ГЕНРИХ МОРТИМЕР
герцог Вустерский

Eoin Macken

ДАТА РОЖДЕНИЯ, ВОЗРАСТ: 15.05.1535г., 26 лет
РАСА: человек
МАГИЯ: маг/файтер/огонь (80/10/10)
РОД ЗАНЯТИЙ: герцог Вустерский, правая рука главы мажеского корпуса в Айзене
МЕСТО РОЖДЕНИЯ: Вустер, Айзен

РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
Вильгельм Мортимер - герцог Вустерский, дед (мертв)
Ричард Мортимер - герцог Вустерский, отец (мертв)
Виктория Мортимер - мать, благородная дама (и де-факто руководит герцогством от имени сына)
София Сандавал - королева-регент Кастилии, тетушка
Лаура Сандавал - инфанта Кастилии, кузина
Филипп III – инфант Кастилии, кузен
Матильда Мортимер (в дев. Таунли) - жена (мертва)
Фредерик Мортимер - сын, 1555 г.р.

ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖА:
Племянник королевы Софьи, суженный Беатрисы фон Гессен. Зимой 1562 году при подготовке к свадьбе из его охотничьего замка загадочно похищен второй наследник Айзена, глава мажеского корпуса Лоран фон Гессен, приехавший, чтобы помочь в организации торжеств со стороны невесты. Вскоре открывается, что Лоран в плену. Беатриссе стоит усилий спасти доброе отношение отца к Генриху. Герцог был правой рукой Лорана, и никто лучше него не управится с корпусом в ситуации стремительного наступления войск Тотенвальда. Кайзер принимает решение простить герцогу его не досмотр и назначить его новым главой корпуса. Свадьба временно откладывается.

- родился 15 мая 1535 года; единственный ребенок, надежда и радость родителей; ещё большая радость, когда в мальчике обнаружили магический дар;

- выпускник Королевской Военной Академии им. святой Анны; обучение не далось ему легко: живя с чувством, что ты должен и обязан всему миру лишь одним своим рождением и положением, Генрих всей душой ненавидел Академию, её строгие порядки и законы. Вольнолюбивые мысли, тяга к роскоши и легкий нрав претили аскетическому военному существованию. Но против воли отца не попрешь. Золотой ребенок, пусть через силу и недвусмысленные угрозы со стороны родителя, постиг военную и магическую науку, а природная хватка Мортимеров и чувство долга превысили тягу к праздности; умеет сражаться при помощи магии, клинкового и древкового оружия, неплохо держится верхом; хорош на балу, после бала и вместо бала.

- после выпуска из Академии по решению отца взял в жены Матильду Таунли - прехорошенькую младшую дочку графа Таунли, веселую и беспечную, как и сам Генрих. Любовь вспыхнула между ними стремительно, а спустя девять месяцев после свадьбы на свет появился Фредерик - желанный наследник, такой же смешливый и белокурый, как мать. Роды серьезно подкосили здоровье Матильды, а случившаяся после того эпидемия оспы довершила начатое: так, в возрасте двадцати одного года Генрих Мортимер стал вдовцом.

- правая рука главы мажеского корпуса в Айзене; нарочито беззаботный, спокойный, стремящийся не покорить этот мир, а умело отойти в сторону в тот самый миг, когда всё летит в бездну; не дурак, не лентяй, не герой - он просто не привык проверять мир на прочность собственной головой, предоставляя это славное бремя другим.

- после похищения Лорана фон Гессена становится главой мажеского корпуса в Айзене; всеми правдами и неправдами пытается отыскать своего патрона (втайне надеясь вернуться к спокойной жизни). Вот только всё чаще и чаще мертвецы тревожат покой живых.

пробный пост

Пробуждение случалось всяким. Порой оно похоже на нежный поцелуй: едва заметный, неощутимый, заставляющий сердце сладостно трепетать в предвкушении многообещающего продолжения. Порой похоже на глоток морозного воздуха – отрезвляющий, бьющий наотмашь колючим кулаком прямо в грудь. Порой на разморенного на весеннем солнышке жирного котяру. Но сегодня пробуждение Иржика было иным.

С трудом разлепив тяжелые веки, он безуспешно попытался пошевелить затекшими до боли руками. Тщетно: жёсткая веревка лишь глубже впилась в до крови натертые запястья. Иржик обессиленно застонал, и едва не лишился сознания вновь – собственный стон отозвался в воспаленной голове громогласным хором новиградских колоколов. Иржик зажмурился, стараясь заснуть и проснуться вновь, в ином времени и месте. Не получилось.

Кто-то требовательно дернул его за подбородок. Властно, бесцеремонно, навстречу июньскому закату. Хлесткая оплеуха обожгла левую щёку. Иржик вскрикнул и повалился набок.
– Очнись, спящая красавица! – проскрежетал неприятный голос прямо над ухом. – Твой принц давным-давно пропал.
Сопротивление было бессмысленным.

Иржик открыл глаза вновь, тяжело вздохнул, пуская по запекшейся кровавой корке под носом новые пузыри. Он ещё днем знал, что затея Ганса до добра не доведет, и оказался прав. Но старшего было не унять: разве может одинокий бродяга представлять для них угрозу? А так хотя бы повеселятся!
«Повеселились, блядь».

Как выяснилось, у тройки с большого тракта под Новиградом не было не единого шанса. Бродяга был один, завернут в куцый потрепанный плащ с капюшоном, безоружен, и только старый потертый тысячей камней дорожный посох мог представлять угрозу. В теории.

На деле не помог ни короткий ржавый корд, который Ганс умыкнул у мертвеца в полях, ни нож Карла, ни дубинка Иржика. Бродяга был не охоч до праздных слов и перешел к старому-доброму рукоприкладству. Да такому крепкому, что Иржик и сам не помнил, в какой момент лишился чувств. А теперь…

… теперь веревки нещадно сдавливали руки, голова раскалывалась, во рту стоял привкус крови и не хватало пары-другой зубов. Бродяга, кем бы он ни был, тогда не церемонился. Не изменил своим привычкам он и сейчас: подбитый сталью сапог пребольно надавил Иржику на грудь.
– Гос…подин! По…щади! – выдавил из себя горе-разбойник.
– Кто такие и откуда?
Сапог на миг замер, прекратил безжалостно давить грудную клетку, угрожая превратить её в костяное месиво.
– Иржик, кметский сын… из-под Третогора.
– И что ты забыл по дороге в Новиград?
Иржик судорожно облизнул пересохшие губы. Говорить правду – постыдную и отвратную, ему очень не хотелось. Но что-то в голосе бродяги подсказывало, что лучше его не обманывать.
– Сбежал с дружками бродить по свету. Родным сказал, что записался в солдаты, а сам…
Иржик хлюпнул носом.
Сапог исчез с его груди. Дышать стало легче. Жить – не очень.

– Хреновое дело – людей обманывать, – бродяга опустился на корточки, и Иржик вздрогнул, заглянув ему в глаза. – Но еще хуже этих самых людей грабить. Хреновое ты себе выбрал ремесло, парень. И еще хреновее с ним справляешься.
– Господин! – заскулил Иржик. – Мы же… ничего дурного! Пара монет!
– Заткнись, – оборвал его бродяга. – Заткнись и слушай меня внимательно. Рекомендую отвечать честно, не юлить. Потому что твой дружок Ганс… он, видишь ли, вздумал, что может меня обмануть. Не получилось.
Иржик судорожно сглотнул. Спрашивать о том, куда подевались его товарищи, ему даже не пришло в голову. В его бедовую голову в принципе сейчас ничего не желало приходить, кроме мольбы о пощаде.

– Днем ранее по этому тракту должна была ехать кавалькада в сопровождении черной кареты с символами Вечного огня. Было или нет?
– Б…было!
Бродяга не шелохнулся.
– Пять всадников, одна девка. Карета запряжена белыми кобылами.
– Н-нет! – Иржик замотал головой. – Путаете, господин! В упряжи были гнедые, породистые. Такие могли бы у самого короля быть в конюшнях.
– Допустим, – лицо бродяги не дрогнуло. – А вечером, до заката здесь прошли двое пеших. Вы их не тронули, потому что кишка тонка. Так?
Иржик повесил нос.
– Так. Верно вы говорите, господин. Ганс вовремя заметил, что они при оружии и решил, что такая птица нам не по зубам.
– Это верно. И куда направились?
– В Новиград. По этой дороге ни деревень, ни хуторов.

Бродяга помолчал, глянул поверх связанного. Затем не торопясь поднялся. В руках у него блеснул до боли знакомый Иржику нож – частенько видел его в руках Ганса.
– Пожалуйста! П-прошу! Господин!
Бродяга сделал шаг ближе. Иржик завозился, попытался сесть, но напрасно. Сталь блеснула в опасной близости у его груди.
– У меня мамка! Старая! Я же… прошу… я же…

Клинок с шипением вошел в июньскую новиградскую землю в опасной близости от левого бедра Иржика. Портки горе-разбойник вмиг намокли. Бродяга, вцепившись в истлевший ворот рубахи связанного, подтянул к себе.
– Хреновое ты себе ремесло выбрал, парень. И справляешься с ним хреново. Если уж выбрал быть паскудой, так будь до конца. А не можешь – так и не пытайся.
Иржик булькнул, дернулся, в напрасной попытке вырваться. Бродяга держал крепко.
– Я пойду этой дорогой назад через три дня. Или через день. Через пару часов. Выбор у тебя не велик: вернуться к себе под Третогор, копать репу. Или утопиться в ближайшей канаве. А если я услышу хоть один намек, что рябой кметский увалень сидит на тракте и размахивает своей дубинкой почем зря, то не сомневайся – найду и вздерну.
Жесткий тычок в грудь – Иржик плюхнулся наземь. А когда с трудом сел, скуля от страха и бессилия, бродяги и след простыл. На память о неприятной встрече остался только воткнутый в землю по самую рукоять нож. Кое-как расправившись с путами и оказавшись на непослушных ногах, Иржик пару раз окликнул пропавших товарищей, но лишь июньская ранняя ночь была ему ответом. А после он увидел и Ганса, и Карла, и понял, что ложь, порой, стоит жизни.

***

Троица недотеп лишь задержала его, отвлекла, но не сбила со следа. Вернон Роше – некогда командир специального отряда его королевского Величества, солдат и патриот (нужное вырезать на лбу у всякого врага Темерии), а ныне просто-напросто партизан, предпочитал действовать скрытно и осторожно. А потому, собираясь в пропитанный благовониями и милостью Вечного огня, что шелудивый пес блохами, Новиград, отказался от привычного дублета и шаперона, не взял с собой шестопера и меча. Даже арбалет (и боевитую Бьянку к нему в добавок) пришлось оставить в лагере. И только истинная любовь к Темерии была с ним безотрывно.

Одеждой ему служила простая рубаха и льняные портки. Голову – изъеденный временем и вредителями плащ с капюшоном. И только обувь – слишком хорошая для простого бродяги, могла выдать в нем «лицо для особого допроса». К счастью, у ворот Новиграда не нашлось ни одного башковитого офицера.
В город Роше попал лишь с рассветом, заплатив положенные для «честного человека» три монеты. Не много. Не мало. Достаточно, чтобы не привлекать чужое внимание.

Найти пропавших солдат в большом, полном проблем городе было так же просто, как обгадиться на королевском приеме: все тебя видят, все слышат, все дадут пару ненужных советов, о которых ты их даже не просишь. Зная, что истина в вине, а правда в бане, Роше в первую очередь собрался навести справки о пропавших неподалеку от купален человека внушительного и влиятельного во всех смыслах и домыслах.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
Есть ли вам 18 лет? |  да
Если да, то нужен ли вам доступ в раздел NC18+? |  да