— Постойте, сиятельная донна! Стойте! Чума! Тут чумной кордон!

Хрипатый голос стражника выдернул Асторию из поглотивших ее мыслей. О том, что донна сиятельная, он легко догадался и по ее платью, пусть и созданному для путешествия, но все равно весьма добротному, нарядному с той походной скромностью, которая таким платьям надлежит, совершенно целому, без заплат и потрепанного подола, чистому и запыленному лишь у мысков ее ботинок, по отсутствию фартука, отличавшего служанок, идущих на рынок, да по мантилье, подбитой совсем неизношенным мехом, но более всего потому, как горделиво несла эта женщина хорошенькую головку и как прямо держала спину. А еще она путешествовала одна. В Кастилии в одиночестве могли позволить себе путешествовать шлюхи, актерки, что в общем-то одно и тоже… да магички. Остальных дам, достаточно обеспеченных для такого наряда и манеры, непременно сопровождала дуэнья, компаньонка, служанка, духовник или охрана, а зачастую все они вместе.

Перед Асторией и впрямь был кордон. Наспех сколоченная изгородь, из каких делают загоны для скота. Без стражи она не имела бы смысла, пожелай кто-нибудь сбежать. Но никто не желал. Улица, сколько хватало глаз, оказалась абсолютно пуста, лишь пара фигур в темных промасленных плащах до пят и уродливых масках с жуткими клювами устало брела по опустевшему кварталу, обсуждая свою нелегкую службу. По опущенным их плечам и изможденной поступи легко можно было понять, что служба эта скорбная, даже не погружаясь в их мысли. Лекари, из тех, что не были целителями, носили те же жуткие костюмы, что и сотню лет назад в надежде, что аромат высушенных трав, насыпанных в клюв маски, спасет их от поветрия. Не было у них ни малейшей причины усомниться в своей правоте, да и маги этому не препятствовали, потому что источника этих поветрий, а значит и способа, которым они разносятся, магия никому пока не подсказала. Знали лишь, что поднятые трупы с чумных кладбищ приносят в город эту заразу – через воду ли, через воздух, касания – Бог весть.

Некоторые двери внутри проулка обозначались крестами, грубо намалеванными углем. Астории нужно было лишь немного воображения, чтобы понять, что означали эта ужасающие отметины. Запах гари, болезни и разложения пропитывал стены домов и отравлял воздух.

Лошадка, понукаемая понурым кучером, неторопливо везла людские тела, уложенные друг на друга. Тем и впрямь было уже некуда тропиться. Изуродованные болезнью, пожелтевшие люди носили ожерелья из темных набухших на шее бубонов, некогда налитых красным и воспаленных, а теперь синюшных и дряблых, как индюшиный зоб. Некому, да и незачем было переодевать их в свежее. Пламени нет никакого дела до чистоты твоего похоронного платья. Глаза тоже закрыли не всем. К телеге были прикручены высокие жерди, чтобы насыпать на нее можно было не десяток трупов вповалку, а три таких десятка в высоту. Уродливый поезд покачивался, когда телега заезжала камень. Между этих тощих жердей на Асторию, не мигая, смотрела девочка лет пяти. Источенная болезнью, почти прозрачная, она лежала под телами других погибших, придавленная ими, слишком слабая, чтобы выбраться из едущего к костру катафалка. Любой, заметивший ее, усомнился бы, не хоронят ли дитя заживо. Но заметить ее было некому. Девочка обреченно моргнула.

Качка ли, неловкая ли конструкция телеги, но верхний труп рвано махнул рукой и повалился на землю с горы тел. Уронился с гадким шлепком на слякотную дорогу. Телега покатила дальше, кучер не обратил на свою потерю никакого внимания. Носатые лекари запоздало отвлеклись от своей беседы – покойник уже стоял посреди дороги босой, в том исподнем, в котором его забрали со смертного ложа.

Чумные доктора замешкались и с криками бросились прочь, но маски не дали этим крикам оповестить стражу. Стражник узнал о том, что творится за его спиной, из отражения черных зрачках Астории. Недоверчиво обернулся через плечо…

Вымершая, опустевшая и тоскливая картина ожила стремительно! Ожила дико, ломано и уродливо, заполнилась хрипатым скрежетом мертвых гортаней. Двери, помеченные крестами, открывались с прогорклым скрипом, выпуская на улицы покойников. Содержимое телеги сплелось омерзительной сороконожкой и вытекло из нее на землю… Стражник издал болезненный всхлип, который трудно было бы ожидать от мужчины в кирасе, и перепрыгнув через ограждение, бросился в город мимо Астории.

- Некроманты! В городе некроманты! – голос его гудел между домами тревожным набатом. А двое его поручных, так и не сообразив, нужно ли им бежать следом или сейчас преградить мертвым дорогу, метались взглядами между приближающимися трупами и пустой улицей за спиной магессы, которая казалась спасением.