Марика Васс
Баронесса

Eleanor May Tomlinson

ДАТА РОЖДЕНИЯ, ВОЗРАСТ: 13 апреля 1536 г., 25
РАСА: человек
МАГИЯ: целитель/менталист 50/50
РОД ЗАНЯТИЙ: офицер мажеского корпуса, сосуд барона Данкеля.
МЕСТО РОЖДЕНИЯ: Айзен, земли баронства Фалькенрун

РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
вдовствующая баронесса Элеонора Васс ⁴⁸ - мать
барон Эрнест Васс⁸²  ♰ 8.01.1560 - покойный отец.
Виктор фон Фалькенрун³²  ♰ 17.06.1560 -  покойный наследник барона, брат по отцу
Максимилиан фон Фалькенрун¹⁵ - родной брат, юный барон Фалькенрун
Коринна Васс¹² - родная сестра

ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖА:

Для Лиги Лени:
• Старшая дочь покойного барона Васса и бывшей куртизанки,
по совместительству баронессы Элеоноры Васс.
• Поговаривают, что отцом Марики был почивший герцог Сконе,
но тайн ее матери никто доподлинно не знает.
• Состоит на службе мажеского корпуса, является одной из первых преданных Айзену магов,
постигших тонкости дисциплины, названной "реквием".
• Полевой преподаватель, сосуд файтера, психологическая поддержка и любитель твоих секретиков.

Элеонора была честной куртизанкой, девочкой, рожденной от сентиментальной наперсницы графини Граубург. Не то, чтобы разбирательства были тщательные, но ни один из троих конюших, уличенных в ухлестывании за девкой, своего участия в процессе зачатия не признал. Один, правда, совершенно неожиданно собрал необходимую сумму, дабы покинуть службу в графском имении и исполнить давнюю мечту, обретя себя в мореплавании. И Элеонора, и ее мать же остались под крылом доброй графини, больше пятнадцати лет не замечавшей писем мужа, адресованным не ей. Девочка получила сносное домашнее образование, отличилась тонкой натурой, склонной к поэтике и рифмоплетству, а красота ее успела не одно сердце раскрошить в пыль. И стать ей быть может однажды титулованной леди, не реши ее мать на смертном одре покаяться графине в грехах содеянных, скрытых стыдливо в летах.

Примерно так заплаканная семнадцатилетняя Элеонора и обнаружила себя в столичном доме терпимости. Но и горевать по осколкам несбыточных мечт ей не пришлось долго - рыжеволосая, солнцем в уста целованная, не лишенная манер и поэтики, быстро обрела покровителей. В светском обществе не принято называть имена, но такие умели в сердце беречь каждое. Нежные речи, податливый нрав, расчетливый ум и помощь благосклонных сделали юную куртизанку баронессой уже спустя три года. Только не думайте, что сердце забывает имена. Торговцы скандалами, шепчущие за спиной, уверят - помнит еще как, да и милость его Эрнест не раз обращался к лекарям с жалобами на мужскую болезнь. Сама же баронесса утверждает, что Божьим благословением и лаской в ножны встанет практически любой меч. К жалости супругов, не каждый раз, иначе фро Васс произвела бы на свет поболее троих детей.

Одного из них - одаренного не только приятной глазу копией материнского лица, но и магическим даром. В ряды Академии им. Св. Анны Марика Васс вступает в возрасте восьми лет, мгновенно получив характеристику как девочка бойкая, но разумная и прилежная. Зная историю любимой матушки во многих подробностях, берет лишь самое ценное из ее опыта, а законы Академии ставит в приоритет. Ее мало волнует факт, что дар ее далек от могущества силы стихийников - Марика называет свою магию созидательной. В юности она дотошная. Правильная. Не настолько, чтобы доносить на других, но достаточно, чтобы за годы обучения не быть пойманной за хвост. Днём - форма, вечером - присланное матушкой платье. Она улыбается, складывая ладони на животе, поддержит разговор, подставит плечо. Лишь самым близким известно, какие пляски бесы водят под тщательно уложенной рыжей копной, а праведность бывает показательной.

Марика верит в силу денег, сделок, закрепленных подписью, и глубины декольте. Ценит выгоду и слова, закрепленные поступками. Поговаривают - обладает живым, осторожным умом и колким нравом. С кем бы не работала в паре, пользовалась исключительным доверием своего файтера как внимательный и чуткий целитель. В общении уважительна и терпелива, немногословна на людях. Не даром мать обучила ее улыбаться и врать филигранно, с верой в собственные слова.

Юная фро Васс привязана к мажескому корпусу. И каждый новый день дает ей все меньше причин покидать Академию - здесь ей свободнее от предрассудков и склок, изучена каждая грань нрава кураторов. Она, правда, любуется мальчишкой постарше, с охотой принимает знаки внимания и наставления матушки о возможном замужестве. Молодой барон был бы хорошей партией после выпуска, но оказался в земле в 1553м. Вернее, то, что от него осталось после сожжения крепости Стоунгейт. Проходя практику в отдалении от места столкновений, Марика получила вести далеко не сразу. Поплакала. Поправила прическу, напудрила нос, укрепила корсаж и мнение, что без парочки запасных планов слишком многое может пойти наперекосяк.

После выпуска Марика на какое-то время возвращается к семье, но жизнь в баронстве и беспокойства фро Элеоноры не способствуют жизни, в которой видит себя дочь. Очень скоро выпускница возвращается в стены Академии, где обучает девочек целительству и охотно делится другими женскими секретами до тех пор, пока в начале второго месяца сезона плодов 1562 года не происходят значительные изменения. Марика оказывается в числе целителей-менталистов, способных дарить покой тем, чье посмертие было потревожено силой некромантии. Не так уж и сложно уверовать в собственное предназначение, когда потерял близкого, не увидишь глаз тех, кого знал много лет.

Окрыленная возможностями "реквиема", Марика Васс входит в число первых, постигших недоступное ранее знание. Она называет себя паладином, внутренне понимая, что в руках ее сосредоточена та самая сила, с которой ведется война. У нее есть два мучительных месяца не думать об этом - на хрупких плечах лежит ответственность передать священное знание каждому, кто в будущем станет в обороне Айзена, чтобы уже к разгару зимы отправиться в Форт Святого Отмара в качестве куратора обученных и сосуда молодого барона Отто Данкеля.

ПРОБНЫЙ ПОСТ:

▼

Уже несколько дней в Храме Двенадцати и косо пристроенной к нему лечебнице царят панические настроения. Здания драили, как при... да как никогда. Мылись полы, мебель, чистились горшки и менялись постели. Даже воздух в здании пропитан парами спирта и антисептиков, что здорово привлекало пьянчужек. Этим сегодня непременно приспичит массово «заболеть» в этот день. Даже болезным приказано нацепить чистое исподнее и лежать с видом, полным одухотворения. И желательно не омрачать Великое Событие собственной смертью. Служки сбивались с ног, и даже Сойка замахалась порядком. Наставник Марк был счастлив. Подумать только, их маленький захудалый Вердаль, ютящийся на отшибе империи, сегодня посещает монаршья особа! По этому поводу, приняв от помощницы отчет о том, что лечебница сияет, как новенький медный кувшин, лекарь тоже приложился к бутылке. Для Джой это означало только одно — сегодня вся суета, и все, кто наломает конечностей в буре своих празднований, останутся на ней. В ее расположении двое служек, что продолжают таскать горшки и делать рутинные припарки, разнорабочий Джек и шустрый мальчик Марсель. Вот вам и гордый персонал лечебницы. Поможем, как говорится, чем сможем. А не поможем — так к празднику в прохладном перестроенном погребе, куда спускали окочуренных, тоже освободили место. Всех пристроим!
К обеду Сойка, имевшая привычку неслышно мурлыкать незатейливую песенку себе под нос, сменила мотив на недовольное ворчание. Утренний обход завершился полной корзиной смердящих припарок и тряпочек, которые одному из своих служек Джой велела отнести подальше да сжечь. Никто не знал программы да что взбредет в голову царской особе. Если та возжелает осветить своим ликом чахотошных, так и будет. И если все не будет выглядеть идеально, кто-то получит по шапке. Соечка поправила чепчик, прячущий и коротко подпиленные рожки, и гриву белесых локонов. Как ни крути, праздник сегодня не для нее. Не очень-то и хотелось...
— Да не нервничай так, барыня, — у плеча замаячила лохматая макушка. Сойка шутливо замахнулась на нее тряпкой, которой задумчиво протирала остатки пустых склянок. — Верно царская охрана не допустит сюда знатную сраку, не дай Двенадцать проказу какую подцепит.
И то верно — Джой кивнула Марси. Мальчику лет двенадцать, он рыжий, словно северный бастард, конопатый и вечно носится с садовыми инструментами. Сейчас он размахивает черенком от лопаты, активно изображая рыцаря, что защищает деву от лежачих больных. Сын нищенки, отданный служить в храм всего пару дней назад. Сообразительный, на язык острый. Жаль, не всегда к месту. За едкие комментарии его дважды здорово высекли, и добродушная лекарская помощница выпросила его на побегушки в лечебницу. Здесь хоть болезных повеселит.
— Не.... ик... не будет иё, пронесло! — радостно сообщили со стороны заднего входа, что вел во внутренний храмовый дворик. В дверном проеме маячит горбатая фигура, плохо стоящая на ногах. Человек облачен в желтую парадную робу с эмблемой Двенадцати, подвязанную лекарским фартуком. Кто-то глазастый уже сообщил ему, что мероприятие в Храме окончено, и знать покинула Храм. Наставник Марк радостно салютует, что никому не влетит от начальства, и бутылка с остатками вишневой браги катится по полу, щедро выплескивая содержимое. Пойло мгновенно впитывается в скрипучие деревянные доски, добавляя к какофонии больничных ароматов еще и стойкий приторный запах. Джой неодобрительно качает головой, подбирает юбки и спешить исправлять ситуацию. Она привыкла подтирать здесь за всеми и каждым, и не ждет приказов. Старый лекарь, кряхтя, добирается до лавки в углу, шумно бросает на нее дряхлые кости, а из ящичка под сиденьем рукою фокусника достает новый пузырь. Из уст его слышны обрывки похабной песенки, от текста которой Сойка покрылась пунцовыми пятнами, а Марси заплясал, бодро щелкая пятками.
Серьезный, опытный персонал лечебницы.
Джой вздохнула. Что ж, это не жизнь ее столичной шлюхи-матери хотя бы. Здесь маленькая лекарка хотя бы помогает больным. Кто знает, может, однажды она станет настоящим лекарем в этом городке? Хотелось бы. Жаль только, что наставник не первый год как свои знания топит в бутылке. А в последние месяцы и вовсе продвигает современные методы лечения коровьим навозом.
Сойка окинула взглядом комнатушку. Это помещение считалось главным. Небольшое, квадратов десять. Длинная лавка у стены, на которой сейчас восседает Марк, два простеньких шкафа с травами да склянками внутри, запертые на ключ. Пришлось навесить огромные амбарные замки на створки после того, как один из пациентов решил похмелиться из баночки с надписью «слабительное». А еще говорят, грамота простолюдину ни к чему.
С большим столом и табуреткой по центру, комната, в которой сейчас Марк, Марси и Джой обсуждали свои невзгоды, считалась приемной. Здесь решали, выдать больному настойку какую, отправить восвояси или в соседнюю комнату, длинную, как пенал. За ее дверью неровный ряд из десятка коек и очень скромное убранство. Теперь здесь чисто, тихо, и из подыхалища, как называл Марси комнату с больными, не слышны даже стоны. Ни дать, ни взять — затишье перед бурей.
Буря в лечебнице пахнет грязью, хаосом и кровью. Так было всегда, и так будет на этот раз. Не особо желанные гости не стучат в парадные двери — они их выбивают пинком ноги, под белы ручки волоча ругающееся тело. В миг маленькая комната наполняется голосами, бранью и следами грязных ботинок. Из какой помойки прибыли эти господа?
— Перед вами... — начал было один из людей в парадном рыцарском облачении и запнулся, — девочка, стоявшая к нему ближе всех здесь, только отмахнулась. Она развернулась к столу — как можно быстрее убрать стекляшки, которые закончила вытирать, но еще не расставила на места.
— На стооолик разложите....ик.... больного..эть, а там разберемся. — раздается доброжелательное блеянье с лавки. Лекарь Марк уже лежит на ней вдоль, мечтательно заложив руки под голову и не открывая глаз. Но командовать не забывает. Сойка молча кивает, подтверждая его слова. Ей некогда рассматривать весь этот балаган. Ее интересует лишь темно-красная лужица, что начинает собираться под ногами у грязно одетого мужичка. Странно это. С каких пор благородное рыцарство самолично тащит к лекарю жертву поножовщины?
Стража волочит тело, изрыгивающее слова, какие Сойка не слышала от пациентов за все десять лет в лечебнице, и укладывает почему-то не на спину, а на живот. Комментарий Марси она услышала прежде, чем поняла, почему так.
— Я щас блевану! — со смесью отвращения и восторга сообщает мальчишка.
— Таз под столом, — напоминает ему Сойка, обходя стол. Она присаживается на уровень лица раненого, заглядывая в глаза. В шоке, но, похоже, при памяти. — Давай так. Будешь брыкаться — попрошу тебя привязать. Ладно?
Девочка ответа не ждет. Она отчаянно пытается скрыть панику, но трясущиеся руки выдают.
У него, блин, стрела в пятой точке! Ровнехонько встала, хоть картину пиши! Сойка наверняка подошлет Марселя чуть позже спросить, как так вышло — сама постесняется. Надо успокоиться. Надо собраться.
— Щассссс все сделаем! — встает со скамьи пожилой лекарь. В одной руке у него бутылка, другой он шарится в ящике с инструментами. Теперь в ней красуется сверкающий полированный топорик. — И не такое из ваших срак, извращенцы, доставали!
Марси хохочет. Джой растеряна и едва не плачет. Она не представляет, как это остановить.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
Есть ли вам 18 лет? |  да
Если да, то нужен ли вам доступ в раздел NC18+? |  да