать и дышать огнём, когда маленькие, значит, рядом будет мама-дракон. Или папа-дракон. Или оба, не приведи Господь!

---

Приводя себя в порядок перед дорогой Эвелис думала о драконьих яйцах. Взрослый дракон большой, она сама это видела. Какого размера яйцо может отложить самка? Почему детёныш вылупляется беспомощным? Что мешает ему дозревать в яйце, пока не станет самостоятельным? Смилодоны с волками — хищники, но их детёныши слабы и слепы; телята с жеребятами бегают уже через час после рождения, потому что не хищники. Вторым нужно убегать от первых, пока первым никто или почти никто не угрожает и они могут позволить себе быть слепыми и глухими.

Но ни те, ни другие не вылупляются из яиц. Драконов верней сравнивать с ящерицами, да кто ж этих ящериц изучает подробно? Может, в королевской библиотеке найдётся парочка-другая трудов авторства энтузиастов, у которых хватило ума и терпения за ящерицами наблюдать и всё записывать.

Эвелис не обнаруживала в себе тяги к драконам сверх той, что пробуждала в ней близость Абрасадора, но прошлое лето всё изменило. Увидев воочию живого дракона — настоящего взрослого живого дракона! — она не могла не думать о них.

Размышления прервала девчушка лет тринадцати, ворвавшаяся в покои так резво, будто случилось что-то из ряда вон.

— Там, на церкви, сидит дьявол!.. Точнее — этот, змееще поганое!

Эвелис открыла было рот, чтобы одёрнуть девочку — никакие они теперь не змееща поганые! — но та продолжила тараторить.

— Погоди, ты хочешь сказать, что на церкви сидит дракон? — уточнила Эва, сохраняя внешнее спокойствие в то время как внутри всё холодело. Значит, доигрался Руц! Допохищался! Это точно за тем детёнышем его мать прилетела, иного варианта и быть не может! — Передай своему папеньке, чтоб больше ни капли в рот, не то ещё не такое привидится. Ты сама-то дракона видела?

— Видела, госпожа маг! — в глазах девочки встали слёзы. Она расплакалась, бледная от страха. — Вот вам крест, видела, сидит на церквушке-то нашенской!..

— Ясно… — Эва поднялась с постели. Косу доплести не успела, да и ладно. — Сиди здесь… нет, лучше в погребе спрячься. Туда пожар не доберётся, если…

Если дело станет совсем худо.

Дракон действительно сидел на церкви. Чешуя сверкала ярче расплавленного золота. Он был меньше того, что спалил орду мёртвых у аббатства, но всё ещё достаточно большой. Определённо больше, чем любое животное, которое Эва когда-либо видела. Ей подумалось, что даже если дракон ляжет, его плечо окажется выше её макушки.

В Академии огненных файтеров готовили ко многому, но главным образом — ко встрече с неупокоенными мертвецами. Инструкций на случай встречи с драконом никто не выдавал.

Площадь быстро опустела. Пожалуй, даже ещё до того, как там появилась Эва. Спиной она чувствовала взгляды людей, подсматривающих через щели в ставнях. Как привлечь к себе внимание дракона? Кис-кис-кис? Как к нему вообще обратиться? Донья драконица?

Эвелис с трудом подавила желание перекреститься. Этим делу не поможешь.

Пасть, лапы и хвост, — несмотря на то, что драконов объявили отныне угодными богу созданиями, Эва была уверена, что с этой конкретной особью ей придётся… познакомиться поближе, а раз так, то нужно сразу понимать, какие части тела несут наибольшую угрозу. А какие — уязвимы. — Глаза… чешуя на животе? Нет, чем я её пробью, шпагой? Смешно. Может, если вернуть её пламя ей же в глотку да поглубже…

Эва сложила ладони у рта и крикнула:

— Я знаю, где твой детёныш!

Она понятия не имела, действительно ли у Руца есть тот детёныш. И не особо понимала, как сейчас поведёт дракона за собой. Но всё равно, сделав пару шагов назад, жестом поманила зверя за собой.

— Слазь с церкви! Пойдём, я покажу тебе!

Пока Эвелис здесь, спалить деревню не получится: она будет гасить драконий огонь. Людей в округе хватает, без сил не останется. Главное не попасться в зубы или когти.

Эва сделала ещё шаг назад, продолжая стоять лицом к дракону.

— Иди сюда! Ко мне!

Или лети сюда? Как правильно-то? Господи! Лишь бы без жертв… надеюсь, Фаро уже уехал.

Отредактировано Evelys Medina (2025-06-03 18:46:47)

Подпись автора

Ситуация всё больше походила на дурной горячечный кошмар. Нестерпимо красочный и прекрасный, но всё же — кошмар. Брови Эвелис дрогнули в немом удивлении, когда дракон показал на неё лапой. Этот жест был слишком осмысленным даже для умного зверя. Насколько разумны драконы? Зачем этот конкретный тычет в неё лапой, чего хочет?

Надеюсь, это не значит, что она мной отобедает.

Эва растерянно глянула на священника, что тряс крестом на дракона. Дракону, объявленному в начале года богоугодным созданием, было ожидаемо всё равно.

— Вернитесь в церковь сейчас же! — крикнула Эвелис. — Это приказ!

Священник обернулся на неё. На миг Эве показалось, что сейчас он и в её сторону начнёт трясти распятием, но он лишь замер на несколько секунд и снова посмотрел на дракона, потом на неё…

— Я офицер мажеского корпуса Кастилии! — терпение она теряла быстро. В качестве небольшой демонстрации меж пальцев засверкали яркие всполохи пламени. — Марш в церковь!

Повторять в третий раз не пришлось.

Когда к Эвелис подошло двое стражников, она подумала, что, если выживет, надо повесить на себя табличку: “Баронесса Эвелис Медина”. Впрочем, будет ли толк? Чернь читать не умеет, а человек образованный поначалу спросит, как следует обращаться. А то всё госпожа маг да госпожа маг…

Стражник докладывал, а брови Эвы поднимались всё выше и выше.

— Дон дракон? — приятно знать, что, даже сбрендив с ума окончательно, некоторые люди сохраняют воспитание. Не просто дракон, а дон дракон! — Говорит? Да что вы тут, все маточных рожков объелись?! — Эва начала злиться. Смелости молодому стражнику это не добавило. Он опустил взгляд, серея от ужаса, и промямлил что-то. — Как звать тебя, болезный?

— Хосе.

— Живот у тебя не болит, Хосе? Корчей не было?

— Н-нет…

Помойный кобель… нет, таких слов дракон точно знать не может. Разве что от моряков нахватавшись, но ими, оказавшимися в поле зрения, драконы предпочитали лакомиться, а не новые слова разучивать. Они же… ну, драконы? Звери. Большие чешуйчатые огнедышащие твари божьи, а не люди.

Почему кобель? Разве это не самка? Хотя что мы знаем о драконах, может, у них и самцы заботятся о потомстве… нет, погодите, я разве уже допускаю мысль, что драконы разумны? И заставляют людей слышать себя? Драконы-менталисты?.. А дальше что, свиньи научатся летать?

Эва пристально глядела на дракона. Он не выглядел враждебно, но и дружелюбия не проявлял. Продолжал сидеть на церкви и щериться. Может, то, что Хосе и некоторые другие слышат дракона это ещё одно чудо господне? Как тогда у аббатства под Шатиёном… хотя тогда дракон ни с кем не говорил, лишь прилетел и спалил орду мертвецов.

— Ей… ему нужен детёныш, но я не могу уйти, — сказала Эвелис. — Если дракон начнёт жечь деревню, мне нужно быть рядом, чтобы гасить пламя. Пока что он ничего не сжигает… но что, если начнёт, когда я уйду?

Отдаст ли Руц и его прихвостни детёныша дракона вот так запросто? Эве казалось, что нет. Значит, придётся сражаться. Их больше, все они — мужчины, значит, на относительно равный бой со шпагами и всеми подручными средствами можно не рассчитывать, придётся использовать магию.

Значит, один маг против другого. Как далеко готов зайти Руц? Как далеко готова зайти я? Что, если дойдёт до смертоубийства? Это даже не дуэль, это…

Файтеров учили сражаться с мёртвыми, остальных — помогать, исцелять, учить живых. Сражаться с драконами в Академии не учили. Да и нужды пока что нет, золотой дракон ведёт себя… достаточно спокойно? Если предположить, если на секундочку принять, что он действительно “говорит” и его слышат некоторые люди… Эвелис была уверена, что ему нужен детёныш. Стоит вернуть мальца папаше — или всё-таки мамаше, кто их разберёт? — и он отправится восвояси, никто не пострадает.

Я сошла с ума, если всерьёз думаю о таком.

— Допустим… предположим… — пробормотала Эва себе под нос. — Хосе, дон дракон тебе говорит ещё что-нибудь?

Подпись автора

Много ли люди знали о драконах?.. Лишь разрозненные факты, очевидные всякому, кто хоть раз сталкивался с драконом воочию или слышал чужие байки: чешуя у них разноцветная, как и пламя, лапы может быть две, а может — четыре, но крылья обязательно, зубищи у них ростом с целую Эвелис, а питаются они всем, у чего сердце бьётся, не делая различий меж людьми и домашней скотиной. Принцесс, говорят, подворовывают и яйца несут.

Все эльфы были магами, некоторые из людей тоже, но что насчёт драконов? Что, если им тоже доступна магия? Что, если они разумны почти так же, как и люди?

Дракон-менталист? Я и правда об этом думаю?

Эвелис посмотрела на Хосе, стараясь не выдавать ни лицом, ни взглядом той растерянности, что ощущала. Ещё есть надежда, что это дурной сон — перепила медовухи да трахнулась головой хорошенько об ратушу, когда исподнее на шпиле развешивала…

— Он ещё и обзывается. Чудесно.

Ничего чудесного в этом, конечно же, не было. Как ничего чудесного не было и в арбалетном болте, полетевшем в дракона со стороны реки. Хосе тут же уведомил Эву, что дракону это не нравится, а что не нравилось дракону, то не могло нравиться и Эвелис, всё ещё желающей сохранить гостеприимную деревню в хотя бы относительной сохранности, не обратив ни одну из её частей в пепелище.

— Убрать оружие! — рявкнула Эвелис. — Не ярите дракона!

Тысячу раз мудры были древние — не будите спящего дракона! А этот даже не спал, его тем более следовало обходить десятой дорогой, а не пытаться попасть болтом в глаз, единственное его уязвимое для человеческого оружия место.

Эва так привыкла, что её приказов слушаются беспрекословно, что, столкнувшись с открытым неповиновением, не удержалась — удивлённо взметнулись брови, во взгляде мелькнул гнев пополам с немым вопросом “вам жить надоело?”. Второй болт полетел в дракона. В ответ на это Эвелис выпустила огненную стрелу под ноги людям, которых не так давно встретила вместе с Фаро.

— Ни шагу дальше, если жизнь дорога! Опустить арбалеты! Не провоцируйте дракона!

Лысый бородач Жан широко ухмылялся. Андреас Руц стоял рядом с ним, смотрел на дракона алчущим взглядом и улыбкой до того поганой, что у Эвелис вдоль хребта пошёл холодок. Руц улыбался как безумец. Что может быть хуже мага, потерявшего рассудок?

Арбалеты они не опустили, но и дальше двигаться не стали, вняв предупреждению Эвелис. Её не покидало ощущение неправильности всего происходящего. Угроза — дракон, а не люди. Но дракон здесь из-за того, что похитили его детёныша, значит, виноваты всё же люди… которые вместо того, чтоб отпустить чужое дитя, гневили почём зря его отца.

— Он ничего нам не сделает, — сказал Руц. Впервые за всё время он посмотрел на Эвелис. Вид у него был торжествующий. Он подал знак и из-за его спины вышел высокий худосочный деревенский мужик с небольшой клеткой в руках. — Если не хочет, чтоб я убил детёныша, — тут он сложил ладони у рта и крикнул золотому дракону: — Эй ты! Ты ведь не хочешь, чтобы из-за тебя подохла эта кроха?

Говорит с ним, как с разумным…

Эвелис вконец перестала понимать, что происходит. Она не знала, чему ей удивляться теперь, безумию ли Руца, маленькому светло-зелёному дракону в клетке или тому, что все вокруг вдруг свято уверились в разумности драконов настолько, что слышат в голове их голоса и даже обращаются к ним.

Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя…

Невесть почему уверенный, что дракон не нападёт на них, руц сделал было шаг к Эве, и она, прервав мысленную молитву, вскинула правую руку, возвращаясь в боевую стойку; предупреждающий залп она уже дала, и все последующие будут, вероятно, на поражение.

— Не вынуждай меня.

— Не хотелось бы, — Руц то и дело поглядывал на дракона. — Негоже одному магу с другим сцепляться. Разве нас этому в Академии учили?

— А разве учили нас воровать драконят, чтоб навлекать гнев их родителей?

Руц пожал плечами. В этом жесте было столько равнодушия, столько снисходительной уверенности в себе…

— Порочность средств мы исправляем чистотою цели. Мне нужен этот, взрослый. По доброй воле он не согласится сделать то, чего я хочу, поэтому… — маг улыбнулся. Радостно. Учтиво. С ноткой безумия. — Мне бы не хотелось ввязывать тебя в это. Как насчёт развернуться и уйти?

Эвелис молчала. Хосе переступил с ноги на ногу и тихо шепнул ей:

— Госпожа, нам-то что прикажете делать? Не подумайте дурного, но не хотелось бы промеж магов-то…

— Тут стой и помалкивай.

Руц картинно вздохнул.

— Что же… возможно, если я расскажу тебе, что задумал, ты согласишься не мешать мне?

— Возможно.

— Ты ведь не знаешь, что драконы разумней обычных животных, верно? Конечно, не знаешь, откуда бы… иной дракон разумнее любого человека, — снисходительность в голосе мага раздражала Эвелис, но лучше знать, что он задумал, чем не знать. — Вот этот, — он небрежно махнул рукой в сторону золотого дракона, — вполне себе разумный. Большая удача!..

— Не отвлекайся.

— Не так давно мне в руки попал любопытный манускрипт за авторством одного монаха. Оттуда я и узнал о драконах много нового. Мне особенно понравилась та часть, в которой говорилось о власти над драконом. Как же там… ах да!  “Иже дракона волею своею покорит и, воссев на него, небеса превозможет, стократ умножит силу свою. Яко муж и жена единою плотию бывают, сице и дракон с седоком своим единой плотию соделаются, единая кровь в жилах их потечёт, и где два разума пребывало, един разум воцарится”. Только подумай, чего я смогу достичь, подчинив себе дракона!

Он, — подумала Эвелис. — Не маги, не люди, не Кастилия… он.

Она вспомнила дракона в небе под Шатиёном. Если бы драконов можно было вот так направить на мертвецов… один дракон стоит десятка огненных файтеров. Или даже больше!.. Если бы в распоряжении мажеского корпуса оказалось хотя бы несколько драконов…

Сомнение наверняка отразилось на лице Эвелис, потому как Руц с торжеством закончил цитировать текст манускрипта:

— “Но яко муж над женою своею владычествует, тако и человек над драконом владыкою будет”.

Эва дёрнула уголком губ. Есть силы, над которыми человек не властен. И есть силы, над которыми человек не должен быть властен. Человек — существо слабое, тленное, алчущее, порочное…

Ей хотелось взглянуть на дракона ещё раз, но она не отрывала горящего упорством и гневом взгляда от Андреаса Руца.

— Нет.

Подпись автора

— Он говорит держаться рядом с вами, чтобы вы внимали его словам.

На краткую долю мгновения в фантазия Эвелис сплела яркую картину, в которой золотой дракон, затмевая своими крыльями ясное небо и сверкая каждой чешуйкой под солнечным светом, произносит своим рокочущим и низким голосом, подобным последним раскатам затихающего грома: “Внемли мне!”

Я тоже говорю держаться рядом. Потому что мне нужен сосуд. А лучше два. Эва уже хотела было озвучить, чтоб второй стражник тоже стоял рядом, но тут же услышала за спиной удаляющийся топот — кажется, отвага изменила ему и он бросил Хосе на милость магички, дракона и деревенской кодлы, сбившейся вокруг Руца примерно полудюжинным числом.

Эвелис почувствовала мрачное удовлетворение, когда Жан наставил на неё арбалет. Да. Давай. Выстрели. Напади на меня. Дай мне повод. Атаковать офицера мажеского корпуса — серьёзный проступок, а уж если офицер находится при исполнении… прямо сейчас Эвелис, хоть и сменила форму корпуса на дорожную, возвращаясь с задания, была при исполнении, как того требовала нештатная ситуация в лице дракона, что сейчас всем существом своим выражал презрение в адрес людей, решившихся шантажировать его и угрожать ему.

— Назад, — тихо скомандовала Эва, рукой отводя Хосе в сторону. Как сосуд он ей нужнее, чем как живой щит.

Это было глупо. Невероятно глупо. Она не успеет увернуться от арбалетного болта. А Жан вряд ли промахнётся. Единственное, на что стоит рассчитывать, так это на стену огня, что встанет перед ней, испепеляя всё на своём пути, но воплотится ли мысль в пламя быстрее, чем болт достигнет цели?

Едва ли.

Пожалуй, Эвелис всё ещё до конца не верила в происходящее, а от того не считала, что может умереть. Проснуться — да. Но не умереть.

Тихо горела ярким зелёным пламенем морская дева из камня. Эва про себя отметила, что впервые видит огонь такого неестественного оттенка. Ещё одно доказательство магической природы драконов? Или это такой же чудаковатый замысел Господа, как и у хамелеонов, меняющих цвет? Эти ящерицы в изобилии водились в Кастилии к югу от незримой линии, соединяющей Маздарино и Кастельдорадо.

Эве стало интересно, откуда у простого дракона такие знания о человеческой вере и откуда он вообще знает слово “содомит”, но спрашивать об этом вслух ей всё ещё казалось безумием. Она и без того не до конца была уверена, что сама не отравилась маточными рожками. Может, хлеб был из заражённого зерна и теперь она всего лишь заняла своём место в этом спектакле, который им только чудесится?

— Если ты говоришь правду, то такая сила не должна находится в руках рядового офицера, — не выдержала Эвелис. — Решение принимать не тебе.

Руц не удивился её словам. Он давно всё для себя решил.

— А кому? Тебе, что ли?

— Главе корпуса. Регентскому совету.

Руц расхохотался, и тогда Эва окончательно убедилась: правду он говорил или нет, но позволить сесть ему на дракона никак нельзя.

— Клод, унеси мелкого, — приказ отдавал снисхождением, будто бы Руц делал большое одолжение, открывая рот. — Сделаете с ним то же, что этот дракон сделает со мной, если обманет.

Ещё мгновение небольшая площадь деревни была погружена в тишину, а затем грянул гром.

Дракон выдохнул огонь. Пламя должно было неминуемо охватить группу мужчин, но в последний миг оно изменило направление и столбом ушло вверх. Раздались крики, топот множества ног, протяжный тонкий крик детёныша. Сразу на нескольких арбалетах опустили тетиву. Эва отпрыгнула куда-то в сторону, запоздало понимая, что если целят в неё, то прыжками делу не поможешь, и именно это спасло ей жизнь — водяной хлыст лишь на излёте зацепил левое плечо, вспоров кожу, но не затронув мышцы. Рукав быстро пропитывался кровью.

— Госпожа! — Хосе повезло куда больше.

На лице Руца отчётливо читалось, что лучше он сам убьёт Эвелис, нежели позволит ей помешать ему. Возможно, он догадывался, что она будет мешать. А может, просто не хотел лишних свидетелей?

Второй взметнувшийся в её сторону хлыст Эва разбила короткой огненной вспышкой. Хосе, оторопевший от того, что два офицера мажеского корпуса вдруг сцепились, словно пара диких смилодонов, быстро очнулся и с мечом наголо кинулся к Руцу, но Эвелис успела поймать стражника за плечо и дёрнуть на себя.

— Назад!

Не хватало ещё, чтоб ему снесли с плеч голову. Жалко будет этого добряка. Да и сосуд не помешает. Впрочем, пользоваться Хосе как сосудом мог и Руц… что же, в любом случае завидовать нечему. Пусть молит Господа, чтоб два мага не высосали из него жизнь досуха.

Эвелис лихорадочно вспоминала, слышала ли она хоть раз в своей жизни что-то об Андреасе Руце. Сильный ли он маг? В каком году выпустился? Проклятье, ну почему и он тоже не в форме мажеского корпуса! Интересно, эту безобразную драку сочтут дуэлью? В магических дуэлях Эва несколько раз участвовала — строго в тайне, конечно же, “до первой крови” и в присутствии Макдары, чьей задачей было залечивать раны пострадавшим.

Не сочтут, — поняла Эва, когда что-то обвило лодыжку и резко дёрнуло вверх. Она успела только увидеть как сверкнули носки кожаных лёгких сапог под — над? — задравшейся юбкой, а когда голова её встретилась с землёй мир погрузился во тьму.

Отредактировано Evelys Medina (2025-06-18 18:03:02)

Подпись автора

Эвелис показалось, что её голова — колокол, которым со всей силы трахнули о твердь земную. Боль нарастала постепенно, как и гудение. Перед глазами маячило взволнованное лицо Хосе. Эва закрыла глаза, но её начало мутить сильнее, а Хосе совсем запаниковал:

— Ай, прекрасная донна, нельзя, нельзя! Очнитесь же!

Он вежливо тряс её за плечи и даже осторожно пару раз коснулся щеки, будто пытаясь похлопать, чтоб привести в чувства, но опасаясь, что за такую вольность в отношении дочери кастильского регента лишится руки.

— Ну же, госпожа маг, придите в себя! — причитал Хосе. — Вы нужны дону Диего, Кастилии и этому дракону!

Зря я в это полезла, — подумала Эвелис и, открыв глаза, с трудом сфокусировала взгляд. Голова немного кружилась.

Крыши ближайших домов пылали. Пламя было обычным, не зелёным, значит, не драконовых лап дело. Во всяком случае — не этого дракона. Мог ли тот малец из клетки такое устроить? Точно нет, в этом Эвелис не сомневалась даже несмотря на удар головой. Она села на земле, подгибая ноги, поправила юбку, огляделась… взгляд у неё был сосредоточенный и злой.

Очень злой.

Слышались крики деревенских, кто-то кричал тащить воду, кто-то — просто кричал. Люди, взволнованные внезапным пожаром, начали высыпать из своих домов на улицы. Чёрный дым вился в небо. Рядом шумно опустился дракон.

По Руцу мажеский суд плачет, — Эва поднялась. Хосе придерживал её с такой осторожностью, будто она была сделана из горного хрусталя, а не плоти и крови. — И по его дружкам.

Сколько ещё среди них магов? Что он тут, банду сумасшедших драконоведов сколотил? Начитались каких-то древних бредней и совсем с головой рассорились!

Странное дело, но дракон в непосредственной близости уже не вызывал ни страха, ни опасения. Эвелис решила поддаться царящему вокруг безумию и поверить, что дракон настоящий, и что люди взаправду слышат его голос в голове; меж тем в голове самой Эвы слышался только колокольно-болезненный звон одного-единственного удара, и звон этот длился, длился и нарастал в громкости своей и в тупой давящей боли.

Прав был Дара, я без него и шагу ступить не могу, чтоб не попасть в неприятности.

А потом земля оторвалась от её ног; крепкой золотой лапой дракон обхватил её талию и взвился в воздух, да так резво, что Эвелис показалось, будто все потроха её остались там, внизу.

— Матерь Божья! — крикнул Хосе, враз побледневший от ужаса, зажатый в соседней лапе.

Эва с внезапным потрясением справилась достойнее: вцепилась в драконий палец мёртвой хваткой, разом вспомнила все молитвы, но молилась лишь о том, чтоб дракон не отпустил её на высоте, падение с которой она не переживёт. Впрочем, внезапный полёт закончился так же быстро, как и начался: её и Хосе опустили на землю почти бережно, но если Эвелис, пусть и схватившись одной рукой за голову, устояла на ногах, то стражник тут же опустился на четвереньки и его стошнило.

Теперь они стояли среди пожаров. Рыжий огонь плясал по крышам, жадно лизал стены. Ещё полминуты назад с выкриками здесь носились люди, но, завидев дракона, разбежались в разные стороны.

— Хосе, стой рядом, — приказала Эва. — Как сознание терять начнёшь, сразу скажи.

Стоило ли благодарить дракона, что он почти бережно перенёс их ближе к огню, а не превратил в две кровавых лепёшки? Возможно. Но сначала следовало остановить распространение пламени.

Эвелис вытянула руку в сторону ближайшего дома, раскрыла ладонь, сосредоточилась… и резко сжала кулак. Огонь стих мгновенно. За первым домом последовал второй. За вторым — третий… От одного подворья к другому Эва передвигалась перебежками, превозмогая дурноту, заполнившую собой тело после удара головой о землю. Хосе послушно следовал за ней. О драконе же она вспомнила лишь когда увидела те самые ворота, возле которых Руц развернул её и Фаро.

— Вот здесь они, кажется, его…

Договорить она не успела. Дракон перемахнул через ворота и помчался к сердцу подворья.

Отредактировано Evelys Medina (2025-07-09 20:13:13)

Подпись автора